Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

Этта завязала последний узелок, кончая подрубать край. Обкусила нитку, встала и развязала юбку. Юбка упала к ее ногам этаким озерком ярко-алой материи. Этта продела ноги в свое новое творение, подтянула юбку и увязала на талии. Как называлась облюбованная ею ткань, она просто не знала. Материал был в меру жестковат и упоительно похрустывал под руками. Был он цвета зеленых кедровых веток, но при движении слегка переливался в свете лампы. А всего приятнее оказалось его прикосновение к коже. Этта заново разгладила новую юбку, поправляя ее на бедрах. Ткань еле слышно потрескивала. Наверное, Кенниту понравится. Он знал толк в чувственных ощущениях… когда позволял себе на них сосредоточиться.

К сожалению, последнее время такие моменты наступали далеко не так часто, как ей того хотелось бы. Этта заглянула в зеркало на стене каюты и неодобрительно покачала головой своему отражению. Неблагодарная женщина! Давно ли он вообще лежал пластом да притом еще горел в лихорадке? Твое счастье, что в нем пробудились мужские желания! Этте приходилось слышать, что некоторые вовсе утрачивали их после увечья… Она взяла щетку и прошлась ею по своим густым волосам. С некоторых пор она взялась их отращивать, так что скоро они должны были достигнуть плеч. Этта подумала о том, как Кеннит запустит руки в ее волосы, как прижмет ее к постели – и кровь быстрее побежала по жилам. В бытность свою потаскухой она никогда даже не думала, что дойдет до такого. Что будет тосковать по мужскому прикосновению, а не желать, чтобы он поскорее справился с делом и отстал от нее…

А еще она никогда не думала, что однажды станет ревновать к кораблю.

Вот это уже была полнейшая глупость. Этта подняла голову и размазала по своему горлу капельку духов. Потом настороженно принюхалась. Это был новый аромат, опять же почерпнутый непосредственно сегодня на «Заплатке». Пряный, сладкий, очень приятный. «То, что надо», – подумала Этта. И сказала себе, что надо больше доверять Кенниту. У него ведь и без ее глупой ревности забот полон рот. И вообще, нашла соперницу. Это ведь не женщина, это корабль!

Она прошлась по каюте, прибираясь за Кеннитом. Сидя здесь, он только и делал, что рисовал или писал что-то. Иногда – если он позволял – она наблюдала за ним, когда он работал. Его искусство завораживало ее. Быстрое перо так и летало, оставляя на бумаге точные замечания и наброски… Этта рассматривала некоторые свитки, прежде чем аккуратно свернуть их и переложить на стол для карт. И как только он запоминал, что значила та или иная пометка, к чему она относилась?… «Это искусство, доступное только мужчинам», – подумалось ей.

Она услышала, как снаружи, на палубе, громко командовал Брик. А вскорости за борт пошел якорь. Ну и хорошо. Значит, ночью будет стоянка.

Этта выбралась из каюты и отправилась разыскивать Кеннита. Для начала она поднялась на бак. Там лежал Опал, а рядом с ним, скрестив ноги, сидел Уинтроу и наблюдал за больным. Этта тоже посмотрела на покалеченного юнгу. Швы, сообща наложенные лекарями, должным образом стянули края раны, но больше о результате их работы ничего пока сказать было нельзя. Этта присела и пощупала лоб раненого, не забыв про себя отметить, как славно похрустывает новая юбка.

– Кожа, по-моему, холодная, – сообщила она Уинтроу. Тот поднял глаза. Выглядел он еще бледнее Опала.

– Знаю, – сказал он и плотнее подоткнул одеяло, в которое был закутан юнга. И добавил, разговаривая скорее не с нею, а сам с собой: – Он очень ослаб. Хирург, я уверен, сделал все наилучшим образом… Но лучше бы ночь была потеплей!

– Почему бы, – сказала она, – не отнести его вниз, где не так холодно?

– Я полагаю, здесь ему все-таки лучше, чем было бы внизу.

Этта наклонила голову:

– Ты так веришь в целительные силы своего корабля?

– Она не может вылечить тело, но зато придает сил его духу, а тот уже даст исцеление телу.

Этта медленно выпрямилась, продолжая смотреть на лежащего:

– А я-то думала, этим занимается твой Са.

Уинтроу согласился:

– Так оно и есть.

Она могла бы посмеяться над ним, спросив, зачем ему Бог, если рядом такой корабль. Но вместо этого сказала:

– Ступай поспи. Ты совсем выдохся.

– Верно, – ответил Уинтроу, – выдохся. Но все-таки я с ним посижу до утра. Не одного же его тут оставлять.

– А хирург где?

– Отправился на «Мариетту». Там другие раненые есть. Здесь он сделал что мог. Теперь все от самого Опала зависит,…

– И от твоего корабля, – не удержалась она. Потом обежала палубу глазами: – Кеннита не видал?

Уинтроу покосился на носовое изваяние. Этте понадобилось лишнее мгновение, прежде чем она высмотрела там своего капитана: они с Проказницей пребывали в одной тени.

– А-а, – протянула Этта негромко. Они никогда не отрывала его от разговоров с кораблем. Но теперь, когда она вслух назвала его имя, просто взять и уйти было бы несколько неловко. И Этта попробовала этак ненавязчиво присоединиться к нему возле фальшборта. Встав рядом, она некоторое время молчала.

Кеннит облюбовал для стоянки небольшую бухту у берега островка. «Заплатка» покачивалась невдалеке, а за нею видна была «Мариетта». Немногочисленные фонари бросали по воде змеистые блики. Ветер сменился легким бризом, негромко певшим в снастях. С близкого берега пахло молодой зеленью травы и деревьев. Выждав время, Этта заметила:

– Удачное нападение было сегодня.

Кеннит ядовито осведомился:

– Сообщаешь мне на тот случай, если я сам чего-то не понял?

– Ты еще повторишь это? Ну, там, в проливе?

– Возможно.

Краткость ответа отбила у нее охоту к продолжению разговора.

Корабль, по счастью, молчал, но Этта ощущала присутствие Проказницы как третьей лишней, вторгшейся между нею и Кеннитом. Вот бы снова вернуться на «Мариетту»! Там они с Кеннитом были гораздо ближе друг к другу. Там он обращал на нее больше внимания. А здесь было положительно некуда деться от всевидящего ока, всеслышащего уха. Даже в каюте, за закрытой дверью, Этта не чувствовала себя с Кеннитом наедине.

Она провела ладонью по юбке, утешаясь приятным шуршанием ткани.

– Когда нас прервали, мы как раз обсуждали планы на завтра, – вдруг подала голос Проказница.

– Обсуждали, – немедленно смягчился Кеннит. – Как только рассветет, мы идем в Делипай. Мне необходимо укромное место, где бы подержать «Заплатку», пока ее не выкупят. Да и рабов с нее я хочу как можно скорее выпустить на сушу… Так что возвращаемся в Делипай!

Этту они словно бы не замечали. Ревность с новой силой закипела в ее душе, однако она не пожелала уйти и оставить их.

– А если, – спросила Проказница, – мы встретим еще корабли?

Кеннит тихо ответил:

– Значит, настанет твой черед себя показать.

– Но я не уверена, что я уже… уже готова. Я не знаю… вся эта кровь… Страдание… Люди так остро чувствуют боль!

Кеннит вздохнул:

– Видимо, не надо мне было переправлять сюда Опала. Я просто волновался за мальчишку и хотел, чтобы он был поближе ко мне. Я как-то не подумал, что это может побеспокоить тебя.

– Нисколько не беспокоит! – поспешно отозвалась Проказница.

Кеннит продолжал, словно и не услышав ее:

– Мне тоже не по душе наблюдать, как он мучается. Но отворачиваться от страданий – это, знаешь ли, не по-мужски. Особенно если учесть, что пострадал-то он, сражаясь за меня! Полных четыре года мой корабль был его единственным домом. Он так хотел нынче драться в абордажной команде… до ужаса жалко, что Соркор не остановил его. Мальчику так хотелось произвести на меня впечатление…-У Кеннита перехватило горло. – Бедный малыш! Такой юный – и с такой готовностью рискнул жизнью во имя того, во что уверовал… – И он продолжал, с трудом выговаривая сквозь зубы: – Боюсь, именно я и стал причиной его несчастья. Не затей я этой войны против рабства…

Этта ничего не могла с собою поделать. Никогда прежде она не слышала, чтобы он так говорил. Она и предположить не могла, что он таил в себе такую бездну страдания! Она придвинулась ближе и взяла его руку.

– Ох, Кеннит, – выговорила она тихо. – Милый, ты не можешь винить себя прямо-таки во всем! Не надо!

На какое-то мгновение он замер, словно собираясь оскорбиться. Носовое изваяние оглянулось и зло посмотрело на нее. Но потом… Потом Кеннит повернулся навстречу Этте и, к ее изумлению, склонил голову ей на плечо.

– Но если не я, то кто? – произнес он еле слышно. – Кто возьмет все на себя, если не я?…

У нее сердце чуть не разорвалось от нежности к этому сильному мужчине, так внезапно решившему на нее опереться. Ее рука легла ему на затылок. Его волосы под ее ладонью были такими шелковистыми!

– Все будет хорошо, вот увидишь, – прошептала она. – Многие любят тебя и охотно идут за тобой. Незачем тебе взваливать всю ношу на свои плечи.

– Чтобы я только делал без этих людей! – Его плечи вздрогнули, как если бы он пытался подавить рыдание. Но прозвучал только кашель.