Читаем без скачивания Сердца войны (СИ) - Фишер Н. М.

— Ну и что стоим? — задорно спросила женщина. — Уже несколько дней тебя жду.

Эльна от неожиданности сделала шаг вперед и выдала себя, чуть не врезавшись в убегающую подругу.

— Меня? — удивленным шепотом спросила она.

— И правда — тебя? — рассмеялась Мрия. — Великий скептик поверил в сказки?

— Мрия, не сбивай девочку с пути. Она его уже выбрала! — Лэйла повысила голос, и желтоглазая колдунья повиновалась.

— Потом расскажешь, — она придержала Эльну за руку и побежала прочь.

Назад пути не было, и Эльна послушно направилась к гадалке, словно воля ее больше ей не принадлежала. Что она хотела спросить? Сама не знала. Зато Лэйла приняла девушку, как родную. И пусть за все свои двадцать лет Эльна обмолвилась с гадалкой лишь парой слов, сейчас казалось, что эта женщина, облаченная в яркие лоскуты, знает о ней все.

— Что про любимого узнать хочешь? — прозвучал прямой вопрос, и Эльна вздрогнула. — Добрался ли до дома? Так я еще вчера раскинула. Жив, здоров. Не переживай.

— Но как вы…

— Карты все раскрывают тому, кто умеет спрашивать. А я хорошо спрашиваю и внимательно наблюдаю.

— Наверное, я только это и хотела узнать. Я пойду! — Эльне вдруг стало страшно, что какая-то малознакомая гадалка знает ее самый страшный секрет. Что она может потребовать за молчание?

— Ничего мне от тебя не надо, — ответила Лэйла на невысказанный вопрос. — Я помогаю, потому что умею. Потому что хочу, чтобы маги знали, к чему идут. Чтобы им было немного проще в пути. Ты же хочешь узнать, думает ли он о тебе?

Девушка кивнула и покраснела.

— А еще боишься, что вы больше не встретитесь.

Снова кивок.

— Так не противься себе, поверь в мою честность и задай эти вопросы душой. Поняла меня?

— Вроде бы, — пролепетала Эльна.

Девушка присела рядом и положила руки на колени. В своих тяжелых ботинках, кожаной куртке и камуфляжных штанах она смотрелась так нелепо рядом с утопающей в разноцветии женщиной. И все же Эльна надеялась на нее. Надеялась услышать именно то, чего искренне желала. Как будто гадание могло что-то изменить.

Гадалка хмыкнула и принялась тасовать колоду. Она что-то шептала картам, снимала и перекладывала их с места на место, уговаривала бездушную колоду, а потом взглянула на Эльну и вытащила несколько кары, выложив их по две. Лэйла внимательно вглядывалась в получившийся расклад и вполголоса бормотала что-то невнятное. Юная колдунья сидела, как на иголках, в ожидании вердикта, словно он должен был перевернуть ее жизнь, но не решалась спросить сама, поторопить.

— Что тебе сказать, — гадалка покачала головой. — Он — твоя судьба.

В сердце Эльны вдруг забил фонтан эмоций. Она глупо заулыбалась и уже хотела благодарить, но Лэйла опередила:

— Не думай, что будет легко. Он считает, что ты — сильная, самодостаточная. И побаивается. Но между вами еще сотни других препятствий. И я бы удивилась, если бы их не было. И… — она взглянула на перевернутую карту с изображением мужчины, — ваша любовь вечна, а вот союзу суждено оборваться.

— Что? — Эльна почувствовала, как задрожала всем телом. — Что это значит?

— Не знаю, милая. Может быть, расставание. Может, еще что-то. Надо будет потом еще раз смотреть. Ведь будущее — это не открытая книга, это путь. И каждое твое решение влияет на этот путь. Но одно я вижу ясно, как день: все, что связано с ним, очень судьбоносно!

Глава 9

Сентябрь ударил по Оазису листопадом и ночными заморозками. Эльна ненавидела осень. Увядание казалось ей чем-то противоестественным, жутким, неправильным. А холода изводили ее. Девушка вечно мерзла: отопления в домах не было, а печи пока затапливали только для приготовления пищи. Забиться под одеяло с головой, подоткнуть края и надышать теплым воздухом было настоящим удовольствием, а вот вылезать из нагретого гнездышка в холодный мир становилось ежеутренней пыткой.

И все чаще во сне ей виделся мужчина, теплый и бережный, который прижимал бы ее по ночам к себе и согревал в любой мороз.

Урожай собирали усиленно, в рекордном темпе, испугавшись заморозков, и Эльна изо дня в день помогала таскать тяжелые мешки с корнеплодами, сгребала вилами сено и собирала его в стога. Просушить урожай под теплым осенним солнцем в этот раз не вышло — ко всему прочему зарядил мелкий дождь. Девушка была поглощена тяжелым физическим трудом, тем, которого избегали другие женщины, и к вечеру она валилась с ног. Магия подпитывала физические силы, но и сама магия зависела от самочувствия, а потому Эльна все чаще ощущала себя истощенной.

Когда две недели ударного труда наконец подошли к концу, и заготовка урожая почти закончилась, колдунья почувствовала необычайное облегчение, как будто теперь у нее появилось время для чего-то действительно важного.

Она отправилась за границу Незримого в первый же свободный день. Укутавшись в одеяло, она влезла в расстегнутые ботинки и бросилась к реке. Умылась ледяной водой и вдохнула свежий холодный воздух. Выдохнула, и с губ сорвалось облачко пара. Эльна позавтракала на бегу, не дождавшись остальных. Когда она, поддев под кожаную куртку теплый серый свитер, вышла на улицу, Оазис только просыпался. Отличное время, чтобы скрыться незамеченной. Вряд ли кого-то могло заинтересовать ее отсутствие — своенравная девчонка постоянно убегала смотреть на людей, но сейчас, когда она надеялась хоть одним глазком увидеть Марка, лишнее общение пугало Эльну. Ее поступок, вполне обычный, казался сейчас преступным, и сердце бешено колотилось в висках, когда она закрывала за собой дверь, ведущую в Оазис.

За границей Незримого ничего не изменилось. Здесь природа была настолько изъедена бетонными обломками, пылью и останками домов, что заметить ее увядание было практически невозможно. И лишь низкая температура напоминала о ранней осени.

Эльна шла уверенно, почти не глядя по сторонам. У нее была цель, призрачная, почти эфемерная, но ради этой цели она готова была бежать вперед и не оглядываться. Она прошла уже больше километра, но до сих пор не встретила ни одного человека. Так далеко в город Эльна редко рисковала соваться, только если забывалась. Раньше она все больше бродила вдоль негласной границы, отделявшей мир людей от мира магов, и лишь изредка пробиралась дальше, стараясь слиться с толпой. На границе встречались в основном обломки, низкие однообразные дома с выбитыми окнами и дырами в стенах, и девушка считала, что весь город выглядит так. Лишь во времена безбашенного детства она бегала к разрушенному театру и Штабу, но чаще старалась держаться границ и обходить по периметру. Сейчас же она смело вышагивала вдоль центрального проспекта и не могла не заметить, что здания здесь становились выше и ухоженнее, за чистотой старались следить, и бетонные обломки почти не уродовали общий пейзаж. Лишь те, что неподъемными глыбами торчали из асфальта, остались на вечном приколе, как напоминание, что война не закончилась.

Впереди замаячила группка молодых людей. Их было четверо, все с оружием. Патруль. Эльна не встретила ни одного мирного, зато нарвалась на людской патруль. Развернись она сейчас и убеги, получит пулю в спину. Так простые смертные себя не ведут. Остается только идти им навстречу с гордо поднятой головой и на ходу придумывать ответы, выкручиваться, убеждать…

Хрупкая девушка с короткой стрижкой не слишком интересовала группу парней. На своей территории они чувствовали себя расслабленно: перешучивались, громко смеялись и активно жестикулировали. И лишь когда до патруля осталось меньше десяти метров, один из молодых людей поднял на нее глаза и замер, как вкопанный. Эльна же давно смотрела на него во все глаза и глупо улыбалась не в силах что-то с собой поделать.

Широкий проспект, на котором кое-где были припаркованы громадные автомобили-пикапы с кустарно приваренными металлическими решетками и громоздкими бамперами, стрелой стремился вперед, пересекая весь город. Между зданиями изредка показывалась жухлая растительность, а через каждые три-четыре дома прямо во вздувшемся асфальте зияли дыры, обрамленные бетонной кладкой, — колодцы. В окнах жилых домов виднелись металлические решетки и рваные края битого стекла. А еще доносилась музыка, легкая, ненавязчивая, но явно записанная. Не звучат так живые инструменты. Все это Эльна успела заметить на уровне подсознания, пока вглядывалась в знакомые черты.