Читаем без скачивания Ордынский период. Первоисточники - Коллектив авторов

О, сей град Рязань и земля Рязанская! Исчезла красота ее, и отошла слава ее, и нет в ней ничего доброго для взора – только дым и пепел. И церкви все сгорели, а великая церковь внутри выгорела и почернела. И не один только этот город пленен был, но и иные многие. Не было в городе ни пения ‹церковного›, ни звона ‹колокольного›: вместо радости все постоянно плакали.

Князь Ингварь Ингоревич пошел туда, где убиты были братья его нечестивым царем Батыем: великий князь Юрий Ингоревич Рязанский, брат его князь Давыд Ингоревич, брат его Всеволод Ингоревич и многие князья местные, и бояре, и воеводы, и все воинство – удальцы и резвецы, узорочье рязанское. Лежали они на земле пустынной, на траве ковыле, снегом и льдом померзшие, никем не оберегаемы. Тела их зверьми поедены и множеством птиц растерзаны. Все ‹здесь› лежали, вместе погибли, одну на всех чашу смертную испили.

И увидел князь Ингварь Ингоревич множество тел мертвых лежащих, и вскричал горестно сильным голосом, словно звук трубы разрастающимся, и бия в грудь свою руками, упал на землю. Слезы же его из очей потоком текли. И с жалостью приговаривал: «О милые мои братья и воинство! Как погибли, жизни мои дорогие? Меня единственного оставили в такой погибели! Почему я прежде вас не умер? И куда вы скрылись, от очей моих? И куда отошли, сокровища жизни моей? Почему не промолвите мне, брату вашему, цветы прекрасные, сады мои несозревшие! Уже не усладите души моей! Зачем, господа мои, не посмотрите на меня, брата вашего, не поговорите со мною? Неужели забыли меня, брата своего, от одного отца рожденного, единоутробного ‹с вами› из честного потомства матери нашей, великой княгини Агриппины Ростиславовны, одной грудью вскормленного, ‹одного из› многоплодного сада? И на кого оставили меня, брата своего? Солнце мое дорогое, рано зашедшее! Месяцы прекрасные, быстро загубленные! Звезды восточные, зачем рано зашли? Лежите на земле пустынной, никем не оберегаемы, чести-славы ни от кого не принимаете! Изменилась слава ваша! Что власть ваша? Многим землям государями были, а ныне лежите на земле пустынной, и облик ваш изменило тление! О милые мои братья и дружина ласковая! Уже не повеселюсь с вами! Светы мои дорогие, зачем мраком покрылись? Недолго радовался я с вами! Если услышит Бог молитву вашу, то помолитесь обо мне, брате вашем, чтобы и я вместе с вами умер! Ибо за весельем – плач и слезы пришли ко мне, а за радостью – сетование и скорбь явились мне. Зачем я не умер прежде вас, тогда не видел бы смерти вашей, а своей погибели? Не слышите ли вы меня, горькие мои слова печально вещающего? О земля-земля! О дубравы! Поплачьте со мною! Как назову день тот, или как опишу его – тогда погибло столько государей и много узорочья рязанского войска – храбрых удальцов. Ни один из них не вернулся назад, но все равно погибли и одну на всех чашу смертную испили. И сейчас в горести души моей язык мой не слушается, уста закрываются, взор туманится, мужество теряется!»

И было тогда много печали о мертвых и скорби, и слез и воздыхания, и страха и трепета от всего зла, что пришло на нас!

Великий князь Ингварь Ингоревич воздел руки к небу, и со слезами воззвал, приговаривая: «Господи Боже мой! На тебя уповаю, спаси меня, и от всех преследующих избавь меня! Пречистая владычица Богородица, мать Христа, Бога нашего! Не оставь меня во время печали моей! Великие страстотерпцы и сродники наши Борис и Глеб! Будьте мне, грешному, помощниками в битвах! О братья мои и господа мои! Помогайте мне во святых своих молитвах ‹в сражениях› с супостатами нашими – с агарянами, внуками Измайловыми!»

Князь Ингварь Ингоревич начал разбирать тела мертвых, и взял тела братьев своих: великого князя Георгия Ингоревича, князя Давыда Ингоревича Муромского, и князя Глеба Ингоревича Коломенского, и других князей местных – своей родни, и многих бояр, и воевод, и ближних-знаемых, и принес их в город Рязань, и похоронили их с почестями. А иных – там, на пустынном месте, собрал и, отслужив панихиду, похоронил.

Князь Ингварь Ингоревич пошел к городу Пронску, и собрал рассеченное на части тело брата своего – благоверного и христолюбивого князя Олега Ингоревича, и принес в город Рязань, а славную голову его сам князь великий Ингварь Ингоревич до самого города нес, и целовал ее с любовью. И положил его с великим князем Юрием Ингоревичем в один гроб, а братьев своих – князя Давыда Ингоревича да князя Глеба Ингоревича, положил близ их гроба в одной же гробнице.

Пошел князь Ингварь Ингоревич на реку на Воронеж, туда, где убит был князь Федор Юрьевич Рязанский. И взял славное тело его, и плакал над ним долго, и принес его во владения его – к великому чудотворцу Николе Корсунскому. И его благоверную княгиню Евпраксию, и сына их князя Ивана Федоровича Постника ‹похоронил› в одном месте. И поставил над ними кресты каменные. И по той причине, что сама разбилась ‹заразилась› княгиня Евпраксия с сыном своим князем Иваном, и прозывается великий чудотворец Николай Заразский.

Эти государи ‹князья рязанские› – из рода Владимира Святославича, сродники Бориса и Глеба, внуки великого князя Святослава Олеговича Черниговского. Были они из поколения в поколение христолюбивые, братолюбивые, лицом красивы, очами светлы, взором грозны, выше меры храбры, сердцем легки, к боярам ласковы, к приезжим приветливы, к церквам прилежны, на пиры быстры, до господских потех охотны, ратному делу очень искусны, к братьям своим и к их послам величавы.

Имея мужественный ум, в правде-истине пребывая, чистоту душевную и телесную без порока сохраняли. Святого корня побеги и Богом насажденного сада цветы прекрасные, воспитаны были в благочестии со всяческим духовным наставлением. От самых пелен Бога возлюбили, о церквах Божиих много пеклись. Пустых бесед не творя, опозоривших себя людей избегая, с добрыми всегда беседовали, и Божественное писание всегда с умилением слушали.

Воинам в битвах ужасными казались, многих врагов, поднявшихся против них, побеждали и во всех странах славное имя имели. Греческих царей очень любили, и дары многие от них получали.

После брака жили воздержанно, ища спасения души. С чистой совестью, силой и разумом правили земным царством, приближаясь к небесному. Не потакая плоти, соблюдали тело свое после брака греху не причастным. Имея сан государей, в посте и молитве были прилежны и несли крест свой на плечах своих. Честь и славу от всего мира принимали. А святые дни святого поста честно соблюдали, и во все посты причащались святых пречистых и бессмертных тайн.

И по правой вере многие деяния и победы показали. А с погаными половцами часто бились за святые церкви и православную веру. И отчину свою от врагов хранили неустанно. И милостыню давали неоскудевающую, и своей лаской многих из неверных повелителей, детей их и братьев привлекали к себе, и обращали в истинную веру!

Благоверный ‹князь Ингварь Ингоревич›, во святом крещении Косьма, сел на престол отца своего, великого князя Ингоря Святославича. И заново отстроил землю Рязанскую, и церкви поставил, и монастыри создал, и пришельцев утешил, и людей собрал. И была радость христианам: ибо их избавил Бог рукою своею крепкою от безбожного царя Батыя.

А господина Михаила Всеволодовича Пронского поставил князем на его отчине.

Сказание о Довмонте

Подготовка текста и перевод В. И. Охотниковой

Довмонт (христианское имя – Тимофей) – псковский князь, который за свое тридцатитрехлетнее княжение (1266–1299 гг.) одержал ряд крупных побед над Литвою, ливонскими рыцарями, чудью. Литовец по происхождению, Довмонт сумел снискать любовь псковичей, избравших его, а не князя из рода Рюриковичей своим князем, и оправдал их доверие. Его княжение было отмечено не только воинскими подвигами в защиту Пскова и его земель, но и деятельностью по строительству и укреплению города. В конце XIII в. Довмонт воздвиг южную стену псковского кремля, которая зовется Довмонтовой, а территория, защищенная ею, Довмонтовым городом. В устных преданиях о любимом князе опускались исторические детали. Довмонт наделялся легендарными героическими чертами, его образ приобретал черты идеального князя-воина, защитника Пскова. Вскоре после кончины Довмонта псковичи начали его чтить как местного святого, покровителя Пскова.

Местные рассказы и краткие летописные заметки, а также литературные источники (Особая редакция «Жития Александра Невского», «Житие Владимира Святославича») послужили основными материалами для автора «Сказания о Довмонте». Оно было составлено во Пскове во второй четверти XIV в. и дошло до нас в составе трех псковских летописей.

Характерные особенности псковского летописного стиля – лаконизм изложения, пословичность, тяготение к местному просторечию – нашли отражение и в «Сказании о Довмонте». Оно повествует исключительно о военных победах Довмонта, сжато и живо рисуя столкновения с Литвою и ливонскими рыцарями. Традиционная образная фразеология воинских повестей, народная речь в сочетании с агиографическими параллелями придают «Сказанию о Довмонте» характер светской биографии князя.