Читаем без скачивания Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

Саймон покраснел. Тролль снова мягко взял его за руку, которую тот в возбуждении вырвал.

— Имей немного терпеливости, Саймон, — сказал Бинабик. — Ты уже совершал героическое действие, когда умудрился забраться так очень далеко. Кто теперь знает, что может случаться еще?

— Ты прав… наверное… — вздохнул Саймон.

— И ты спасал мне жизнь, — добавил Бинабик.

— Разве это так уж важно? — Саймон смущенно погладил маленькую руку и встал. — Ты ведь тоже спасал мою несколько раз. Друзья есть друзья.

Бинабик снова улыбнулся, но глаза его выдавали подступившую усталость.

— Друзья есть друзья, — согласился он. — И раз уж мы имеем такой разговор, теперь я имею очень большое желание очень немного спать. Много дел предстоят нам в близкие дни. Посмотри, пожалуйста, как ощущает себя Кантака. Стренгьярд имел намерение приводить ее ко мне сюда, но я питаю страх, что это выскальзывало из его переполненной головы, как из… — Он уронил голову. — …Подушки.

— Конечно, — сказал Саймон, направляясь к дверям. — Ты знаешь, где она?

Оказавшись в центральном дворе, он остановился, чтобы поглазеть на проходящих мимо придворных, слуг и духовных лиц, которые не обращали на него ни малейшего внимания, и сделал удивительное двойное открытие.

Во-первых, он не имел никакого представления, где могут находиться конюшни, и, во-вторых, он был очень, очень голоден. Отец Стренгьярд говорил, что ему поручили позаботиться о Саймоне, но его нигде не было видно. Он таки действительно был немного не в себе.

Внезапно в толпе мелькнуло знакомое лицо. Саймон сделал уже несколько шагов к нему, когда вспомнил имя.

— Сангфугол! — крикнул он, и арфист остановился, озираясь в поисках окликнувшего его человека. Он увидел Саймона, бежавшего к нему, прикрыл рукой глаза и продолжал выглядеть удивленным, даже когда юноша остановился перед ним.

— Да? — сказал он. На нем был богатый камзол бледно-лилового цвета, из-под такой же шапочки с перьями выбивались красивые темные волосы. Даже в новой чистой одежде Саймон выглядел до крайности жалко, стоя перед вежливо улыбающимся музыкантом. — Тебя послали что-то передать мне?

— Я Саймон. Может быть, вы вспомните меня… Вы заговорили со мной, когда были на похоронных церемониях в Хейхолте.

Сангфугол еще некоторое время смотрел на него, слегка сморщив лоб, потом лицо его прояснилось.

— Саймон! Да-да, конечно! Разносчик выпивки с хорошо подвешенным языком! Я искренне сожалею, что совершенно не узнал тебя. Ты здорово вырос!

— Вырос?

— Еще бы, — улыбнулся арфист. — Уж во всяком случае у тебя не было этого пуха на подбородке, когда я видел тебя в последний раз. По крайней мере я этого не помню.

— Пуха? — Саймон удивленно поднял руку и провел по щеке. Она оказалась пушистой, но волосы были мягкими, как на руках.

Сангфугол скривил губы и засмеялся.

— Как мог ты не знать об этом? Когда у меня отрастала «мужская борода», я целыми днями торчал у зеркала моей матери, чтобы видеть, как она увеличивается, — он поднес руку к своему гладко выбритому подбородку. — Теперь я с проклятиями сбриваю ее каждое утро, чтобы угодить дамам.

Саймон почувствовал, что краснеет. Он, наверное, выглядит неотесанным болваном.

— У меня некоторое время не было возможности смотреть в зеркало.

— Хмммм, — Сангфугол критически оглядел собеседника с головы до ног. — И ростом стал выше, если память мне не изменяет. Что привело тебя в Наглимунд? Вообще-то я наверное могу догадаться. Здесь теперь обретаются многие, оставившие Хейхолт. Мой господин принц Джошуа не последний из них.

— Я знаю, — сказал Саймон. Ему хотелось сказать что-нибудь особенное, чтобы хоть как-то сравняться с этим лощеным молодым человеком. — Я сам помог ему бежать.

Арфист поднял брови:

— Неужели? Что же, это безусловно звучит как великолепное начало многообещающей истории. Ты уже ел что-нибудь? А может быть, выпьешь вина? Я знаю, что час еще ранний, но честно говоря, я еще не ложился в постель — для сна.

— Перекусить — это было бы неплохо, но сперва я должен кое-что сделать. Ты не можешь мне показать, где здесь конюшня?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сангфугол улыбнулся:

— Зачем тебе это, юный герой? Теперь ты собираешься отправиться в Эрчестер, чтобы вернуться с головой Прейратса в мешке?

Саймон снова вспыхнул, но на этот раз безо всякого удовольствия.

— Пошли, — сказал арфист. — Конюшни и потом еда.

Согбенный человек, перекидывавший вилами сено, очень подозрительно отнесся к вопросу Саймона о Кантаке.

— Эй, а чего тебе от него надо? Он здорово злобный. Нечего было его сюда сажать. Ну уж я бы не стал, да только так велел принц. Чуть не отхватил мне руку, зверюга проклятая.

— В таком случае, — заметил Саймон, — вы рады будете от нее отделаться. Отведите меня к ней, прошу вас.

— Это распроклятая дьявольская тварь, вот чего я скажу, — сказал человек и захромал через темные стойла к задним дверям в грязный внутренний двор, гнездившийся в тени стены. Они проследовали за ним.

— Сюда приводят коров для убоя, — сказал старик, показывая на квадратную яму. — Вот уж не знаю, почему это принц притащил сюда этого живым и заставил бедного старого Лукумана ходить за ним. Надо было проткнуть пикой этого злобного ублюдка, в точности как того великана.

Саймон бросил на согбенного недовольный взгляд и подбежал к краю ямы. Вниз спускалась веревка, привязанная к шее волчицы, которая лежала на боку в чудовищной грязи.

Саймон был потрясен.

— Что ты с ней сделал?! — заорал он, поворачиваясь к конюху.

Сангфугол, осторожно пробиравшийся через грязный двор, медленно подошел сзади. Подозрительность старика переросла в раздражение.

— Ничего я с ним не делал! — возмущенно огрызнулся он. — Настоящий дьявол — рычал и рычал, изверг косматый. Да еще укусить меня хотел.

— И я бы укусил, — отрезал Саймон. — Собственно, я и сейчас не прочь. Вытащи ее оттуда немедленно.

— Как это? — обеспокоенно спросил человек. — Просто вытянуть за веревку? Он слишком большой, она оборвется…

— Она, идиот! — Саймон горел желанием помочь волчице, отважной спутнице последних бессчетных миль, лежащей в вонючей яме. Он наклонился вниз.

— Кантака! — позвал он. — Хо, Кантака!

Она тряхнула ушами, словно отгоняя муху, но глаза так и не открыла. Саймон оглядел двор и сразу же увидел то, что ему было нужно, — разделочная колода, щербатый обрубок бревна величиной с торс взрослого мужчины. Он подтащил обрубок к яме. Конюх и арфист озадаченно смотрели на него.

— Теперь смотри, берегись, — крикнул юноша волчице и толкнул обрубок. Тот перекатился через край и упал в яму, где стукнулся о землю на расстоянии локтя от задних лап волчицы. Она приподняла голову, чтобы посмотреть, что происходит, но тут же снова легла.

Саймон, перегнувшись через край ямы, еще раз попытался уговорить Кантаку встать, но она не обращала на него никакого внимания.

— Ради Бога, осторожнее, — сказал Сангфугол.

— Его счастье, что чертова зверюга сейчас отдыхает, — заметил конюх, глубокомысленно покусывая ноготь на большом пальце. — Его счастье, что он не слыхал, как этот дьявол выл и вообще.

Саймон спустил ноги в яму и соскользнул вниз, плюхнувшись в хлюпающую грязь.

— Что ты делаешь? Ты с ума сошел?! — закричал арфист.

Саймон склонился над волчицей и медленно протянул ей руку. Она зарычала, но он растопырил пальцы, и перепачканный нос ткнулся в руку юноши. Потом она высунула длинный язык и тихонько лизнула ладонь. Саймон позволил себе почесать ее за ухом, потом быстро осмотрел в поисках ран или переломов, но таковых не оказалось. Тогда он поставил колоду стоймя, зарыв ее основание в грязь у стены, и снова повернулся к Кантаке, обхватив руками ее косматое туловище, вынуждая волчицу подняться на ноги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Он, видать, полоумный? — прошептал кислолицый конюх Сангфуголу.

— Заткни глотку! — зарычал Саймон, оглядывая перепачканную одежду, которая только что была незапятнанно чистой. — Берите веревку и тащите, когда я скажу. Сангфугол, оторви ему голову, если будет отлынивать.