Читаем без скачивания Русская пехота в Отечественной войне 1812 года - Илья Эрнстович Ульянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ротный барабанщик и музыкант пехотного полка. Л. И. Киль. 1816 г.
Ротный барабанщик и валторнист егерского полка. Л. И. Киль. 1816 г.
В ряде полков (в том числе и, например, в лейб-гвардии Литовском) нестроевые продолжали носить комплекты обмундирования прежнего образца. В комплект входили: темно-зеленый однобортный сюртук длиной до колен с завороченными полами, с мундирным воротником и темно-зелеными обшлагами и клапанами обшлагов (в егерских полках – с красной выпушкой), с полковыми погонами без шифровки; серые зимние панталоны и сапоги высотой до половины икры с вырезом сзади; темно-зеленая шапка с круглым верхом, с околышем (красным в линейной пехоте и темно-зеленым в легкой) и козырьком.
Морские полки имели обмундирование егерского образца, но с белыми выпушками, а амуницию и погоны – пехотного образца.
Имея сходное с полевой пехотой обмундирование, гарнизонные полки и батальоны отличались желтыми воротниками и обшлагами мундиров, желтыми воротниками шинелей и серебряным цветом металлического прибора. Все подразделения имели красные погоны с цифровой шифровкой. Целый ряд других отличий не рассматривается в данной работе за недостатком места.
С апреля 1812 г. началось формирование 12 новых номерных полков (1—8-й пехотные, 1—4-й егерские) из рекрутов последнего набора. Чины полков снабжались общепехотными и общеегерскими мундирами без погон и амуницией по полному комплекту; при этом ранцы изготовлялись из телячьих шкур [20]. В июле из рекрутских депо 2-й линии сформировали еще 6 пехотных полков (9—14-й). На их обмундирование уже не хватало ни времени, ни материалов; поэтому нижним чинам оставляли серое рекрутское обмундирование (на серых погонах нашивались цифры номера полка из желтого шнура) и серые фуражные шапки (с цветной ротной выпушкой и с желтой шифровкой на шапках мушкетерских рот) [14]. Интересно, что рекрутскую одежду выдали даже солдатам 2-го и 3-го Морских и Московского гарнизонного полков, батальоны которых были обращены на формирование новых полков [16] (но на серых погонах у них не нашивались номера полков). Солдатам выдали портупеи под штыковые ножны; тесаки с темляками получили только унтер-офицеры и музыканты (мундиры унтер-офицеров обшивались галуном, а музыкантов – белой тесьмой). Гренадеров и стрелков снабдили трехогневыми гренадами на патронные сумы. Вместе с рекрутами и ополченцами солдаты новых 18 полков поступили на укомплектование пехотных частей действующей армии.
В сентябре приступили к формированию новых вторых батальонов из рекрутов для ряда полков 6-й и 21-й дивизий, а также для Воронежского пехотного полка. Нижние чины батальонов продолжали носить рекрутское обмундирование и шинели; всем выдали черную егерскую амуницию (на сумах гренадерских рот крепились трехогневые Гренады, пехотных рот – одноогневые гренады, егерских – цифры номера полка) и кожаные ранцы [17].
В походе солдаты зачехляли кивера, султаны и крышки патронных сум. В полках, командиры которых заботились о сохранности обмундирования (например, в Лейб-гренадерском) холстом обшивалось все красное сукно на мундире; воротники и клапаны обшивали холстом и в Гвардии. Суконные шаровары, как правило, не носили, но краги могли пристегивать поверх «портов» – неформенных шаровар.
Экстремальные условия продолжительных маршей в жаркую погоду вынудили М. Б. Барклая де Толли в июле разрешить в подчиненных ему войсках не застегивать мундиры; также необязательно было завязывать на шее галстук.
Главнокомандующий Дунайской армией адмирал П. В. Чичагов уже в мае 1812 г. разрешил в войсках армии нижним чинам во время похода «надевать амуницию как кому удобно, не соблюдая в том формы и единообразия» [29]. Кроме того, пехотинцы сдали в дивизионные депо тесаки, а в портупеи вставили штыковые ножны. 5 июня было приказано спороть козырьки со старых киверов (в тех полках, где они были) и пришить их к фуражным шапкам. На околыш над козырьком в мушкетерских и егерских ротах нашивался номер роты из шнура батальонного цвета (белый, зеленый, голубой). 12 июня полки отправили в депо кивера. В начале войны Чичагов выразил пожелание, чтобы «гг. офицеры в действии против неприятеля имели ружья. В сем случае не требуется никакой формы, но всякий вооружится таким, какой достать может» [29].
По ряду документов и мемуаров можно установить виды обмундирования некоторых полков во время того или иного сражения. Так, Гвардия под Смоленском (6 августа) и при Бородино (26 августа) стояла в мундирах и летних панталонах при полной амуниции и со скатками (скатки надели даже офицеры) [138, стр. 163]. В таком же виде на поле Бородина вышли 1-я и 2-я гренадерские дивизии [12]. В то же время есть основания считать, что Тарнопольский полк сражался в шинелях, а 49-й Егерский при полном обмундировании имел зимние панталоны.
В ноябре 1812 г. с Высочайшего одобрения было разрешено использовать для шитья панталонов и шинелей нижних чинов крестьянское сукно (для панталонов – белое крестьянское) [19, Л. 6]; мундиры по-прежнему строились из зеленого «фабрикантского» сукна.
Недостатки снабжения, пестрый состав полков и трудности марша привели к тому, что к концу 1812 г. армия представляла из себя весьма оригинальное зрелище. Очевидец вспоминал о вступлении в Вильно 1 декабря: «Наше вступление в город, которое должно было быть триумфальным, походило на маскарад. Обмундирование полков было в невероятном состоянии, и Государь, приехавший накануне, перед которым мы проходили, не мог удержаться от смеха» [71]. На этом параде в гренадерской роте лейб-гвардии Финляндского полка только один солдат имел султан. В то же время, судя по рисункам офицера лейб-гвардии Семеновского полка Чичерина, его полк имел довольно сносный вид; во всяком случае, кивера, султаны, шинели и полную амуницию имели все выведенные на парад солдаты.
Офицеры имели такой же мундир, как у рядовых,
