Читаем без скачивания Аарон - Вероника Мелан

Может, просто не время? Может, иногда любовь не бьет током, не врывается в сердце бурным свежим, подобным вольному сквозняку, потоком, а наполняет тело и разум медленно?

Наверное, так. Наверное.

На тумбе глухо завибрировал и заерзал телефон; Аарон поморщился и наощупь отыскал трубку, взглянул на экран — «Каратель».

Другой бы на его месте, если бы обнаружил на экране сотового подобное слово, побежал бы в туалет стреляться (кому хочется видеть в гостях демона?), но стратег лишь улыбнулся — визиты друга он любил. Даже такие поздние.

— Слушаю. Канн.

— Слушай, Канн, — начали без приветствия, — я тут с работы еду. Забегу к тебе на пару минут?

— Забегай, — миролюбиво согласились в ответ. — Тебе я всегда рад.

— Угу. Буду минут через десять.

— Будь.

Телефон временно вернулся на тумбу, а после перекочевал в карман серых хлопковых, натянутых на голое тело шорт.

Чайник закипал неторопливо — знал, что собеседники не торопятся, — грелся, сопел, важно менял цвета на индикаторе температуры, пока хозяин дома искал в шкафу заварку.

— Тебе точно чай? Не бренди, не коньячку, не виски?

— Чай, точно. Я же сейчас домой, а там дочь. Какой коньячок?

Регносцирос лениво развалился на кухонном стуле, вытянул длинные ноги, сложил ладони на пряжке ремня и лениво улыбнулся.

— Что, Баалька не любит, когда от папы пахнет спиртным?

— По шее бы вам всем за «Баальку». Она — Луара.

Его друг хмыкнул. Да — да, Луара, но в простонародье с легкой руки их телепортера маленькое сокровище Алесты и Баала все звали исключительно «Баалькой», и ее отец знал об этом. Канн бы побился об заклад, что тот изредка и сам звал ее подобным образом.

Вот только не сознается, черт волосатый.

Регносцирос, впрочем, не злился и вообще этим вечером выглядел довольным жизнью.

— Что, съел полсотни младенцев? Чему улыбаешься?

Аарон разлил кипяток по чашкам и сунул туда пакетики с заваркой — те моментально всплыли на поверхность.

— Младенцев не ел, а вот пару нытиков на тот свет сегодня переправил.

— На какой еще «тот»?

— Тот, на котором они родились.

— Ясно. В общем, на сегодня отстрелялся.

— Ага. А ты как? Нормально?

— Нормально.

— Что‑то не похоже.

— С чего бы?

— Да рожа у тебя странная.

Они сидели за столом и пили чай.

Чай, блин, — Канн размешивал в кружке сахар и думал о том, что они похожи на старых бабок. Старых, шамкающих беззубым ртом бабок, коим если что и осталось в этой жизни, так это лишь вспоминать свое насыщенное и бурное прошлое.

Дожили.

— Как Мила?

— Хорошо. Сходили сегодня в ресторан, посидели. Представляешь, она упомянула о том, что хотела бы дом в южном районе города.

— Почему там?

— Мол, озеро рядом. «Ведь это так здорово — вставать по утрам, выходить на балкон и смотреть, как блестит под солнцем водная гладь».

— И что — будешь свой продавать?

Мужчина со шрамом промолчал, сделался хмурым.

— Не хочу. Я к этому привык.

— Может, привыкнешь и к новому? — корректно поинтересовался друг. — Изменения — это не всегда плохо.

Аарон долго молчал — слишком долго. Затем вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет, закурил и вдруг понял, что забыл открыть форточку. Моментально ощутил укол вины — Мила заворчит, что он опять курит в доме, — и вдруг разозлился. С каких пор он стал чувствовать себя виноватым из‑за курения? Его дом — где хочет, там и курит. И когда хочет. И сколько хочет.

А вина все не уходила.

Черт. Все ведь хорошо. Все хорошо, ведь так?

— Эй, у тебя все нормально? — черные глаза Баала прищурились, стали изучать коллегу и друга с двойным вниманием. — На тебе лица нет.

— А что есть?

Пепельница стояла у раковины — укоризненно чистая, отмытая до блеска женской рукой — Канн дотянулся до нее и нарочито громко грохнул стеклянным дном о кухонный стол. Поставил перед собой, зачем‑то толкнул пальцами.

— Шрам есть, а лица нет.

— Ну — ну.

И на этом ответ иссяк.

Регносцирос нахмурился.

— Слушай, да что у тебя не так? Дом есть, деньги есть, работой пока не заваливают, тренировками тоже — Сиблинг успокоился, — баба — пардон — женщина есть. Что еще нужно?

— Наверное, ничего.

— Ты счастлив с ней?

— С кем?

— Со своей Милой.

Тишина.

— Канн?

Тяжелое молчание.

— Аарон?

— Что?

— Ты ее любишь? Рад ее присутствию в своем доме?

И вновь вопрос остался без ответа.

— Ну, она тебе хотя бы нравится?

Затяжка, выпущенное под потолок облако дыма. Хозяин особняка тяжело, скрипнув стулом, поднялся с места, подошел к окну, открыл форточку — в его движениях Баалу виделась обреченность.

— Она… хорошая, — послышалось спустя минуту. — Не придраться: стирает, убирает, постоянно что‑то готовит, заботится.

На слове «заботится» во фразу почему‑то и вовсе забралась грусть.

— Но я спросил не об этом.

Аарон какое‑то время молчал — стоял, опершись на оконную раму, смотрел во двор, затем повернулся. Отозвался и вовсе неохотно.

— Что ты хочешь услышать? Я и сам многого понять не могу. Она ждет от меня кольцо, понимаешь? Мы уже месяц, как вместе. Злится, что я не рассказываю ей, кем работаю, дуется, когда не отвечаю на вопросы. Но я не готов. Я… не пойму.

— «Она» или не «она»?

— Да.

Теперь замолчал и потягивающий чай брюнет — долго смотрел в чашку, размышлял о том, какой стоит дать совет.

— Иногда для того, чтобы что‑то стало понятно, нужно расстаться. Хотя бы на время.

— Угу, — ехидной крякнули от окна и прикурили вторую сигарету, — это как — «Ехай, Мила, отсюда?»

— Ну, можно не «ехай», а сказать, что тебе дали задание.

— Для этого придется объяснить, кем я работаю.

— А в чем проблема?

— В том, что она может этого не принять.

— Так пусть этот момент и станет для тебя показательным — твоя женщина примет тебя таким, какой ты есть.

Точно. Если уж Алеста приняла Баала, то почему бы Миле не принять Аарона? Вот только Канн отчего‑то не был ни в чем уверен.

— Думаешь, временное и «вынужденное» расставание поможет мне разобраться?

— Больше, чем если ты продолжишь сидеть на собственной кухне и жалеть себя.

— Я не жалею, — рыкнули зло.

— Я вижу.

Регносцирос бывал излишне прямолинейным и часто жестоким, но Аарон ценил эти качества.

— Оторви уже жопу, открой ей правду и вали на задание. На несколько дней, а еще лучше — на пару недель. Гарантирую: вернувшись, ты будешь знать ответы на все вопросы и перестанешь походить на хлюпика.