Читаем без скачивания Когда придет дождь - Рейчел Уорд

«Рад». Слово, будто пепел, забивает мне рот.

– Я, наверное, не так сказала. Какая тут радость, – спохватывается мама. – Я не хотела… не хотела…

Ее глаза полны слез.

– Все нормально. – Я пытаюсь не допустить новых рыданий. – Как ты сказала, так и будет. Мы это сделаем.

– Хорошо. В следующий вторник… Похороны.

Она рассеянно водит рукой по глянцевой поверхности буклета.

– Ты не поверишь, как все дорого. Служащая похоронного бюро сказала, что за Роба нужно заплатить половину, потому что ему всего семнадцать… было семнадцать… А до пяти лет – вообще бесплатно.

Мне нечего сказать. Мамины слова повисают в воздухе. Пока я думаю над ответом, звонит мобильник. Мама испуганно смотрит на меня.

– Мам, это твой, – объясняю я. – Он у тебя в сумке?

– Кто звонит? – спрашивает она, словно я знаю.

– Мама, это твой мобильник.

– Возьми сам. Я… я не могу.

Она достает из сумочки телефон и протягивает мне. Вместо цифр слова «Номер неизвестен». Я нажимаю зеленую кнопку и отвечаю.

Звонит полисменша, с которой я сегодня уже встречался. У меня душа уходит в пятки.

Ее зовут Салли Андервуд. Ее чин – констебль. Она хочет поговорить с мамой, но мама отчаянно мотает головой.

– Извините, сейчас она не может подойти к телефону.

– Но ведь она где-то рядом? Она дома?

– Да.

– Удобно, если мы с коллегой заглянем к вам минут через пятнадцать?

– Да, – отвечаю я.

На самом деле я очень сомневаюсь насчет «удобно». Я ведь даже не посоветовался с мамой. Но интуитивно почувствовал: отвечу «нет», будет еще хуже.

Салли Андервуд отключается.

– Кто звонил? – спрашивает мама.

– Старина Билл[2].

Мама крепко стискивает зубы и выпячивает подбородок.

– Они хотят прийти через пятнадцать минут. Поговорить со мной. Одну из них… женщину… я сегодня уже видел. На улице.

Мама смотрит на стол. Ее рука комкает буклет, где расписаны преимущества тяжелой утраты. Вряд ли мама сознает свои действия.

– Мама, в чем дело? Почему ты не захотела ответить на звонок?

– Однажды они уже позвонили, – тихо объясняет она. – Полиция. Позвонили и сказали, что Роб… попал в беду. Я не успела спросить, что за беда, как в паб кто-то вбежал и сообщил, что он мертв, а тебя повезли в больницу.

– Мама, мне очень жаль. Честное слово, мне очень жаль.

Я сейчас извиняюсь за то, в чем не виноват. Совсем как полисменша Салли.

Пятнадцать минут. Она явится к нам через пятнадцать минут. Я смотрю на пол. Сковородка со сгоревшей фасолью. Угольные ломти хлеба. Обожженные цветы. Расплавленный пластик. Вспоминаю о пустых банках, разбросанных вокруг дивана. Нельзя, чтобы полицейские все это увидели.

– Мам, они же скоро придут. Давай немного приберемся.

Я хватаю сковородку и убираю в шкаф. Сгоревший хлеб выбрасываю в мусорное ведро, собираю цветы.

– Мам, может, ты уберешь пустые банки в гостиной? А я в кухне пол помою. Где ведро?

– Под раковиной, – отвечает она, не двигаясь.

Из шкафчика под мойкой я достаю пластмассовое ведерко, тряпку и бутылку чистящего средства «Флэш».

Ставлю ведерко в мойку, брызгаю в него «Флэшем». Открываю оба крана. Вода с шумом льется в ведерко, шапка пены быстро дорастает до края. Меня охватывает страх. Да что такое со мной? Это всего-навсего вода. Возьми себя в руки!

Бегу в гостиную, быстро собираю пустые банки. Когда возвращаюсь, ведерко почти наполнилось. Банки летят в мусор. Закрываю краны. Мама продолжает сидеть.

– Мам, пожалуйста…

Она смотрит, как я опускаю ведерко на пол и погружаю тряпку в пенистую воду. Вода холодная как лед. Отжимаю тряпку. В голове раздается пронзительный крик. Громкий. Болезненный. Как будто кто-то воткнул мне в ухо вязальную спицу и вытащил ее из другого уха.

Резко встряхиваю головой. Крик смолкает, но легче мне не становится.

Подвигаю ведерко, и вода выплескивается через край. Возле ведерка появляется лужица. Тянусь, чтобы вытереть ее, и чувствую: что-то сдавливает горло. Пытаюсь проглотить подступивший комок, но он поднимается, и вот уже мой рот полон холодной, зловонной жидкости. Распрямляюсь, бросаюсь к мойке и шумно выплевываю. У гадости вкус протухшей воды, глины и ила.

– Черт! – бормочу я, хватая ртом воздух.

– Что…

Мама наконец-то встает. Смотрит на коричневую лужицу возле сливного отверстия мойки. В лужице плавают комки слизи. Мама открывает кран, чтобы смыть дрянь.

– Прополощи рот.

Она говорит резко, но ее рука мягко водит мне между лопатками, двигаясь вверх-вниз. И сразу вспоминаются другие моменты, когда я стоял на коленях перед унитазом, выворачивался наизнанку, а меня ободряюще поглаживали по спине. Но тогда это была не мамина рука, а рука Роба.

Засовываю голову под кран, глотаю чистую воду, полощу рот, сплевываю.

«Я иду за тобой, Си».

Снова голос. Тот же, что и прежде. Совсем рядом.

Я выпрямляюсь.

– Ты слышала? – спрашиваю у мамы.

– Что?

– Голос.

Она непонимающе смотрит на меня.

– Я слышу только шум воды и твои отплевывания. Рот прополоскал?

Во рту еще остается слабый привкус гнили, прячущийся у основания зубов.

– Почти, – отвечаю я и снова засовываю голову под воду.

«Ты меня слышишь, братишка?»

Я смотрю на струящиеся каскады у моего лица и мельком что-то вижу. Островок неподвижности среди текущей воды. Он совсем близко, но я не могу понять, что́ это. Становится тревожно, и в то же время меня тянет к этому островку.

Звонок в дверь возвращает меня к реальности. Я закрываю кран. Мама опять застыла. Похоже, она не знает, как ей быть.

– Я открою, – предлагаю я.

И иду открывать, на ходу вытирая голову посудным полотенцем.

Разговор с полицейскими не клеится. В моей памяти сплошные провалы. В голове мешанина. Я не могу ответить даже на простые вопросы.

– Почему ты пошел на озеро?

– Без понятия.

– А что делал до того, как отправиться на озеро? Расскажи о том дне.

– Не помню.

– Что произошло в воде?

– Без понятия. Помню только… сильный дождь. Ливень. И гром с молнией.

– Когда спасатели тебя нашли, ты был в рубашке и школьных брюках. А Роб – только в плавках. Карл, почему ты купался в одежде?

– Без понятия. Извините. Я в самом деле ничего не помню.

– Карл, я должна задать тебе еще один вопрос. На теле Роба… на нем были ссадины и следы побоев. Ты знаешь, откуда они появились?

Костяшки моего кулака бьют по его голове. Он отодвигается, но тут же набрасывается на меня. Я отбиваюсь руками и ногами, но вода затрудняет и утяжеляет движения. Мне холодно. Очень холодно. Холод высасывает из меня силы. Я подгибаю ноги, стремясь отбиться пятками. Луплю его по чувствительным местам. Он вопит, но мне от него тоже достается.