Читаем без скачивания Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров - Евгений Майбурд

Лозаннская школа представлена была поначалу одним громким именем — Леон Вальрас (1834–1910). Далее в этом русле работал другой лозаннский профессор — Парето, а также итальянец Бароне, швед Кассель и многие другие, вплоть до американца Леонтьева. Здесь, напротив, на вооружение был взят могучий арсенал математики. Характерно виртуозное владение математическим аппаратом, но корифеи всегда умели за математическими формулами и преобразованиями видеть экономическое существо дела.

В Англии идеи Джевонса были подхвачены и стали обогащаться такими учеными, как УИКСТИД и Эджуорт. В том же русле, но независимо от Джевонса, работал Маршалл. Ему наследовал лучший его ученик — Пигу. В следующем поколении из этой Школы вышел Кейнс.

Для Английской школы характерен прагматизм в методе. Математику знали, ею пользовались по мере надобности, но могли обходиться и без нее, часто употребляя математические понятия как термины в словесном рассуждении. Например, автор мог говорить о поведении кривой спроса, не рисуя графиков и не прибегая к математической символике.

Прагматизм отличал англичан и в идеологии. Они меньше стесняли себя заранее заданными установками в отношении государства, социализма и т. д. Все рассматривалось с позиций экономической пользы.

Не ограничивали себя англичане и в отношении своем к классикам. Они синтезировали некоторые идеи Рикардо с новыми понятиями и получали интересные результаты. Наконец, англичане были настолько самостоятельны, что смогли со временем синтезировать достижения различных школ и внести решающий вклад в объединение неоклассической науки.

В целом, современная экономическая наука едина, что не мешает ей совмещать в себе множество подходов и направлений. Различаются они сегодня не по географическим или этническим признакам, а скорее по установившимся традициям для того или иного университета или кафедры, а также по темпераменту или личным склонностям профессоров. И лишь иногда в методе иного ученого можно разглядеть следы влияния одной из трех вышеупомянутых школ.

В экономической жизни все явления так тесно взаимосвязаны и переплетены, что всегда трудно определить, где причина и где следствие. Спрос и предложение, цена и издержки, прибыль и заработная плата — что первично и что вторично? Как выделить явление, не зависящее ни от чего, но зато влекущее за собой иные явления?

С такого вопроса, по существу, начинает Менгер. Вернее, начинает он с ответа на этот вопрос.

Человеческие потребности — вот откуда начинаются цепочки экономических причин и следствий. Организм человека должен приспосабливаться к окружающей среде. В состоянии полной приспособленности достигается равновесие. Когда чего-то не хватает, равновесие нарушается. Возникает потребность его восстановить. Потребности, считает Менгер, — это неудовлетворенные желания и стремления.

Определенные вещи или действия могут помочь удовлетворению наших потребностей. Эти вещи или действия поступают к нам порциями. Получение первых порций еще не удовлетворяет всю потребность, но ослабляет ее "конечную интенсивность". Последняя еще очень велика. Но по мере поступления новых порций она так или иначе сводится к нулю — потребность насыщена полностью. Так Менгер приходит к принципу убывающей предельной полезности.

Вещи или действия, которые удовлетворяют и насыщают наши потребности, носят название благ. Совершенно неважно, что собою представляют эти блага объективно. Например, овощи, отравленные ядохимикатами, являются благом, поскольку мы, не зная ничего, употребляем их в пищу и насыщаемся. Вещи, явно вредные для здоровья, психики и жизни (табак, алкоголь, наркотики, половые извращения…), также причисляются формально к благам с точки зрения экономической науки, если рассматривать их как объекты потребностей каких-то людей. Здесь нет места для неясностей. Сложнее обстоит дело с вещами другого рода.

Экскаватор, например, не является предметом человеческой потребности. Никакие людские потребности не удовлетворяются также станками, буровыми вышками, шахтами, плотинами, бетономешалками, цементовозами и т. д. и т. п. Как быть со всем этим? Это блага или нет?

Все это — блага, говорит Менгер. С их помощью производятся потребительские блага — жилища, тепло, свет, одежда, пища, мебель и все-все остальное, чем мы пользуемся в жизни. Потребительские блага — это блага "первого порядка", но для их изготовления употребляются блага второго, третьего и еще более высоких порядков.

Потребительские блага сами наделяют ценностью те производственные ресурсы, или факторы, которые участвуют в их изготовлении. Блага первого порядка сообщают ценность благам более высоких порядков, которые нужны, чтобы могли появиться на свет те первоочередные блага. В этой идее заключается знаменитая теория вменения Австрийской школы. Ценность вменяется производственным благам в силу их нужности для существования потребительских благ (сегодня экономисты называют последние предметами конечного потребления).

Чтобы превратить руду в дверную ручку, зерно — в батон хлеба, а плотину — в сигнал на экране телевизора, требуется известный промежуток времени, который Менгер называет производственным периодом. Такой промежуток становится все больше и больше по мере того, как нарастает число этапов переработки между благами самого высокого и первого порядков. Тут каждый может найти много примеров. А удлинение производственных периодов означает, что возможны ошибки и неточности, пока дело дойдет от экскаватора или доменной печи до предметов конечного потребления. Меняются численность и состав населения, его запросы, предпочтения, мода и пр. Со всем этим изменяется не только размер совокупного спроса, но и интенсивность различных потребностей.

В конечном счете получается, что преобладающее большинство благ предлагается на рынке в меньшем количестве, чем требуется по потребностям населения. Такие блага Менгер называет экономическими. Те же, которые имеются в большем количестве, чем потребность в них, называются неэкономическими (по нынешней терминологии: свободные блага — free goods). Твердой границы между обеими категориями нет, экономические блага могут переходить в неэкономические и обратно. А соотношение между потребностью и данным предложением блага определяет ценность этого блага.

Ценность — это то, что люди приписывают благам. 6 зависимости от соотношения между объемом, предложения и степенью удовлетворения потребностей. Каждая дополнительная единица данного блага получает поэтому все меньшую и меньшую ценность. От этой субъективной оценки зависит и меновая ценность каждой порции блага, которой располагает индивид. Важным становится соображение о том, что и в каком количестве можно получить в обмен на единицу данного (своего) блага (вспомним про Адама Смита — см. главу 14).