Читаем без скачивания Женщины Цезаря - Колин Маккалоу

— Кстати о правах! Все плебейские трибуны имеют право налагать вето по своему желанию! — заорал Катон.

— Какой же ты дурак, Катон! — воскликнул Цезарь. — Почему, ты думаешь, Сулла отнял у таких, как ты, право вето? Потому что на самом деле вето никогда не было предназначено для того, чтобы служить интересам нескольких человек, контролирующих Сенат! Всякий раз, когда ты вопишь свое «вето», ты оскорбляешь тысячи людей, собравшихся там, на Форуме, людей, которых ты обманываешь! Ты лишаешь их права спокойно выслушать законы, спокойно представляемые им, а потом спокойно проголосовать так или иначе!

— Спокойно? Спокойно? Это не мое вето нарушило спокойствие, Цезарь, это были твои громилы!

— Я никогда бы не опустился до таких подонков!

— А тебе и не нужно было куда-то опускаться! Тебе только надо было отдать приказ!

— Катон, истинный правитель Рима — народ, а не кучка сенаторов с несколькими трибунами, их глашатаями, — сказал Цезарь, стараясь быть терпеливым. — Ты не служишь интересам народа, ты служишь интересам горстки сенаторов, которые воображают, будто владеют империей миллионов! Ты лишаешь народ его права, а этот город — его dignitas! Мне стыдно за тебя, Катон! Риму стыдно за тебя! Даже твоим хозяевам-boni стыдно за тебя! Они используют твою наивность и за твоей спиной смеются над твоими предками! Ты называешь меня прихвостнем Помпея Магна? Я не прихвостень! А вот ты, Катон, настоящий прихлебатель boni!

— Цезарь, — сказал Катон, вплотную подходя к своему противнику, — ты — раковая опухоль на теле Рима! Ты — все то, чего я не выношу!

Он повернулся к группе ошеломленных сенаторов и протянул к ним руки. В рассеянном свете, проникающем в храм между колоннами, начинавшие затягиваться полосы на лице Катона придавали ему вид рассвирепевшей дикой кошки.

— Почтенные отцы, этот Цезарь всех нас уничтожит! Он уничтожит Республику, я это нутром чувствую! Не слушайте его болтовню о народе и о правах народа! Слушайте меня! Гоните из Рима его и его мальчика-педераста Непота, запретите им появляться в пределах Италии! Я обвиняю Цезаря и Метелла Непота в насилии! Я добьюсь, чтобы их объявили вне закона!

— Слушая тебя, Катон, — отозвался Метелл Непот, — я подумал, что лучше допустить любое насилие на Форуме, чем позволить тебе безумствовать, налагая вето на любое собрание, любое предложение, любое слово!

И вторично за этот месяц Катона застали врасплох. Метелл Непот подошел к нему и залепил такую пощечину, что шрамы, оставленные Сервилией, разошлись и вновь стали кровоточить.

— Мне все равно, что ты сделаешь со мной с помощью твоего драгоценного senatus consultum ultimum! — крикнул Непот Силану. — Стоит даже умереть в Туллианской тюрьме, зная, что дал в морду Катону!

— Уезжай из Рима, отправляйся к твоему хозяину Помпею! — задыхаясь, проговорил Силан, не в состоянии контролировать ни собрание, ни свои собственные чувства, ни боль.

— Да я только этого и хочу! — презрительно кинул Непот, повернулся и вышел. — Вы еще увидите меня! — крикнул он, сбегая по ступеням. — Я вернусь с моим зятем Помпеем! Кто знает? Может быть, к тому времени Римом будет править Катилина и все вы будете мертвы, как того заслуживаете, вы, грязножопые овцы!

Даже Катон молчал. Еще одна тога из его скудного запаса быстро пропитывалась кровью.

— Я еще нужен тебе, старший консул? — спокойно спросил Цезарь Силана. — Кажется, драка затихает и здесь уже больше нечего сказать, да?

Он холодно улыбнулся. Слишком много уже было сказано.

— Ты подозреваешься в инициировании общественного беспорядка, Цезарь, — чуть слышно проговорил Силан. — Пока действует senatus consultum ultimum, тебе запрещается участвовать в собраниях и заниматься всеми делами магистрата. — Консул перевел взгляд на Бибула. — Я советую тебе, Марк Бибул, начать готовить иск по обвинению этого человека de vi сегодня.

Цезарь рассмеялся.

— Силан, Силан, подумай! Как может эта Блоха обвинять меня в его же собственном суде? Ему придется заставить Катона сделать за него всю грязную работу. И знаешь что, Катон? — тихо обратился к нему Цезарь, гладя в серые глаза, с ненавистью смотревшие на него между складок тоги. — У тебя нет ни одного шанса. В моем таране больше мозгов, чем во всей твоей крепости!

Он оттянул ворот туники и наклонил голову, обращаясь к тому, что находилось под туникой.

— Не так ли, мой таран? — Цезарь поднял голову и нежно улыбнулся присутствующим. — Он говорит, что именно так. Почтенные отцы, доброго дня вам!

— Это было потрясающе, Цезарь! — воскликнул Публий Клодий, который подслушивал снаружи. — Я и не знал, что ты можешь так рассердиться!

— Подожди, Клодий, когда в следующем году ты войдешь в Сенат, ты еще не то увидишь. С Катоном и Бибулом я уже никогда не смогу держать себя в руках. — Он стоял на платформе среди поломанных стульев из слоновой кости и смотрел на Форум, теперь почти пустой. — Гляжу, все негодяи уже разошлись по домам.

— Как только появились солдаты гарнизона, их энтузиазм начал улетучиваться. — Клодий спускался с боковой лестницы со стороны конной статуи Кастора. — Я обнаружил кое-что. Их нанял Бибул. Он — любитель таких гнусностей.

— Эта новость меня не удивляет.

— Он организовал это, чтобы скомпрометировать тебя и Непота. Когда ты явишься в суд Бибула за инициирование общественного беспорядка, сам увидишь, — сказал Клодий, махнув рукой Марку Антонию и Фульвии, которые сидели рядом на нижнем ярусе подиума Гая Мария. Фульвия промокала своим носовым платком кровь на костяшках пальцев правой руки Антония.

— Это было потрясающе, правда? — спросил Антоний. Один глаз у него так заплыл, что он ничего им не видел.

— Нет, Антоний, это не было потрясающе! — с горечью ответил Цезарь.

— Бибул собирается обвинить Цезаря по закону lex Plautia de vi в своем суде, — сообщил Клодий. — Цезаря и Непота винят во всем случившемся. — Он ухмыльнулся. — Ничего удивительного, коль скоро фасции у Силана. Не думаю, что ты очень популярен в той части города, если учесть все обстоятельства.

И он стал напевать хорошо известные куплеты о муже-рогоносце с разбитым сердцем.

— Все вы идете ко мне домой! — засмеялся Цезарь, хлопнув по окровавленным рукам Антония и Фульвии. — Вам нельзя здесь сидеть, как уличным ворам, иначе вас заберут солдаты гарнизона. К тому же теперь те герои, что находятся внутри храма Кастора, в любой момент могут высунуть свои носы, чтобы разнюхать обстановку. Меня уже обвинили в том, что я якшаюсь с хулиганами, но если они увидят меня с тобой, они немедленно пошлют меня паковать вещи. Поскольку я не шурин Помпея, то вынужден буду присоединиться к Катилине.

И конечно, за время короткого пути к резиденции великого понтифика — буквально за считанные минуты! — к Цезарю вернулось спокойствие. К тому времени как он проводил своих беспутных гостей в ту часть Общественного дома, которую Фульвия знала не так хорошо, как верхние апартаменты Помпеи, он уже понял, как справиться с этим бедствием и расстроить все планы Бибула.

На рассвете следующего дня новый городской претор занял место на трибунале. Шестеро ликторов (которые уже считали его лучшим и самым благородным из магистратов) стояли с одной стороны трибунала, с фасциями, воткнутыми в землю, как пики. Его стол и курульное кресло были поставлены так, как ему нравилось, и небольшой штат писцов и посыльных ожидал указаний. Поскольку городской претор обязан был предварительно рассматривать заявления о криминале, несколько тяжущихся и адвокатов уже толпились у трибунала. Как только Цезарь дал понять, что готов приступить к работе, все ринулись к нему, и притом каждый старался быть первым. Рим — это не то место, где люди чинно выстраиваются в очередь, согласные терпеливо ждать, когда настанет их черед. Цезарь не пытался установить порядок. Он обратил внимание на самый громкий голос в толпе, кивком подозвал его и приготовился слушать.

Не успел тот сказать и нескольких слов, как появились консульские ликторы — с фасциями, но без консула.

— Гай Юлий Цезарь, — обратился к нему старший ликтор Силана, пока остальные одиннадцать оттесняли небольшую толпу подальше от трибунала, — в соответствии с действующим senatus consultum ultimum ты дисквалифицирован. Пожалуйста, немедленно прекрати заниматься преторскими делами.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился адвокат, который как раз собирался подать иск Цезарю. То был не знаменитый юрист, а просто один из сотен подобных ему, слонявшихся по Нижнему Форуму, предлагая свои услуги. — Мне нужен городской претор!

— Старший консул поручил Квинту Туллию Цицерону взять обязанности городского претора на себя, — объяснил ликтор, которому не понравилось, что его прервали.

— Но я не хочу Квинта Цицерона, я хочу Гая Цезаря! Он — городской претор. Он ничего не боится, не затягивает дело, как это делают большинство преторов в Риме! Я хочу, чтобы мое дело было рассмотрено сегодня утром, а не в следующем месяце или в следующем году!