Читаем без скачивания Смута - Владислав Бахревский

Помогая историкам, писатель помогает и обществу, особенно современной молодежи, которая часто формируется под сильным влиянием западной модели жизни – прагматичного, во многом бездушного и бездуховного образца. Чтобы «пробиться» к сознанию и чувствам молодых людей Бахревский совсем не случайно прибегает к публицистическим «приемам» не только в начале и в конце романа, но часто в начале и в конце отдельных глав. И конечно, никто не пройдет мимо главы «Русское поле», предваряющей роман. Это – взволнованное обращение писателя к исторической и генетической памяти народа, которое долго помнится даже после прочтения всей книги, потому что касается главного для человека: «Кто не знает жизни своих пращуров, сеятелей Поля, тот живет мотыльком».

Благодаря высокому художественному мастерству изображения внешней – бытийной и бытовой жизни наших предков, писатель погружает читателя в то далекое время, когда люди жили и мыслили другими категориями. Но и тогда, и сейчас, вечным и неизменным остается у человека любовь к Отечеству и к ближнему своему, уважение к старшему, умудренному жизненным и религиозным опытом человеку, сочувствие и сострадание к обездоленным, сохранение чести и достоинства, жизнь по совести и вере. Вот почему близки нам, людям XXI века, истинные герои, доблестные воины и защитники Отечества: Захарий Ляпунов, Михаил Скопин-Шуйский, Дмитрий Пожарский, Козьма Минин. И, конечно, духовный вождь русских патриотов того времени – патриарх Гермоген, пострадавший за веру, но не отрекшийся, не предавший Родину в трудную минуту, причисленный к лику святых Русской Православной церковью, ставший для многих образцом служения Отечеству и народу. Именно Гермоген сказал главное и такое нужное слово: «Опамятуйтесь! Зачем вам королевич, король, герцог? России нужен русский царь. Самый хороший иноземец наведет на нас иноземщину. Потомки проклянут немудрых пращуров своих». Подкрепляя свою мысль о вечных категориях, Бахревский публицистически страстно обращается к читателю, будоража его мысль и чувства: «История народов – это своды побед, где если и приходится сказать о поражениях, то и поражения подносят как торжество героев-мучеников. Без такой истории государство немыслимо. Одно нехорошо: такая история ведет к благодушию (мы сильнее всех), прибавляет спеси, да не ума. Ради самого народа, ради его будущего надо иметь книгу измен и поражений, в которой все изменники, все горе-воеводы оставались бы в вечном позоре и проклятии. Не для того, чтобы помнить о зле, а для того, чтобы новые поколения были предупреждены о возможной слабости своего духа, чтобы узнавали измену в любой ее личине. Узнавали в ее зародыше и освобождались бы от такого зародыша».

Читатель обратит внимание и на образы отрицательных героев из числа польских захватчиков, часто выступающих в роли достойных соперников русских воевод. Это – Сапега, Рожинский, Гонсевский, Вишневецкий, король Сигизмунд. Но конец у них у всех один – духовное обнищание и моральное поражение: «Они (Сапега и Рожинский) стояли в окопе. Тридцатилетние мужчины, с лицами изможденными, с ввалившимися глазами, не поделившие власти, не одолевшие развалившуюся страну, не взявшие не только Москвы, но и Сергиева монастыря».

Немало внимания уделяет писатель образу авантюристки и самозванки Марины Мнишек, дочери обедневшего сандомирского воеводы Юрия Мнишка. Порой даже кажется, что автор сочувствует бедам этой юной еще особы. Но именно сочувствие проявляет и усиливает всю нелепость положения «русской царицы», как она себя сама называет. Ничего, кроме презрения и отмщения, такие «герои», погрязшие в бесчестьи, потерявшие совесть, попирающие все законы морали и нравственности не вызывают.

Язык произведения ярок, выразителен, насыщен сравнениями и оборотами речи, характерными для того времени. Это создает легко узнаваемый колорит эпохи, окунувшись в которую невольно хочешь оставаться там подольше. В этом весь Бахревский – словно сроднившийся с XVII веком человек. Его слияние со временем и героями читатель ощущает повсеместно. Авторское «я» в романе – это коллективное народное «мы». Оно формируется в сознании всех, прикоснувшихся к книге, поскольку и радости и боли, и муки и страдания, и бытовые разговоры и философствования – все пропущено сквозь собственные душу и сердце, все осмыслено и воссоздано человеком, ощущающим свою кровную связь с героической историей великого русского народа. А быть «певцом и гражданином» в своем Отечестве – единственно верный путь для русского писателя.

Примечания

1

Жильцы – уездные дворяне, жившие при царе временно.

2

Дети боярские – дворяне, служилые люди.

3

Уды – половые органы.

4

Оповец – повязь.

5

Наслег – ночлег.