Читаем без скачивания Правила Дома сидра - John Irving

Утром Кенди послала Анджела в дом сидра, узнать у Роз Роз, не нужно ли чего ребенку. И Анджел с первого взгляда влюбился. Парии, его сверстники, смеялись над его именем. Он, наверное, был единственный Анджел во всем Мэне. И он стеснялся знакомиться с девушками, боясь назвать свое имя. Красивые, самоуверенные одноклассницы из Сердца и камня не замечали его, их интересовали парни постарше. Он нравился дурнушкам, любительницам сплетен. Они могли часами болтать, когда, кому, какой парень что говорил. Он знал, что все, сказанное им одной из них, вечером будет растрезвонено по телефону всем. И наутро они будут смотреть на него, хихикая и пожимая плечами, как будто накануне он каждой сморозил одну и ту же глупость. И он старался держаться от них подальше, поглядывая на девушек из старших классов: ему нравились те, кто редко шепчется с подружками. Они ему казались взрослыми, искушенными — должно быть, позволяли себе то, что лучше хранить ото всех в тайне.

В 195… году девушки одних лет с Анджелом мечтали встречаться со взрослыми парнями; ну а те, как было и будет во все времена, мечтали о большем, чем невинные свидания.

Дочь мистера Роза была не только экзотическое создание. У нее была своя дочка, а значит, с этим «большим» она уже была знакома.

По утрам в доме сидра было сыро и холодно. И Роз Роз купала малышку снаружи, на солнце. Когда Анджел подошел, малышка плескалась в большой лохани, а Роз Роз что-то ей ласково говорила и не слыхала его шагов. Анджел рос в основном под надзором отца, и его очень тронула сцена мадонны с младенцем, тем более что мадонна была на удивление юна, всего на два-три года старше. Но ухватки и выражение лица, когда она глядела на девочку, были зрелые, материнские. Фигура вполне сложилась. Лицо круглое, мальчишеское, ростом немного выше Анджела.

— Доброе утро, — громко сказал Анджел, напугав малышку в лохани.

Роз Роз подхватила ее в полотенце и выпрямилась.

— Ты, наверно, Анджел, — сказала она, застенчиво улыбнувшись.

Через все лицо у нее шел тонкий шрам, задевший нос, верхнюю губу и даже десну; нож, как видно, наткнулся на клык и выбил его; поэтому улыбка у нее была скованной. Потом она объяснила Анджелу, что нож задел корень и зуб выпал. Любовь, захлестнувшая Анджела, была так сильна, что даже шрам показался ему прекрасным. Во всем облике Роз Роз это был единственный изъян.

— Я подумал, может, для ребенка что-то нужно, — сказал он.

— У нее режутся зубки. Вот она и куксится, — опять улыбнулась Роз Роз.

Из дома сидра вышел мистер Роз; увидев Анджела, он тоже улыбнулся, приветливо махнул, подошел и обнял его за плечи.

— Как ты живешь? — спросил он. — Вырос, вижу. А я когда-то ставил его себе на плечи, — повернулся он к дочери. — И он рвал яблоки, до которых не дотянуться, — пояснил мистер Роз и от избытка чувств ткнул его кулаком в бок.

— Я надеюсь еще подрасти, — сказал Анджел; пусть Роз Роз не думает, что он такой и останется. Он будет выше ее, совсем скоро.

Жаль, что он без рубашки. Правда, мускулами он гордится, но в рубашке солиднее. Зато она оценит его загар, так что и без рубашки неплохо. Анджел сунул руки в задние карманы брюк и пожалел, что не в бейсболке, форменной кепке бостонской бейсбольной команды «Редсокс». Если утром замешкаешься, бейсболку надевает Кенди. Второе лето обещает купить новую, эта немного порвалась, у Кенди привычка вставлять карандаш в дырочку для вентиляции.

В яблочный сезон Кенди работала учетчицей, и карандаш был ей нужен. Анджел второе лето вывозил из садов ящики с яблоками на тракторе с прицепом.

Вернувшись, он сказал отцу, что дочка Роз Роз капризничает, у нее режутся зубки. Гомер знал, как этому помочь, и послал Анджела (вместе с Уолли) в город за пустышками. Затем отправил его обратно в дом сидра с покупкой и пузырьком, куда вылил немного виски; Уолли изредка выпивал стопку, и в доме была бутылка «Бурбона», полная на три четверти. Гомер показал Анджелу, как обработать спиртным воспаленные десны девочки.

— Виски успокаивает зуд десен, — сказал Анджел Роз Роз.

Смочил палец виски и сунул его в крошечный ротик, малышка поперхнулась, от алкогольных паров глазки расширились, в них блеснули слезы. Анджел испугался, что ее вырвет, но она тут же стала жевать палец деснами, да с таким удовольствием, что когда Анджел вынул палец, чтобы еще раз смочить, малышка горько заплакала.

— Смотри, как бы она не пристрастилась к алкоголю, — сказала Роз Роз.

— Не пристрастится, — уверил ее Анджел. — Виски снимает зуд.

Роз Роз разглядывала пустышки. Те же резиновые соски, как на детских бутылочках, только без дырки и с большим голубым кольцом из пластика, чтобы ребенок не подавился. Если дать соску с пустой бутылочкой, объяснил Анджел, ребенок наглотается воздуха, будет срыгивать, да еще и животик заболит.

— Откуда ты все это знаешь? — спросила Роз Роз. — Сколько тебе лет?

— Скоро шестнадцать. А тебе?

— Почти столько же.

К вечеру Анджел опять пошел в дом сидра, справиться, как зубки, и увидел, что малышка Роз не одна тешится пустышкой. На крыше сидел мистер Роз, и Анджел еще издали увидел ярко-голубое кольцо, торчащее у него изо рта.

— У вас тоже режутся зубы? — крикнул ему Анджел. Мистер Роз неторопливо, как все, что делал, вынул изо рта соску.

— Я отучаюсь курить, — сказал он. — Когда во рту целый день соска, зачем сигареты? — Широко улыбнувшись, он опять сунул пустышку в рот.

Анджел вошел в дом, малышка Роз спала с пустышкой во рту, а Роз Роз мыла голову. Она стояла в кухне над раковиной, повернувшись к нему спиной; и он не видел ее груди, хотя Роз Роз была по пояс раздета.

— Это ты? — спросила она, не поворачиваясь и не спеша одеться.

— Прости, — сказал Анджел и попятился из дверей, не совсем поняв, к кому обращен вопрос. — Мне надо было бы постучаться.

Услыхав его, Роз Роз поспешно завернулась в полотенце, хотя голова у нее еще была в пене. Скорее всего, она сначала подумала, что вошел отец.

— Я пришел узнать, как режутся зубки, — объяснил свое появление Анджел.

— Все в порядке. — ответила Роз Роз. — Ты настоящий врач. И сегодня мой герой, — улыбнулась она своей куцей улыбкой. Радужные ручейки шампуня стекали у нее по шее — под полотенце, на руки, которые она сложила на груди крест-накрест.

Анджел, улыбаясь, пятился назад, пока спиной не ткнулся в старенький автомобиль, стоявший совсем близко у дома. По крыше прокатился камушек и стукнул Анджела по голове — весьма ощутительно, несмотря на надетую набекрень бейсболку, которую успел-таки стянуть, и Кенди отправилась в сад с непокрытой головой. Анджел посмотрел вверх на мистера Роза, пустившего вниз камушек.

— Убит наповал, — улыбнулся м-р Роз.

Но Анджела убила наповал Роз Роз. На нетвердых ногах двинулся он к яблочному павильону, а оттуда к «чудесному» дому. Кто отец ребенка, где он, недоумевал Анджел. И где миссис Роз? Что, мистер Роз с дочерью живут одни?

Он пошел к себе наверх и принялся составлять список имен. Выписал из словаря и добавил несколько своих. Самый верный способ произвести впечатление на маму, которая ломает голову, как назвать ребенка.

Анджел был бы находкой для Сент-Облака, где придумывание имен стало давно пробуксовывать. Конечно, молодая энергичная сестра Каролина внесла оживление, но на ее выбор явно влияли политические пристрастия. Любимые ее имена были Карл (Карл Маркс), Юджин (Юджин Дебс), Фридрих (Фридрих Энгельс). Последнее вызвало, однако, всеобщий протест, и ей пришлось удовлетвориться Фредом — именем, которое она терпеть не могла. А сестра Анджела возражала и против Нормана (Норман Томас), оно ей не нравилось, так же как Уилбур. Правда, неизвестно, надолго хватило бы Анджела, если бы пришлось нарекать младенцев чуть ли не каждый день. Но, подыскивая имя для дочери Роз Роз, Анджел, смешно сказать, испытывал священный трепет. Впрочем, это чувство вообще характерно для юноши, влюбленного первый раз в жизни.

Абби? Альбера? Александра? Аманда? Амелия? Антуанетта? Аврора? — взвешивал в уме Анджел.

— Аврора Роз, — громко произнес он. — Нет, не годится. — И опять обратился к выписанным именам. Шрам на лице любимой женщины был так тонок, что, казалось, если его поцеловать, он сам собой исчезнет. И Анджел перешел к букве «Б».

Беатриса? Бернис? Бианка? Бланш? Бриджит?

У д-ра Кедра были заботы иного свойства. Умершая пациентка пришла в Сент-Облако, не имея при себе никаких документов, удостоверяющих личность; принесла с собой только обжигающую инфекцию, перед которой медицина спасовала, мертвый, застрявший в ней плод (и несколько предметов, которыми она или кто-то другой пытался его извлечь), перфорированную матку, немыслимую температуру и острый перитонит. Слишком поздно добралась она до д-ра Кедра, не мог он ее спасти и очень от этого страдал.