Читаем без скачивания Утренние поезда - Авенир Зак

С т а р ш и й  к у к е р. Скажи, Мирчо, если ты одолеешь яд, который дал тебе Вазили, — неужели ты лишишь жизни своего учителя?

Г р о з д а н. Конечно! Вазили хотел погубить его!

С т а р ш и й  к у к е р. Ты воспользуешься знаниями, которые ты приобрел, чтобы убить человека?

Р а д о м и р. Слушай, старик! Каждый врач, вступая на путь врачевания, произносит, в присутствии своего учителя, клятву Гиппократа. Я произнесу ее перед вами. (Торжественно.) Клянусь считать научившего меня врачебному искусству своим вторым отцом. Клянусь направлять режим больных к их выгоде, сообразуясь с моими силами и разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда только для пользы больного. Клянусь! (Уходит.)

К у к е р ы  устанавливают декорацию дворца. Перед  ц а р е м  стоит  К о с т а.

Ц а р ь. Ты говоришь, что этот разбойник отдавал награбленное беднякам?

К о с т а. Да, царь. У него не нашли ни одной монеты.

Ц а р ь. Он опасный человек, Коста. Он гораздо опаснее тех, что грабят ради наживы. Его повесят сегодня же, на рыночной площади, чтобы народ знал, что во веки веков есть и всегда будут богатые и бедные. И никому не дано изменить это.

К о с т а. И все-таки он вызывает у меня восхищение.

Ц а р ь. Ты слишком мягкосердечен, Коста. Этот Одноглазый грабил тех, кто является опорой моего трона. Он будет повешен.

Входят  М а р и н а  и  Г е н р и х.

М а р и н а. С добрым утром, отец!

Г е н р и х. Привет тебе, царь!

М а р и н а. А где тот юноша, который помог Вазили вернуть мне жизнь?

Ц а р ь. Ты его больше не увидишь, дочь моя.

М а р и н а. Не увижу? Почему?

Ц а р ь. От яда, изготовленного Вазили, еще никто не спасался.

М а р и н а. От яда?

Ц а р ь. Его жизнью я заплатил Вазили за твое спасение. Вазили хотел, чтобы я казнил его, но Радомир предпочел умереть от яда.

М а р и н а. Человек, которому я обязана жизнью? (Плачет.)

Г е н р и х. Не плачь, царевна. Он сам выбрал это.

Ц а р ь. Мне тоже жаль его. Но я дал слово Вазили исполнить любую его просьбу. Я не мог отказаться от своего слова.

Входят  д в о е  п р и д в о р н ы х, с ними  Р а д о м и р.

Ты?! Ты жив?!

Р а д о м и р. Как видишь, царь. Вазили сказал, что я не доживу и до вечера. Но вот уже утро, а я стою перед тобой.

Ц а р ь. Ты нашел противоядие смертоносному питью, изготовленному Вазили? Но это значит…

К о с т а. Это значит, царь, что перед тобой стоит лекарь не менее искусный, чем сам Вазили! Я верил, что ты победишь, Мирчо!

М а р и н а. Он жив, жив! Как я рада, что он жив! (Снимает с руки перстень, надевает его на руку Радомиру, целует его.) Он заслуживает самой высокой награды, отец!

Ц а р ь. Да. Пусть он скажет, какую награду он желает, и он получит ее.

М а р и н а. Говори!

Р а д о м и р. Я прошу тебя об одном, царь…

Входит  В а з и л и. Радомир замолкает. Вазили, увидев Радомира, останавливается пораженный.

В а з и л и. Нет!.. Этого не может быть! Это невозможно!

Р а д о м и р. Ты великий лекарь, Вазили! И ты — мой учитель. Признайся, что твой ученик достоин тебя.

В а з и л и. Ученик?! Нет! Ты коварно проник в мой дом, обманом овладел тайнами моего ремесла… Ты такой же разбойник, как тот, что будет повешен сегодня на рыночной площади!

Р а д о м и р. У меня не было другого пути, чтобы стать лекарем. Прости меня, учитель.

В а з и л и. Простить? Никогда! Я докажу, что ты неуч и жалкий обманщик. Я узнаю, кто приготовил тебе противоядие!

Р а д о м и р. У меня есть свидетели, что я сам приготовил териак.

В а з и л и. Не верю! И я докажу, что ты не способен быть лекарем. Давай свой яд. Ведь теперь твой черед!

Ц а р ь. Нет, Вазили. Я не допущу этого. Я не хочу лишиться такого искусного лекаря, как ты!

В а з и л и. Нет, царь! Пусть все убедятся, что Вазили не страшится этого самозванца. Я не уйду из твоего дворца побежденным!

Ц а р ь. Ты так уверен в себе, Вазили?

В а з и л и. Нет на свете яда, против которого я бы не знал противоядия.

Ц а р ь. Хорошо. (Радомиру.) Дай ему свой напиток.

Р а д о м и р. У входа стоит девушка с глиняным кувшином. Вели, царь, чтобы ее привели сюда.

Царь делает знак, о д и н  и з  п р и д в о р н ы х  выходит. Вазили и Радомир стоят, глядя друг на друга.

Ты веришь, что тебе поможет твой эликсир?

В а з и л и. Да. Он предохраняет меня от любого яда.

Входит  Т о д о р к а. Она кланяется царю, Марине, Генриху, передает Радомиру кувшин.

Р а д о м и р. Пусть мне дадут чашу.

Один из придворных передает ему золотую чашу. Он наливает из кувшина прозрачную жидкость, передает чашу Вазили.

Пей, Вазили! И знай, что против этого напитка нет противоядия. (Смеется.) Потому что это… Пей!

Вазили медленно пьет. На лице его изумление сменяется ужасом, он роняет чашу и падает.

Ц а р ь (вскакивает). Что с ним?

К о с т а (наклоняется над ним, щупает пульс). Он умер, царь.

Р а д о м и р (потрясенный). Умер?! Он умер?!

Ц а р ь (гневно). Ты?! Ты убил его! Убил лучшего лекаря, какого знал свет! (Придворным.) Взять его! Отвести на площадь и повесить на той же виселице, что и одноглазого разбойника!

К о с т а. Царь!

М а р и н а. Отец!

Т о д о р к а. Пощади его, царь! (Падает на колени.)

Ц а р ь. Нет! Он убил Вазили!

Р а д о м и р. Нет, царь. Я не убивал его. Я не посмел бы убить своего учителя. Я дал ему чистейшей родниковой воды. Яд, который его убил, был в нем самом. Это его ненависть ко мне, его злоба.

Ц а р ь. Ты лжешь! Еще никто не умирал от глотка чистой воды!

Р а д о м и р. Царь! Эта девушка — самый дорогой мне человек во всем свете. Пусть она на твоих глазах выпьет из этого кувшина тот самый напиток, который убил Вазили. И ты убедишься, что я сказал правду.

Ц а р ь. Хорошо. Пусть выпьет.

Р а д о м и р. Пей, Тодорка! (Наливает ей в чашу из кувшина.)

Тодорка пьет. Все, затаив дыхание, смотрят на нее.