Читаем без скачивания Владыки Мегамира - Юрий Никитин

Он не двигался, даже отвернулся от Станции и склонился над Ковальским – тот постанывал в забытьи, пусть подозрительный дикарь не дергается, все-таки палец со спускового крючка арбалета не убрал.

Дверь распахнулась, за Касей выбежала толпа нелепейшего народа. Бледные, худые, в красных защитных комбинезонах, безоружные мужчины даже без обязательных поясов с ножами.

Ксеркс мгновенно присел, готовясь к броску, жвалы раздвинулись до хруста. Влад прицелился, Кася резко остановилась, увидев широкое острие стрелы, но ее обогнали, не поняв, бежали, пока не прозвенел отчаянный вопль Глеба:

– Стойте!.. Даже не думайте шевельнуться!

Крик был настолько страшный, отчаянный, что замерли все. Глеб видел, как глаза сотрудников округляются в изумлении. Кое-кто попятился. Глеб заорал, срывая голос:

– Кася, почему не объяснила?.. Идиоты!.. Чуть было не… Соколов, вам вверено!.. Слушайте все! Это наш друг и спаситель, великий воин своего доблестного племени – Влад! Он спас нас, мы должны принять с надлежащим почетом и знаками… э-э… почтения!

В толпе возник быстрый говор, кто-то попятился. Вперед нерешительно выступил высокий худой мужчина с резкими чертами лица, бледный, с нездоровой кожей и глубоко сидящими острыми глазами:

– Э… я вождь этого глупого племени, Великий Воин!.. Мы рады, счастливы… Будь нашим почетным гостем… и по нечетным тоже… Глеб, я все верно говорю?

Глеб с облегчением выдохнул воздух, чувствуя, что Влад чуть расслабил мышцы. Внизу под ними хрустнули склериты, стянутые в комок, – это ксеркс решил последовать примеру людей и чуть-чуть расслабил мускулы. Один Хоша не терял бдительности, грозно скрипел мандибулами и рассматривал всех чужих исподлобья.

Глеб громко и торжественно обратился к Владу:

– Мой народ приветствует тебя! Ты спас, хотя с моей стороны и нескромно, дорогих для них людей… а также пани Касю, в миру Катерину, принцессу нашего племени!

Среди собравшихся поднялись вверх руки, показывая пустые ладони. На лицах появились улыбки, послышались возгласы: «Исполать», «Ласково просимо», «Вэлкам».

Влад решил опустить арбалет. Толпа колыхнулась, люди начали обтекать грозного ксеркса, взяли его на почтительном расстоянии в кольцо. Враждебного запаха Влад не уловил, только страх, смешанный с радостью, и еще странноватый запах, в котором угрозы не было, но Влад насторожился, велел себе непременно определить, понять значение.

Он передал арбалет опешившему Глебу, быстро снял липучки с Ковальского, подхватил его на руки. Никто не успел ахнуть, как он с Яном на руках мощно толкнулся от панциря ксеркса – тот даже качнулся, взвился в воздух.

Никто не предполагал, что варвар в состоянии прыгнуть так далеко. Описав длинную дугу над головами собравшихся, он упал прямо перед раскрытой дверью. Ученые опомнились, заспешили следом. Со всех ног бросилась вслед за Владом Кася. Ее опередил ксеркс: одним молниеносным рывком оказался подле Влада, распугав народ. Влад перешагнул порог Станции, раненый на руках, ксеркс с готовностью сунулся следом. Дверь оказалась узковата, могучий зверь втиснулся с трудом, разом закупорив огромным телом.

Ковальский на руках Влада закусил губы. В глазах была боль, смешанная с облегчением и странным для Влада весельем.

– Прямо, – прошептал он. – Теперь направо… Во-о-он та дверь, где нарисована змея, что обвилась вокруг чаши… Ну, змея – это такой худой червяк…

Влад добежал до двери с нарисованным уродливым безногим плексом, занес ногу для пинка. Дверь распахнулась сама, открыв просторную пещеру, заполненную вдоль стен богатым шаманским оборудованием. К ним повернулся, недовольно морщась, низенький человечек. Он был без скафандра, с белой непрочной кожей, слабый, с запасами мягкого жира, словно у молодой мухи. Глаза человечка полезли на лоб, рот распахнулся для истошного вопля.

– Сергей Аполлонович, – сказал Ян затихающим голосом, – принимайте пациента… костоправить…

Он затих, а человечек, нервно поглядывая на неподвижного Влада, опасливо приблизился, заглянул в лицо Ковальскому, приподнявшись на цыпочках. Влад протянул ему раненого. Человек пугливо выхватил и бегом отнес к дальней стене, уложил на шаманский стол. Он часто оглядывался на незнакомца, вздрагивал, но руки заученно метались по рядам полок, словно жили сами по себе, выхватывали острые иглы зловещего вида, ножи, провода. Вскоре неподвижный Ковальский весь был опутан присосками, похожими на нижние членики мух, паутиной, липкими широкими лентами, от которых струился гадостный запах.

Человечек все реже оглядывался, заметно расслабился, но внезапно снова застыл, глядя широко распахнутыми в смертельном ужасе глазами. Из омертвевших пальцев выскользнула длинная игла – падала медленно, как и все вещи в Мегамире, но человечек, служитель червяка на чаше, даже не попытался подхватить на лету, его выпученные глаза таращились на нечто ужасное за спиной Влада.

Влад молниеносно развернулся, выхватывая из-за пояса нож и бросаясь ничком. В распахнутую дверь пытался протиснуться Головастик. Проем позволил просунуть полморды, ту самую половинку, где были длинные и изогнутые, как серпы, зазубренные жвалы. Хитин скрежетал, Головастик не оставлял попыток все же втиснуться, металлические стены начали подрагивать.

– Это местный шаман, – сообщил ему Влад. – Поприветствуй!

Головастик протянул сяжки. Длинные, жесткие и в то же время гибкие, они легко дотянулись до противоположной стены. Лекарь застыл, зажмурился, даже приподнялся на цыпочки, когда эти сяжки, похожие на бамбуковые удилища с жесткими металлическими щеточками, деловито ощупали, начиная с подошв, бегло прошлись по огромной комнате, роняя посуду и ритуальные вещи неясного назначения.

Из коридора донеслись приближающиеся голоса, топот. Выделялся звуковой тенор Каси, другие голоса были истерические, визжащие. Головастик по-прежнему загораживал дверь в комнату шамана. Внезапно на полу между ногами Головастика появилась голова Глеба – красный от натуги, он прополз, прижимаясь брюхом, ибо ксеркс сам присел в тесноте едва ли не к полу. В операционной Глеб поднялся на ноги, вскрикнул:

– Обошлось?.. А то все уже… Влад, вы хоть советуйтесь!

Влад ответил гордо, в голосе было негодование:

– Я советуюсь! С обоими.

Глеб покосился на невозмутимого Хошу, что сел поудобнее прямо между сяжками, надулся и вздыбил жесткую панцирную спину. Глеб взглянул на злорадно оскалившего жвалы ксеркса, вздохнул, спросил быстро:

– Как с Ковальским?

Лекарь ответил слабым голосом, тот прерывался временами так, что этот трусливый человечек только беззвучно шевелил губами и разевал рот: