Читаем без скачивания Я – Шарлотта Симмонс - Том Вулф

Том Вулф

Я – Шарлотта Симмонс

Университет, описанный в этом романе, является полностью плодом творческой фантазии автора. В тексте упоминаются некоторые государственные структуры и институты, однако все герои, занимающие в них те или иные посты, вымышлены.

Посвящается двум студентам

С первых дней своей жизни вы оба не переставали восхищать и радовать меня. В общем-то, нет ничего удивительного в том, что вы так много сделали для меня и для этой книги. И все же – я был просто поражен объемом проделанной вами работы и отношением к ней. И посвятить свою книгу вам – лишь то немногое, что я могу сделать в знак признательности. Это то же самое, что прошептать «спасибо» человеку, который заслужил громогласных восторгов и благодарности.

Я дал вам рукопись этой книги в надежде на то, что вы проверите меня на предмет правильности употребления студенческого жаргона. И со своей задачей вы справились блестяще. Я, например, узнал, что персонаж, который в минуту удивления говорит: «Господи, да что же это такое?» – определенно воспринимается читателями вашего поколения как человек если не пожилой, то в годах. Точно так же характеризует героя и восклицание «Невероятно, просто обалдеть!». Оказывается, сегодняшние студенты скорее скажут в аналогичной ситуации «Нет, ну ты приколись, да?!» или «Просто супер!» Такая же метаморфоза произошла и с выражениями, дающими отрицательную характеристику обсуждаемому человеку. Слова вроде «придурок» и даже «урод» в конструкции «Ну и… нехороший человек!» уступили место таким шедеврам образности, как «чмо» или «мудак», которых, в свою очередь, в последнее время вытесняет всем хорошо известная, изящная в своей краткости анатомическая метафора. Кроме того, я узнал, что студентки чаще, чем студенты, пересыпают свою речь всяческими «как бы» и «ну ваще». Не без удивления я обнаружил, что такие слова, как «понты» и «ништяк», не являются актуальными в сегодняшнем молодежном сленге, и использование их тем или иным персонажем характеризует его скорее в ироничном, пародийном ключе. В общем, всякий раз, когда я неосторожно бросался в омут совершенно не известного мне современного молодежного жаргона, ваши консультации оказывались просто бесценными.

Гораздо больше удивили вы меня другим. По крайней мере, я уверен в том, что в ваши годы я не смог бы проявить такую объективность в оценках. Вам же удалось посмотреть на себя и свое поколение как бы со стороны и провести беспристрастный анализ речи ровесников. Благодаря этому мне стало понятно, какие из разговорных выражений рождаются из нормального человеческого желания как-то выделиться, привлечь к себе внимание, быть услышанным, а какие скрыто, «эзотерически» маркируют принадлежность говорящего к той или иной социальной группе. Я рискнул использовать термин «эзотерический», потому что порой этот процесс самоидентификации происходит на подсознательном уровне, и человек использует те или иные жаргонизмы в ситуациях, которые, на первый взгляд, не играют никакой роли в определении его социального статуса Благодаря вашей способности к беспристрастному анализу вашему отцу оставалось только по-новому систематизировать материал, собранный в кампусах по всей стране. Слова бессильны выразить мою благодарность и переполняющие меня чувства. Мне остается только крепко обнять вас обоих.

Собирать информацию для этой книги мне великодушно помогали очень многие люди: студенты, спортсмены, тренеры, преподаватели, выпускники университетов, ковбои и жители райского уголка, затерянного в Голубых горах Северной Каролины – округа Аллегани. Я благодарю их и жалею только о том, что не могу перечислить всех поименно. У меня есть возможность назвать здесь лишь тех немногих, без чьей самоотверженной помощи моя книга бы вообще не вышла в свет. Это:

В округе Аллегани: Мак и Кэти Никол, обладающие просто несравненной наблюдательностью и умением понимать другого человека; Льюис и Пэтси Гаскин, которые показали мне потрясающие лесные питомники, где выращивают новогодние елки; в одном из них, оказывается, растет полмиллиона елей; и любезный персонал Аллегани Хай-Скул и Союза предпринимателей округа Аллегани.

В Стэнфордском университете: декан факультета журналистики Тел Глассер; Джим Стейер, автор «Другого прародителя»; специалист по сравнительному литературоведению Джеральд Джиллеспи; исследователь творчества Малларме Роберт Кон; восходящие звезды науки Ари Соломон и Роберт Ройалти, а также их друзья-студенты.

В Университете штата Мичиган: большой специалист по средствам массовой коммуникации Майк Трауготт и Пичиз Томас, который любезно познакомил одного старого дурака со студенческой ночной жизнью, открыв ему двери туда, куда здравомыслящие люди предпочитают не соваться.

В Чэпел-хилл: Конни Ибл, лексиколог, специалист по студенческому жаргону, автор книги «Сленг и социализация»; Дороти Холланд, чья «Учеба и личная жизнь» навеки вошла в золотой список литературы об американских студентах; Джейн Д. Браун, известная своей книгой «Медиа, секс и взросление»; и двое особенно вдумчивых студентов (ныне уже выпускников) Френсис Феннебреск и Дэвид Флеминг.

В Хантсвилле, Алабама: Марк Ноубл, спортивный консультант, когда-то выводивший в свет, тренировавший и лечивший профессиональных спортсменов Первого дивизиона; Грег и Джей Столт, а также Грег-младший, выступавшие за баскетбольную команду университета Флориды и играющие сейчас в Японии; колоритнейший член муниципалитета Хантсвилла Даг Мартинсон.

Во Флориде, в городе Гэйнсвилл: Билл Маккин, заведующий кафедрой журналистики, автор книги «Шоссе 61», человек, для которого открыты двери всех злачных студенческих мест, включая «Трясину» – футбольный стадион, под трибунами которого живет своей жизнью целый студенческий город.

В Нью-Йорке: Янн Веннер, который вновь помог мне проделать трудный путь по сумрачной долине написания очередной книги; советник Эдди Хэйс («А подать сюда этого Хэйса!»), взявший на себя труд отредактировать большую часть рукописи.

In domo[2] моя дорогая Шейла, «scribere iussit amor»,[3] как сказал Овидий. Scripsi.[4]

Виктор Рэнсом Старлинг (США), лауреат Нобелевской премии по биологии за 1997 год. В 1983 году 28-летний Старлинг, доцент факультета психологии Дьюпонтского университета, провел эксперимент, в ходе которого он вместе с ассистентом хирургическим путем удалил у тридцати котов и кошек особое миндалевидное образование, расположенное в глубине серого вещества головного мозга и управляющее эмоциональным состоянием у высших млекопитающих. Было хорошо известно, что после подобной операции эмоциональное состояние подопытных животных начинает меняться беспорядочными и хаотичными перепадами – животные впадают в тоску в тех ситуациях, когда нормальной реакцией должен быть страх, демонстрируют подчинение старшему или сильному там, где им следовало бы проявлять превосходство, и приходят в сексуальное возбуждение в случаях, когда обычное животное остается совершенно равнодушным. Впрочем, в ходе эксперимента Старлинга выяснилось, что у прооперированных котов и кошек состояние сексуального возбуждения становится постоянным и превращается практически в манию. Оказавшись в одном помещении, животные буквально набрасывались друг на друга и приступали к спариванию, выстраиваясь порой в цепочки – кошка за кошкой – по десять футов длиной.

Доцент Старлинг пригласил одного из коллег понаблюдать за результатами эксперимента. Тридцать прооперированных кошек содержались в клетках в одном помещении, и в таких же клетках там находились кошки из контрольной группы, то есть те, у которых указанный мозговой центр удален не был. Старлинг начал открывать клетки и выпускать подопытных – прооперированных – животных, чтобы предоставить им возможность сбиться в сладострастную кучу малу посреди лаборатории. Первый же выпущенный кот бросился под ноги к гостю Старлинга, обхватил передними лапами его лодыжку и судорожно оседлал его ботинок. Старлинг предположил, что кот ошибочно принял запах обувной кожи за запах готового к спариванию животного. Впрочем, развить эту теорию он не успел, так как его ассистент удивленно воскликнул: «Профессор, это ведь кот из контрольной группы!»

С того дня направление работ Старлинга круто поменялось – его открытие, вскоре сформулированное в научных трудах, привело к радикальному изменению в понимании поведения животных и человека: было установлено, что в психике существуют – и при этом навязывают окружающим свое поведение – так называемые «культурные парастимуляторы». Кошки из контрольной группы могли наблюдать поведение прооперированных животных из своих клеток. За несколько недель существования в обстановке гиперманиакальной сексуальной активности их поведение подверглось воздействию той модели, которую демонстрировали и предлагали их прооперированные собратья. Профессор Старлинг сделал вывод о том, что мощно воздействующая социальная или «культурная» атмосфера, пусть даже и совершенно отличная от нормальной, может по истечении некоторого времени подавить генетически запрограммированные реакции абсолютно нормальных, здоровых животных и привести к явно выраженным отклонениям в их поведении и психике. Спустя 14 лет профессор Старлинг стал двадцатым по счету ученым из Дьюпонтского университета, удостоенным Нобелевской премии.