Читаем без скачивания Алый лев - Элизабет Чедвик

Распорядитель Вильгельма, появившийся в дверях, прочистил горло:

— Сир, миледи… приехал граф Солсберийский.

Изабель и Вильгельм обернулись.

— Маршал… — Солсбери ждал, когда распорядитель сообщит о его приезде, и сразу же прошел в комнату.

Изабель бросилась вперед, протянув ему руку, с восторженной улыбкой на лице.

— Милорд, вот воистину прекрасный сюрприз!

Солсбери печально улыбнулся.

— Я рад, что вы находите его прекрасным, поскольку это сюрприз и для меня самого, — произнес он и нежно поцеловал ее в обе щеки, прежде чем подойти к Вильгельму. Мужчины крепко обнялись. Изабель поспешила взбить подушки на скамье перед камином и велела Белле принести вино.

— Молись, — прошептала она, обращаясь к дочери, — как если бы от этого зависела твоя жизнь.

Граф сел, отложил в сторону свой великолепный изумрудно-зеленый плащ и принял вино, которое с изяществом поднесла ему Белла.

— У тебя прекрасные дочери, Маршал, — сказал он. Белла опустила ресницы, приняв вид скромницы, как ей и подобало.

— Красоту они унаследовали от матери, — ответил Вильгельм, усаживаясь рядом с Солсбери.

— Еще не обручены?

— Учитывая сложившуюся ситуацию, нет.

— А! — Солсбери отпил вина и принялся теребить свой плащ.

— Я рад тебя видеть. Ты же знаешь, что в моем доме ты всегда желанный гость. Ты приехал один?

Солсбери выглядел так, словно он чувствует себя неуютно.

— Если ты спрашиваешь, привез ли я с собой других лордов, — нет. Мое решение приехать сюда — это только мое решение. Но если ты спрашиваешь, приехал ли я с войском, — да. Если тебе нужны люди, мое войско в твоем распоряжении.

— Я так понимаю, ты оставил Людовика?

— Мое решение примкнуть к нему было необдуманным и поспешным, — угрюмо ответил Солсбери. — Мне никогда не нравился Людовик, но мой брат — тоже, и причина оставить его у меня была, — он посмотрел на Изабель: — Вы слышали о нем и Эле?

Она кивнула:

— Несколько версий.

— Он ее страшно запугал. Видите ли, она его раздражала, а вы знаете, каким жестоким он мог быть. Иоанн думал, что она отвлекает на себя мое внимание, которое я должен был уделять его делам. Это ему, разумеется, тоже не нравилось… Но связи между ними не было. По крайней мере, эта часть слухов неверна.

— Так вы оставили его из-за Элы? — движимая женским любопытством спросила Изабель.

Солсбери нахмурился.

— И поэтому тоже, леди Изабель, но были и другие причины. Бог свидетель, Мод де Броз сильно напоминала при жизни гадюку, но то, как она погибла… — его рот скривился, и он уставился в чашу с вином. — Я был свидетелем того, как мой брат говорит и делает вещи, на которые достойный человек неспособен, но я любил его, несмотря ни на что. Хотя его душа была темной и испорченной, мне было больно его покидать, но и остаться я не мог. Когда Людовик пригрозил вторгнуться в мои земли, я не оказал ему сопротивления. Но теперь мой брат мертв, а ссориться со своим племянником я не хочу.

Глубоко вздохнув, он повернулся к Вильгельму:

— Если мы сможем договориться об условиях, я готов поддержать нашего молодого короля, моего племянника.

— Выполнить мои условия будет нетрудно, — Вильгельм грустно улыбнулся. — У меня не так много союзников, чтобы я мог позволить себе отказывать кому-либо. Сказать по правде, я принимаю тебя с распростертыми объятьями — и как друга, и как союзника.

— Я никогда не считал тебя своим врагом, Маршал, даже когда мы были в разных лагерях. Однако я не знаю, сколько еще людей примкнет к нам. Это будет зависеть от того, как скоро вернется из Франции Людовик и какие силы он с собой приведет.

— И насколько слаженно мы будем действовать, пока его нет, — сказал Вильгельм.

— Да, и от этого тоже, — согласился Солсбери. — Я не отказываюсь ни от какой работы. Я здесь для того, чтобы строить будущее моего племянника, а не для того, чтобы наблюдать за его крушением.

Неделю спустя Вильгельм с Солсбери ехали по прибрежной дороге возле Шоргема, чтобы осадить захваченный французами замок Фарнгем, когда разведчики сообщили им, что со стороны Даунса к ним на большой скорости приближается другое войско.

— Это ваш сын, милорд, молодой Маршал, — отводя глаза, сказал воин.

В душе Вильгельма зародилась робкая надежда. Он давно ждал этой встречи, и иногда вера почти покидала его. Разумеется, никакой уверенности не было даже сейчас.

— А, — произнес Солсбери с сияющей улыбкой. — Я думал, он захочет договориться с тобой, когда Людовик уехал домой.

— Он не сражался на стороне Людовика уже со времен Ворчестера, — резко ответил Вильгельм.

— Но и к тебе не вернулся. Держался в стороне, да? Он хороший молодой рыцарь, с хорошей выучкой. Нам пригодится его помощь.

Вильгельм натянул поводья и изо всех сил старался не выдавать своего волнения.

— Подождем. Нет смысла ехать дальше.

Солсбери пристально взглянул на него:

— Я так понимаю, ты не собираешься спешиваться?

— Нет, — ответил Вильгельм, плотно сдав губы. — Он, конечно, мой сын, моя плоть и кровь, но я не дам ему преимущества.

— Как пожелаешь. Не возражаешь, если я спешусь? — Солсбери соскользнул с седла и спустился на берег. Галька скрипела и шуршала под его сапогами, а его великолепный зеленый плащ от свежего ветра обвивал его тело, как страстная любовница.

Несколько мгновений спустя показались развевающиеся на ветру шелковые знамена. На зеленом с золотом поле рычал алый лев Маршалов, а рядом с ним как символ союза шли синие с золотом диагональные полосы Бетюнов. Почувствовав беспокойство Вильгельма, Этель попятился вбок и встал на дыбы. Вильгельм вцепился в поводья так, что его пальцы побелели.

Маршал-сын остановил свое войско, когда расстояние между ними сократилось до двадцати ярдов. Поскрипывала и позвякивала лошадиная сбруя.

Безмятежный звук волн, набегавших на прибрежную гальку, раздражал, потому что не соответствовал напряженности атмосферы. Вильгельм пришпорил Этеля и выехал вперед. То же сделал Вилли. Отец и сын встретились между двух войск.

Вильгельм был ошеломлен изменениями, произошедшими с его сыном с прошлого лета. От его молодцеватости, да и просто от молодости, не осталось и следа. Пронзительный взгляд синих глаз был тяжелым и тихим, все еще таким же, как у Изабель, но без ее живости и веселой искорки. И этот взгляд был непроницаем.

— Храни тебя Бог, — произнес он, хотя ему нелегко было не выдать своих чувств. Боже Всемогущий, ему хотелось обнять сына, но он не осмеливался. Ему нужно было быть осторожным ради всего, что стояло на кону.