Читаем без скачивания На границе чумы - Лариса Петровичева

– Обязательно, – прищурился Шани. – Благодарю за столь лестное предложение. Что ж, был тут ваш подземный город или не был, но место я одобряю. Наверно, вам уже следует паковать вещи и готовиться к переезду.

Дина взглянула на него так, будто хотела о чем-то сказать и едва удержала готовые вырваться слова. Шани ободряюще ей улыбнулся: мол, давай выкладывай. А я решу, что с тобой делать после сказанного – отвести в пыточные залы или разобраться лично прямо здесь. Видимо, Дина поняла, что ничего хорошего ее не ждет, и решила припрятать строптивый нрав подальше.

– Я буду молить Заступника, чтобы все получилось, – серьезно промолвила она и направилась к своей лошади.

Глава 5

Вербовщики

Вербовщики появились в Кучках рано утром, едва только небо на восходе печально засерело, словно солнце размышляло, вставать ему или нет. На околице взбрехнули было собаки, но быстро смекнули, что лучше не связываться с этими мордастыми высоченными парнями в официальной форме инквизиции и армии, что ехали верхом и в темных повозках, покуривая трубки и перебрасываясь сальностями по поводу доступных нравов пейзанок, и умолкли, будто подавились собственным лаем.

На площади вербовщики разделились, одна группа последовала к храму, где отец Грыв уже читал утреннюю молитву к Заступнику, а вторая направилась будить сеньора – того самого, который имел обыкновение травить крестьян своими породистыми охотничьими псами. Впрочем, смелым и бравым владетельный Боох был только перед теми, кто не мог дать ему отпор, и потому, когда на пороге его спальни появилось двое инквизиторов, не на шутку перепугался и едва не принялся икать. Он было решил, что его обвинили в колдовстве и сейчас потащат в пыточный зал, где он подпишет в первую очередь отказ от имущества, а во вторую – признание во всех возможных ересях. Однако братья инквизиторы поступили иначе. Один, тощий, скуластый и чернявый, явно из южан, вольготно расселся в любимом Бооховом кресле, блаженно вытянув длинные ноги в грязных сапогах, а второй, белесый и сухощаво-стремительный, словно хищник, сунул Бооху под нос лист дорогой бумаги с массой печатей и подписей и сказал:

– Доброго утра, сударь. Указ государя.

И плюхнулся на банкетку рядом с товарищем. Боох испуганно читал указ, написанный торжественным полуунциалом: «Мы, князь всеаальхарнский, загорский и зареченский, владыка… именем и властью Заступника… храм…» Инквизиторы смотрели на сеньора так же, как энтомолог рассматривает попавшую ему в сачок бабочку и раздумывает, что с ней сделать: насадить на иглу или отпустить на волю.

– У нас будут строить новый храм? – спросил Боох.

Инквизиторы переглянулись.

– Нет, ну вроде бы грамотный человек, дворянин, – сказал чернявый своему товарищу и посмотрел на Бооха наглыми темными глазами: – Сударь! Нам бы поесть с дороги! А то всю ночь трясешься в седле, как проклятый, по этим вашим Пучкам.

– Кучкам, – поправил его второй и воззрился на сеньора не менее развязно. – Покушать бы. А потом почитаем все вместе. И вас научим, раз уж не довелось раньше научиться…

Первый ковырнул в носу и важно заявил:

– У нас и не такие читать учились. На всех языках сразу.

От вина, равно как и от знаменитой кучкинской настойки, инквизиторы отказались, а вот жареное мясо с овощами и запеченная рыба их весьма порадовали, и после сытного завтрака они сменили гнев на милость. Устроившись в библиотеке, важные гости принялись разбираться в давних списках переписи населения и отбирать тех, кого необходимо было забрать на строительство нового храма.

– Собор будет такой, какого вы нигде не встречали, и во сне не видывали, и даже предположить не могли, что такое возможно, – говорил чернявый. – Видел я краем глаза план у шеф-инквизитора, так вот это что-то невообразимое. Дело, достойное славы Заступника, не то что тот сарай, который у вас тут на площади торчит.

Боох трепетал. Он был крепким, высоким мужчиной и при желании смог бы отделать этих нахальных сопляков, не отрываясь от кружки пенного, но их одежда и осанка внушали ему подлинный страх. Они были силой, с которой следовало считаться и ни в коем случае не вступать в противодействие.

– Да они, наверно, и ведьм не сжигают, – предположил белесый, и видно было, что уж он-то, несмотря на молодые лета, уже знает толк в деле очистки земли от ведьмовства и ереси.

– Конечно, сжигаем! – возмутился Боох. – Вон третьего дня одну забили камнями, а труп сожгли.

Инквизиторы переглянулись.

– А не колдуй, зараза! – сказал чернявый. – Живи по заповедям, почитай законы и служи Заступнику со всей искренностью и пылом. И пребудет с тобой Его милость и благословение. В общем, посмотрел я ваши списки, все какие-то немощные, косые да кривые. Но с десяток отобрал. Сейчас еще у церкви посмотрим, может, и побольше заберем.

– Десяток! – воскликнул Боох. Чернявый вопросительно вскинул брови – владетельный сеньор его явно удивил. – Это много, господа. Это очень много. Вы же их не на день и не на месяц забираете. А работать кто будет?

Чернявый вздохнул. Аккуратно, одним пальцем закрыл книгу со списками жителей.

– Не для себя забираем, многоуважаемый Боох, – веско промолвил он, – а для Заступника. Во имя Его и Славу. В конце концов, если вы беспокоитесь о том, что меньше рабочих рук будут трудиться на ваших полях и доход понизится, то побеспокойтесь лучше о душе, которую так легко уронить в пропасть ереси, – чернявый подошел к Бооху вплотную, покачался с пятки на носок, оценил, что ростом как раз сеньору до плеча и раза в три тоньше. – Вы ведь не еретик, сударь?

Белесый ухмыльнулся. В цепком взгляде инквизитора Боох вдруг прочел свою будущую судьбу, и она была не слишком счастливой. Обвинение в ереси, пытки и в итоге костер, а в его прекрасном доме поселится какой-нибудь особо отличившийся охотник на ведьм. Хотя бы этот хлыщеватый южанин. Или его молчаливый товарищ.

– Что вы, ни в коем случае, – ответил Боох. – Я верный сын Небесного Заступника.

– Ну и прекрасно, – подал голос белесый. – Ваши Кучки, сударь, в превосходном состоянии. Прекрасный пример для прочих владетельных сеньоров Аальхарна. По-моему, не меньше трехсот золотых в год?

Если южанин был истинно верующим, то белесый оказался простым приземленным практиком. Боох вздохнул: слава Заступнику, похоже, дело начало переходить в практическую плоскость.

А тем временем на площади уже собирались кучкинцы. По раннему времени народ был хмур и полуодет, мужчины сворачивали самокрутки, а бабы заранее и на всякий случай стали подвывать, словно чувствовали, что ничего хорошего от облеченных властью гостей ждать не приходится. Инквизиторы переговаривались между собой, прикидывая, не забрать ли народу побольше, отец Грыв то выходил из храма на площадь, ласково глядя на поселян, то возвращался назад. Новость о строительстве храма его порадовала.

Вскоре народ на площади начал делиться сплетнями и домыслами. Уж не война ли? От соседского Амье всего можно ожидать, раз тамошний князь привечает колдунов и расплодил песьеглавцев, которых берет на армейскую службу. Особенно отстаивал тему песьеглавцев Прош, который этим утром набил в трубку особенно забористого табаку с примесью сушеного навоза для крепости.

– Да откуда взяться-то песьеглавцам! – возмутился под конец мельник. Утро было прохладным, и торчать столбом на площади неведомо почему мельнику не нравилось. – Сам ты их видел, что ли?

– Не видел, – хмуро бросил Прош. – А вот мой кум из Малых Матяшек видел. И очень уж они свирепые, эти песьеглавцы! Так глазами и зыркают, а зубы у них – цапнут, добавки не захочется.

Приключившиеся рядом бабы хором ахнули.

– Что же, дядьку Прош, народ собирают с этими страхолюдами воевать? – спросила одна из них, растрепанная и постоянно беременная Тада, которая испугалась потерять мужа Кику, взбалмошного болтуна и отъявленного пьяницу.

– Этот евойный кум видел больше, чем показывали, – мельник сплюнул и отошел, не желая слушать бредни, тем более Прош надымил своим куревом так, что дышать было совершенно невозможно.

Соседи обсуждали еще одну версию: против ведьм собирается новый круговой поход, всем выдадут освященные мечи и копья, чтобы протыкать их нечестивые сердца и срубать головы. Этот вариант нравился народу намного больше, чем война с песьеглавцами. Местный грамотей Тихий Даня, который славился по всей округе тем, что изобрел самогонный аппарат нового типа, предположил, что ищут беглого колдуна Апатеку. Колдун этот, дескать, был очень зловредным, жил в столице, где едва не извел – страшно сказать! – самого государя, а потом, когда инквизиция стала наступать ему на пятки, дал деру.

– А ты-то откуда знаешь про колдуна? – резонно спросил Прош.

Выяснилось, что вчера Даня испытывал свою самогонную машину, отчего у него приключились разнообразные видения.