Читаем без скачивания История Венецианской республики - Джон Норвич

Условия мира были на удивление великодушными. Всем итальянцам было позволено отплыть на Крит с поднятыми знаменами, а также всем тем грекам, албанцам или туркам, которые пожелали бы к ним присоединиться. Во время этого путешествия они не должны будут подвергаться нападению турецких кораблей, которые, напротив, предоставят им любую помощь, какая потребуется. Грекам, которые пожелали бы остаться, была гарантирована личная свобода и неприкосновенность собственности, а также предоставлялись два года, чтобы решить, оставаться ли на постоянное жительство или нет; тем из них, которые впоследствии захотят покинуть остров, будет предоставлена охрана до той страны, которую они выберут. Документ, в котором излагались все эти условия, был подписан лично Мустафой и запечатан печатью султана; затем он был отправлен Бальони и Брагадино с сопроводительным письмом, содержащим похвалы их мужеству и отличной защите города.

В течение следующих четырех дней приготовления к уходу из крепости проходили достаточно спокойно. Выло предоставлено продовольствие, и, за исключением нескольких незначительных происшествий, отношения между европейцами и турками были дружелюбными. 5 августа Брагадино послал Мустафе предложение о встрече, чтобы официально вручить ключи от Фамагусты; пришел ответ, что генерал был бы счастлив его принять. Надев пурпурную мантию, соответственно его должности, Брагадино отправился на встречу тем же вечером, в сопровождении Бальони и группы старших офицеров, с эскортом из итальянских, греческих и албанских солдат. Мустафа принял их со всей возможной учтивостью; затем внезапно его лицо омрачилось и поведение изменилось. Со все возрастающей яростью он начал бросать беспочвенные обвинения христианам, стоящим перед ним. Он кричал, что они убивали турецких пленников, что они утаили военное снаряжение, вместо того чтобы передать его туркам согласно условиям капитуляции. Внезапно Мустафа выхватил кинжал и отсек Брагадино правое ухо, приказав слуге отрезать другое ухо и нос. Затем, повернувшись к своей охране, он приказал им казнить всю прибывшую группу христиан. Асторре Бальони и командующий артиллерией Луиджи Мартиненьо были обезглавлены. Одному или двум удалось спастись; но большинство было зверски убито, вместе с несколькими другими христианами, которым не посчастливилось оказаться в пределах досягаемости. В конце концов головы всех тех, кто был убит, были свалены в кучу перед шатром Мустафы. Говорили, их было всего 350.

Теперь, когда резня началась, ее было очень трудно остановить. Сам Мустафа, к которому, по-видимому, наконец снова вернулось самообладание, под страхом смерти запретил своим воющим от ярости солдатам входить в Фамагусту. Многие, однако, не подчинились его приказам и бешено промчались по городу, убивая всех на своем пути, поджигая и грабя, объятые безумной жаждой крови. Другие направились в порт, где нашли множество жертв среди христиан, которые готовились отплыть на запад.

Но самая худшая участь ожидала Маркантонио Брагадино. Его продержали в тюрьме почти две недели, за это время его необработанные раны загноились, и он был уже тяжело болен. Сначала его протащили вокруг стен, погрузив на спину мешки с землей и камнями: затем его привязали к стулу и подняли на нок-рею турецкого флагмана, выставив на осмеяние матросам. Наконец его привели на место казни, на главную площадь, привязали обнаженным к столбу и заживо содрали кожу. Говорили, что даже эту пытку он переносил молча в течении получаса, и только когда палач дотронулся до его пояса, он наконец скончался. После того как страшное дело было закончено, его голова была отрублена, тело расчленено на четыре части, а кожу, набитую соломой и хлопком, водрузили на корову и торжественно провезли по улицам.

Когда 22 сентября Мустафа отплыл домой, в качестве трофеев он взял с собой головы своих главных жертв и кожу Маркантонио Брагадино, которые он гордо подарил султану. Участь голов неизвестна; но девять лет спустя некий Джироламо Полидоро, один из немногих переживших осаду, сумел похитить кожу из константинопольского арсенала и вернуть ее сыновьям Брагадино, которые поместили ее в соборе Сан Джордже. Оттуда 18 мая 1596 года ее перенесли в церковь Санти Джованни э Паоло и поместили в нишу за погребальной урной, которая образует часть памятника герою. Здесь она находится по сей день.[259]

Глава 37

ЛЕПАНТО

(1570–1571)

Нет такого человека при дворе, который не усмотрел бы в этом руку Божию, и всем нам кажется, будто это сон, так как никогда прежде никто никогда не видывал и не слыхивал о подобной битве и победе на море.

Провал экспедиции 1570 года был для Венеции и папы унизительным ударом; однако уже полным ходом шли переговоры о более прочном и действенном союзе. Движущей силой этой новой инициативы был папа. Пий V долго и напряженно размышлял о турецкой угрозе и понял, что главным препятствием для любого тесного взаимопонимания между Испанией и Венецией являлось то обстоятельство, что Венеция видела проблему в угрозе своим колониям в Леванте, тогда как Испания была гораздо более обеспокоена опасностью, которую представляли мавританские вассалы султана для ее собственных владений в Северной Африке. Следовательно, первой целью христианства должно было стать восстановление контроля в Центральном Средиземноморье, с отсечением африканских владений султана от его территорий в Европе и Азии, что фактически означало разделение его империи на две части. Так, в июле 1570 года папа созвал собрание, чтобы принять устав новой христианской лиги, и в течение последующих месяцев, путем терпеливой аргументации и с активной помощью Венеции, постепенно одержал дипломатическую победу над королем Филиппом. Это была тяжелая борьба. После восьми месяцев, как только казалось, что последние препятствия почти преодолены, испанцы передумывали и грозили изменить мнение по всем вопросам, по которым уже договорились. И только после того, как Венеция, наконец потеряв терпение, фактически отправила посланца в Константинополь, чтобы попытаться заключить сепаратный мир, испанцы снова изменили свою позицию и позволили урегулировать оставшиеся вопросы.

Окончательное соглашение было официально обнародовано 25 мая 1571 года в соборе Святого Петра. Оно было бессрочным, как наступательным, так и оборонительным, и было направлено не только против самой Османской империи, но и против ее мавританских вассалов и единоверцев на побережье Северной Африки. Стороны, подписавшие договор — Испания, Венеция и Папская область (была оставлена возможность присоединиться к соглашению для императора, короля Франции и короля Польши, если они того пожелали бы), — должны были совместно предоставить 200 галер, 100 транспортных судов, 50 000 пеших солдат и 4500 кавалерии, вместе с необходимой артиллерией и боеприпасами. Эти силы требовалось собирать каждый год, не позднее апреля, для летней кампании, где бы они ни понадобились. Каждую осень должны были проводиться совещания в Риме, чтобы определить планы на следующий год. Если Испания либо Венеция подвергались нападению, то союзник должен был прийти на помощь, и обе стороны обязывались применить всю свою мощь для защиты папских владений. Сражаться надлежало под знаменем лиги; важные решения следовало принимать большинством голосов трем командующим генералам — это были Себастьяно Веньер от Венеции, Маркантонио Колонна с папской стороны и генерал-капитан объединенного флота, единокровный брат короля, дон Хуан Австрийский со стороны Испании.

Дон Хуан Австрийский был незаконнорожденным сыном Карла V от германской дамы по имени Барбара Бломберг. Двадцати шести лет от роду, необыкновенно красивый, прирожденный лидер, он уже отличился в прошлом году, подавив восстание мавров в Испании. Венецианцы выразили свою радость по поводу этого назначения — что неудивительно, так как первоначальный выбор испанского короля, который затем, к счастью, передумал, пал на Джан Андреа Дориа. Они выказали бы гораздо меньше удовлетворения, если бы знали, что Филипп, который подозревал, что отвага юного принца могла возобладать над трезвым рассудком, приказал ему ни в коем случае не вступать в битву без разрешения Дориа.

Хотя явно было слишком поздно соблюсти расписание, оговоренное в соглашении, союзники договорились, что лето 1571 года нельзя терять даром и что войска для кампании первого года соглашения следует собрать в Мессине как можно скорее. К августу все собрались, и дон Хуан составил порядок следования. Он сам, вместе с Веньери Колонной, должен был находиться в центре, с шестью десятью четырьмя галерами. Правым флангом из пятидесяти четырех галер должен был командовать Дориа; левое, из пятидесяти трех галер, было под командованием венецианца Аугустино Барбариго. Кроме того, еще должен был быть небольшой авангард из восьми галер и арьегард из шести, ими командовали соответственно дон Хуан де Кардона и маркиз Санта-Крус. Каждой группе придавалось шесть галеасов (трехмачтовых галер). Галеоны и тяжелые транспортные суда, которые, не имея весел, как галеры, были значительно менее маневренны, должны были образовать отдельный конвой.[260]