Читаем без скачивания Агасфер. Том 3 - Эжен Сю

Представим же себе состояние этих несчастных, уже испуганных опасностью, которой угрожало им нападение Морока, и проводивших свои печальные поиски среди несчастных больных, страдания, агония и смерть которых оживляли в их уме страдание, агонию и смерть их матери.

С минуту бедные девочки, при виде этого мрачного зала, почувствовали, как слабеет их решимость: какое-то черное предчувствие заставило их пожалеть о геройской неосторожности; уже несколько минут они чувствовали какую-то глухую дрожь, леденившую им кровь, в висках у них болезненно стучало. Но считая эти ощущения, — всей опасности которых они не понимали, — следствием испуга, который причинил им Морок, они собрались с мужеством, призвали на помощь всю свою доброту и великодушную решимость, обменялись нежным взглядом и отправились, разделившись, одна направо, другая налево, на печальные поиски.

Габриель, перенесенный в комнату дежурных врачей, скоро пришел в себя. Рана, прижженная сразу благодаря присутствию духа и мужеству, не представляла опасности, и, дав ее перевязать, он сейчас же направился обратно в зал, так как именно там он давал последнее напутствие умирающей в то время, когда его прибежали предупредить о том, что Морок разорвал веревки.

Перед тем как миссионер должен был войти в зал, Роза и Бланш оканчивали осмотр кроватей, одна по правую, другая по левую сторону перегородки. Сестры еще не встретились. Их шаги замедлялись; время от времени они должны были опираться о кровати, мимо которых проходили: силы им изменяли. Испытывая мучительное головокружение, они действовали почти машинально. Увы! Бедняжки разом подверглись страшной заразе. По странному физиологическому феномену, о котором мы говорили и раньше, феномену, иногда проявляющемуся у близнецов вообще, а у наших сестер повторявшемуся при всякой болезни, они обе почувствовали одни и те же симптомы, что делало их похожими на два цветка на одной ветке, которые одновременно расцветают и увядают. Зрелище страданий и агоний, при котором присутствовали сироты, проходя по длинному залу, ускорило развитие ужасного заболевания. На взволнованных, неузнаваемых лицах Розы и Бланш появилась уже смертельная печать болезни, когда они дошли каждая до конца залы, где им так и не удалось найти свою гувернантку.

Роза и Бланш, разделенные высокой перегородкой, не могли видеть друг друга. Но когда, наконец, они взглянули друг на друга, произошла душераздирающая сцена.

52. АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Прелестная свежесть лиц Розы и Бланш сменилась мертвенной бледностью. Большие голубые глаза, запавшие в орбиты, казались громадными. Пунцовые прежде губы полиловели… и этот лиловатый оттенок постепенно приходил на смену прозрачно-розовому тону их щек и пальцев. Все, что было розового и пунцового в их очаровательных лицах, — как бы постепенно тускнело под синеватым и ледяным дыханием смерти.

Когда сироты, изнемогая от слабости, сошлись, наконец, вместе и взглянули друг на друга… одновременно испуганный крик вырвался из их груди. И та и другая, увидав страшную перемену в лице сестры, разом воскликнули с отчаянием:

— Сестра… и ты страдаешь?

И, заливаясь слезами, они упали в объятия друг друга.

— Боже! Роза!.. Как ты бледна!

— А ты-то, Бланш!

— Тебя также знобит?

— Да… я совсем разбита… в глазах темнеет…

— У меня грудь как в огне…

— Сестра… мы, может быть, умираем…

— Только бы вместе…

— А наш бедный отец?

— А Дагобер?

— Сестра… наш сон… он сбылся… — воскликнула Роза, почти в бреду. — Взгляни… Взгляни… Вот и ангел Габриель идет за нами…

Действительно, в эту минуту в залу входил Габриель.

— Небо!.. Что вижу я?.. Дочери маршала Симона! — воскликнул молодой священник.

И, бросившись к ним, он успел их поддержать. У них не было больше сил держаться на ногах. Поникшие головы, потухающие глаза, сдавленное дыхание указывали на приближение смерти…

Сестра Марта подбежала на зов Габриеля, и с помощью этой святой женщины он перенес девушек на кровать дежурного врача. Из страха, как бы зрелище душераздирающей агонии не произвело слишком сильного впечатления на соседних больных, сестра Марта задернула занавес, отделявший эту часть зала, и сестры, таким образом, сейчас же были изолированы.

Их руки так крепко сплелись во время первого приступа, что разъединить их было невозможно, и первую помощь пришлось оказывать им вместе… Ничто уже не могло их спасти, но можно было хотя бы слегка облегчить их мучения и вернуть потерянное сознание.

Габриель, стоя у изголовья кровати, в невыразимой тоске глядел на бедняжек. С растерзанным сердцем, заливаясь слезами, он думал в ужасе о странной судьбе, которая сделала его свидетелем смерти этих молодых девушек, его родственниц, которых несколько месяцев тому назад он спас во время ужасной бури, на море… Несмотря на твердость души миссионера, он не мог не трепетать при мысли о судьбе сирот, о смерти Жака Реннепона, об ужасном пленении господина Гарди в монастырском уединении Сент-Эрема, что содействовало его превращению, почти на смертном ложе, в члены ордена Иисуса; миссионер думал о том, что вот уже четыре члена его семьи, семьи Реннепонов, сделались жертвой ужасного стечения обстоятельств. Наконец, он с ужасом говорил себе, что рок слишком провиденциально служит отвратительным интересам общества Игнатия Лойолы! Изумление молодого человека сменилось бы самым глубоким ужасом, если бы он знал об участии Родена и в смерти несчастного ремесленника, дурные страсти которого так искусно разжигал Морок, и в близком конце Розы и Бланш, великодушное самоотвержение которых госпожа де Сен-Дизье сумела довести до героического самоубийства.

Роза и Бланш, приходя в себя, полуоткрыли свои большие полупотухшие глаза и пристально, в экстазе, устремили их на ангельское лицо священника.

— Сестра, — слабым голосом сказала Роза. — Ты видишь архангела… как тогда во сне… в Германии?..

— Да… Он таким являлся и третьего дня…

— Он явился за нами…

— Увы! Наша смерть… спасет ли она нашу бедную мать… из чистилища?..

— Архангел… святой архангел… моли Бога за нашу мать… и за нас…

Габриель, задыхаясь от рыданий, ни слова не мог вымолвить от горя и изумления, но при последних словах сирот он воскликнул:

— Дорогие дети… зачем сомневаться в спасении вашей матери?.. Ах, никогда более чистая, более святая душа не возносилась к Создателю… Ваша мать!.. Я знаю из рассказов моего приемного отца о ее добродетелях и мужестве, которыми восхищались все те, кто ее знал… Поверьте мне… Бог ее благословил…

— О! Слышишь, сестра, — воскликнула Роза, и луч небесной радости осветил на минуту помертвевшие лица сестер. — Бог благословил нашу матушку…