Читаем без скачивания Чешир (ЛП) - Лавлок Саманта

— Да ладно. Посмотри на то, что перед тобой. Действительно посмотри. — Волшебный палец начинает выводить маленькие замысловатые узоры на коже моего бицепса, и его тепло согревает мою спину, когда он придвигается ближе. — Смотри на ее сиськи. Представь, как их вес смещается относительно ее грудной клетки, когда она двигается из стороны в сторону. Как они висят, словно спелые фрукты, эти затвердевшие темные соски так и просятся, чтобы их ущипнули, чтобы их лизнули.

Его дыхание ничуть не меняется, но мое учащается и становится более поверхностным, когда мои собственные соски почти болезненно давят на мягкий материал моего бюстгальтера без бретелек. Тыльная сторона его руки касается боковой поверхности моей груди.

— Посмотри на ее лицо, как наслаждение сквозит в ее чертах. Смотри на ее рот, на эти твердые члены, скользящие внутрь и наружу, внутрь и наружу, между ее нежными губами. Видишь, как много их длины она принимает в себя и, несмотря на то, что задыхается, все равно продолжает? Как будто не может насытиться. Обрати внимание, как Дикон сейчас стоит, как напряглись мышцы вдоль его позвоночника? Как ты думаешь, что это значит?

Мое дыхание уже почти сбилось, и желание потереться о него задницей становится почти нестерпимым.

— Я не знаю. — Мой дрожащий голос звучит для моих ушей как чей-то другой.

— Это значит, что через тридцать секунд он кончит ей в горло, и она проглотит все до капли, прежде чем Аксель подхватит ее и жестко и быстро оттрахает у холодной каменной стены. — Он разрывает связь между своим пальцем и моей кожей, только чтобы потянуться вниз и погладить мою самую сокровенную часть через джинсы. Я ловлю себя на том, что больше всего на свете мне хочется откинуться на него и расстегнуть молнию на джинсах, предоставив ему полный доступ между моих ног, чтобы ослабить нарастающее там давление.

С небольшим вскриком я отрываю взгляд от сцены, разыгравшейся передо мной, как в каком-то сумасшедшем готическом порнофильме, и заставляю свои ноги двигаться, чтобы унести меня отсюда, пока я не сделала что-нибудь, о чем потом пожалею. Он отпускает меня, и я вижу его в последний раз — его фигуру, небрежно прислонившуюся к дверной раме в слабом свете, ухмылку, искривляющую его губы, заметную даже отсюда.

— Добро пожаловать на Чаепитие, Али. — Его усмешка преследует меня, пока я бегу по коридору, обратно к лестнице.

Боже мой, какая я идиотка. О чем я думала, спускаясь сюда? Откуда, черт возьми, он знает мое имя?

Не заботясь о своих высоких каблуках, я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз, чуть не падая назад, когда мыском ноги зацепилась за выступающее место. Выбросив обе руки к грубым каменным стенам по обе стороны от меня, я сумела устоять на ногах и сделать несколько глубоких вдохов.

К тому времени, как я пробиваюсь через переполненный танцпол на свежий, холодный ночной воздух, успеваю наказать себя шестью способами. Как бы мне ни хотелось сказать себе, что произошедшее не было реальностью, я не могу скрыть тот факт, что меня невероятно завело и то, что я видела, и его близость ко мне. Будь он проклят, кем бы тот ни был.

Воздух застывает от жара моего дыхания, и я обхватываю себя руками за талию, прежде чем вернуться назад по тропинке через деревья. Полог над головой густой и плотный, и я почти поворачиваю назад. Но потом вспоминаю, что там мне никто не поможет.

Глава 6

Дверь в нашу комнату распахивается, врезаясь в стену с громким стуком. Вскакивая с кровати, как будто моя задница горит, я шарю в темноте в поисках какого-нибудь оружия. Мне везет, что единственные вещи в непосредственной близости от меня — это мои тапочки на твердой подошве. Присев на корточки, я хватаю один из них за носок и вслепую швыряю в незваного гостя, вскакивая на ноги.

— Ооо, — ворчит знакомый голос, обладательница ударяется о стену прямо за дверью, пока ей не удается заползти и нажать на выключатель, заливая комнату бледным светом ламп на наших соседствующих комодах. — Какого хрена? — Финн трет лоб, где быстро растет ярко-красная шишка. — Ты что, только что швырнула в меня своим гребаным старушечьем тапком? — жалуется она, закрывая и запирая дверь, прежде чем пересечь комнату и упасть на кровать.

Она, вероятно, не может оценить, как сильно я пытаюсь не рассмеяться. Чувствую, как мои щеки дергаются от усилий сдержать ухмылку.

— Финн, сейчас, — я тянусь к своему телефону и включаю его, чтобы посмотреть время, — 3:20 утра. Чего, черт возьми, ты ожидала? Напугай меня до чертиков, получи тапком по голове. Кажется справедливым. — Я зеваю и забираюсь обратно в постель. — Он хотя бы того стоил?

— Черт возьми, нет. Этот парень оказался полным придурком. Он из тех, кто не против брать, не отдавая — более чем счастлив, когда ему отсосали член, но отказался спуститься в ответ. — Подняв одну ногу в воздух, она неуклюже расстегивает молнию на сапоге и сбрасывает его, прежде чем повторить процесс с другой. — Я начинаю по-настоящему уставать от этих тупых парней из братства и их дерьма. Возможно, пришло время сменить команду и найти себе горячего маленького бродягу.

На этот раз я не могу сдержать смех.

Она поворачивает голову ко мне, черты ее лица складываются в слегка подвыпившую версию хмурой напряженности. Выражение ее лица только усугубляет ситуацию. Мои бока трясутся, слезы текут по щекам, и смех становится почти беззвучным, за исключением странного хриплого писка, когда я набираю полные воздуха.

Финн удается сохранить свое сердитое выражение еще несколько секунд, но тут начинают появляться трещины, и вскоре она тоже смеется.

К несчастью для меня, теперь, когда открылись шлюзы для одной эмоции, остальная часть моей защиты рушится, как карточный домик. Вся тревога, растерянность, разочарование и страх, которые я держала взаперти, кто знает, как долго, выливаются наружу. И внезапно начинаю плакать. Громкие, уродливые, мучительные рыдания, которые звучат как у какого-то раненого животного. Я сажусь на кровать, крепко прижимая колени к груди, и заливаю все своими солеными горючими слезами, пока раскачиваюсь взад-вперед — щеки, подбородок, ночную рубашку.

— Что... — мой плач отрезвляет Финн достаточно, чтобы та поняла, что что-то тут не так. Ее первая попытка встать проваливается, и она опрокидывает чайник на пол. Благодаря проклятиям и чистой силе воли ее вторая попытка оказывается гораздо более успешной, несмотря на то, что она сильно покачивается, пока спешит ко мне, зажмурив один глаз, как крошечный пират. — Что случилось? — Она присаживается на край моей постели и несколько раз похлопывает меня по плечу, прежде чем наклониться и прошептать мне. — Это из-за меня? Тебя оскорбил мой вагитарный комментарий?

Я не могу удержаться от неряшливого смешка сквозь слезы.

— Нет, ни в малейшей степени, — шмыгаю носом и вытираю заплаканные щеки краем простыни. — Это просто... — Я с трудом подбираю слова. — Ты знаешь тех людей, которые держат все в себе? Те, кто пытается засунуть свое квадратное «я» в круглое отверстие, созданное для них кем-то другим? Это я. Я и есть те люди. — Чем больше думаю об этом, тем больше понимаю, насколько правдивы на самом деле мои слова и как глубоко они ранят. — Я не хочу проснуться через двадцать лет замужем за каким-то парнем, который надоедает мне до полусмерти, полная сожалений обо всех вещах, которые я даже не пыталась сделать. Ночь за ночью скучных ужинов, скучных разговоров и двухминутного секса в миссионерской позе. А ксанакс с водкой — единственное, что удерживает меня от того, чтобы Тельма и Луиза не сбросили его с ближайшего утеса. — Мой плач замедлился до прерывистой икоты.

— Вау. Ты действительно думала об этом, не так ли? — с благоговением спрашивает Финн.

— Мысль о том, чтобы быть кем-то, кем я не являюсь до конца своей жизни, не только угнетает, но и просто пугает. Не хочу быть хорошей девочкой только потому, что все этого ожидают, Финн. Я хочу быть настоящей собой.