Читаем без скачивания Избранное - Дино Буццати

— Я? Каким образом? — Все более напрашивалась мысль о вопиющем недоразумении.

— В вас мы не сомневаемся, профессор, — сказал Джакинто. — Ваши настроения известны в высоких инстанциях. Именно поэтому мы полагаемся на вас.

— Но я… Мне до сих пор не ясно…

— Не согласились бы вы, профессор, — слегка повысив голос, отчеканил полковник, — не согласились бы вы переселиться года на два, как минимум, в одну из наших военных зон для участия в работе, имеющей огромную важность для страны, а также неоценимое научное значение? Для университета вы будете числиться в официальной командировке с сохранением жалованья, разумеется, плюс солидные командировочные. Точную цифру назвать сейчас не могу, но что-то около двадцати — двадцати двух тысяч лир в день.

— В день? — переспросил ошеломленный Исмани.

— К тому же — просторное, добротное жилище со всеми современными удобствами. Местность там, как я вижу из этих бумаг, вполне живописная и климат в высшей степени полезен для здоровья. Сигарету не желаете?

— Благодарю вас, не курю. А в чем состоит работа?

— Министерский приказ подчеркивает необходимость принять во внимание вашу особую специализацию… По выполнении задания правительство, разумеется, выразит в ощутимой форме… к тому же, учитывая неудобство вынужденного проживания в отрыве…

— Как? Я не смогу выезжать оттуда?

— Видите ли, сама исключительность задания…

— Два года! А университет? А лекции?

— Как я уже говорил, подробности мне не известны, но могу заверить, что вы получите возможность заняться чрезвычайно интересными исследованиями… Буду прям: здесь никто не сомневается в том, каким будет ваш ответ.

— А с кем?..

— Этого я не могу вам сказать. Но одно имя назову, крупное имя: Эндриад.

— Эндриад? Он же сейчас в Бразилии.

— Конечно, в Бразилии. Официально. — И полковник подмигнул: — Ну-ну, профессор, стоит ли так волноваться? Нервы пошаливают, верно?

— У меня? Не знаю…

— А у кого они не пошаливают нынче, при нашей суматошной жизни? Но в данном случае, ей-богу, нет никакого повода. Речь идет — считаю своим долгом подчеркнуть — о весьма лестном предложении. К тому же у вас есть время подумать. Отправляйтесь-ка домой, профессор, и продолжайте жить, как жили. — Он улыбнулся. — Так, словно нашего разговора и не было… Вы меня понимаете? Будто вас сюда и не вызывали… Но подумайте… Подумайте… И если что, позвоните мне по телефону…

— А моя жена? Полковник, вам это, может быть, покажется нелепым, но мы всего два года как поженились…

— Желаю счастья, профессор… — Полковник нахмурил брови, будто обдумывал сложный вопрос. — Я ведь не говорю, что… если вы лично готовы поручиться…

— О, у меня жена такая простая, такая бесхитростная, за нее вы можете быть спокойны… Она никогда не интересовалась моей работой.

— Что ж, тем лучше, — рассмеялся тот.

— Но прежде чем…

— Слушаю вас…

— Прежде чем я приду к тому или иному решению, нельзя ли?..

— Разузнать побольше, вы это имеете в виду?

— Ну да. Ведь бросить все на два года, не зная даже…

— Понятно. Наберитесь терпения, профессор. Даю вам слово: мне самому известно об этом не более того, что я уже сказал. Хотите верьте, хотите нет, боюсь, никто из сотрудников министерства — понимаете, никто — не сможет точно объяснить, в чем состоит ваша миссия. Даже, пожалуй, начальник Генерального штаба… Вы правы, это выглядит странно. Механизм военной тайны нередко парадоксален. Так или иначе, наш долг — охранять эту тайну. Что за ней скрыто, нас не должно касаться… Впрочем, вы все узнаете. Чего-чего, а времени у вас хватит. За два года, я думаю…

— Но извините, почему вы остановили свой выбор именно на мне?

— А это не мы. Запрос на вас, то есть рекомендация, поступил оттуда.

— От Эндриада?

— Прошу вас, профессор, не приписывайте мне того, чего я не говорил. Может быть, и от Эндриада, мне точно неизвестно… Будьте спокойны, профессор. Продолжайте работать, как будто ничего не произошло. И спасибо, что пришли. Не смею больше злоупотреблять вашим временем. — Он поднялся, чтобы проводить Исмани до двери. — Повторяю — спешки абсолютно никакой… Но вы все же подумайте. И если что…

Предложение повергло профессора Исмани в пучину сомнений. Пожалуй, думал он, благоразумнее было бы послушаться голоса разума: сохранить res sic stantes, привычный, спокойный уклад сидячей жизни, без тревог и потрясений, — одним словом, надо было ответить «нет».

Однако те же сомнения побуждали Исмани согласиться. При том, что сама перспектива оказаться заброшенным на два года в богом забытое место ради какой-то таинственной работы, к которой у него, может, и душа не лежит, постоянно находиться в напряжении строжайшей секретности, среди чужих людей (Эндриада, это светило физики, он видел всего несколько раз, да и то в сумятице конгрессов), при том, что эта перспектива внушала ему чувство близкое к ужасу, для него, человека честного и исполнительного, гораздо труднее было бы уклониться от своего долга гражданина и ученого (последнее определенно промелькнуло в разговоре).

Исмани храбро сражался на войне, но не из презрения к опасности, как другие. Наоборот. Именно страх проявить малодушие, не выполнить приказа, не оправдать доверия солдат, оказаться недостойным своего звания заставлял его в немыслимых муках преодолевать другой страх, физический, — перед огнем противника, ранами, смертью. И вот теперь он попал в такой же точно переплет.

Он бросился домой, чтобы рассказать обо всем жене, Элизе, которая была на пятнадцать лет моложе его, но по части житейского опыта намного превосходила профессора.

Эта невысокая, полноватая и круглолицая женщина ни при каких обстоятельствах не теряла невозмутимости, что вселяло уверенность в других. В любом, самом негостеприимном, самом неуютном месте она сразу чувствовала себя как дома. Стоило ей появиться, всякий беспорядок, мусор, всякое беспокойство и неловкость словно улетучивались. Для Исмани, не приспособленного к практической жизни и принимавшего близко к сердцу каждый пустяк, такая жена оказалась просто подарком судьбы. Скорее всего, контраст двух темпераментов — что нередко происходит — и был главной причиной большой взаимной любви. Счастью этого союза, безусловно, способствовало и то, что Элиза, завершив свое образование средней школой, не имела даже отдаленного представления об исследованиях мужа. Она считала Исмани гением и в работу его не вмешивалась. Разве что не позволяла ему засиживаться допоздна.

Он еще не успел войти в переднюю, как жена вышла навстречу в фартуке и помахала у него перед носом столовой ложкой.

— Молчи. Я все знаю. Тебе предложили новую работу.

— Откуда ты знаешь?

— Ох, дорогой, достаточно взглянуть на твое лицо. Ну вылитый Наполеон перед отправкой на остров Святой Елены.

— Кто тебе сказал?

— Что сказал?

— Про Святую Елену?

— Тебя действительно посылают на остров Святой Елены? — Она слегка сдвинула брови.

— Что-то вроде того. Только никому не говори. Если кто-нибудь узнает, могут быть неприятности.

Резко обернувшись, он распахнул дверь, которую перед этим собственноручно закрыл за собой, выглянул на лестницу, посмотрел вниз.

— Что с тобой?

— Мне послышались шаги.

— Ну и что?

— Нас никто не должен слышать.

— Эрманн, ты меня пугаешь. Неужто все так серьезно? — со смехом спросила она. — Ну пойдем, пойдем на кухню, ты мне все расскажешь. Там никто не услышит, можешь быть спокоен.

Не без усилий собравшись с мыслями, Исмани пересказал ей свой разговор с Джакинто.

— Значит, ты согласился?

— С чего ты взяла?

— Ох, родной мой, да разве ж ты откажешься!

— На жалованье намекаешь? — спросил он с обидой, потому что всегда считал себя выше каких-то вульгарных денег.

— При чем тут жалованье? Долг… ответственное задание… преданность родине… Уж они-то знали, с какой стороны к тебе подъехать. Но я тебя не упрекаю. Боже упаси… — Она опять рассмеялась. — Шестьсот с лишним тысяч в месяц, да еще с сохранением университетского оклада!..

— Уже подсчитала? — Исмани почувствовал необъяснимое умиротворение.

— Тебе такие деньги и не снились. Представляю физиономии твоих коллег: все лопнут от зависти. А что там такое? Атомная станция?

— Не знаю. Мне ничего не сказали.

— Ну, раз такая секретность, наверняка атомная бомба… А ты хоть разбираешься в ней? Ведь это, кажется, не твой профиль.

— Не знаю… ничего я не знаю.

Элиза задумалась.

— Хм, да… Ты же не физик. Уж если они выбрали именно тебя…

— Это ничего не значит. И на атомной установке, особенно в стадии проектирования, может потребоваться специалист по…