Читаем без скачивания Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Постижение законов жизни природы, безусловно, помогает понять мир, «схватить понимание в самой сущности» высших законов мироздания, а значит, и законов человеческого общежития.
Виды дикой природы стали удивительно привычными. Я ощущал и ныне ощущаю, как и большинство людей, стремление к высшей или, как ее называют, духовной жизни и одновременно тягу к первобытному, и я чту оба эти стремления. Я люблю дикое начало не менее чем нравственное. Мне до сих пор нравится рыбная ловля за присущий ей вольный дух приключений. Я люблю иногда грубо ухватиться за жизнь и прожить день, как животное. Быть может, рыболовству и охоте я обязан с ранней юности моим близким знакомством с Природой. Они приводят нас в такие места, с которыми в этом возрасте мы иначе не познакомились бы. Рыболовы, охотники, лесорубы и другие, проводя жизнь в полях и лесах, где они как бы составляют часть Природы, лучше могут ее наблюдать в перерывах между работой, чем философы или даже поэты, которые чего-то заранее ждут от нее. Им она не боится показываться…
Нравственное начало пронизывает всю нашу жизнь. Между добродетелью и пороком не бывает даже очень краткого перемирия. Добро — вот единственный надежный вклад. В музыке незримой арфы, поющей над миром, нас восхищает именно эта настойчиво звучащая нота. Арфа убеждает нас страховаться в Страховом обществе Вселенной, а все взносы, какие с нас требуются — наши маленькие добродетели. Пусть юноша с годами становится равнодушен; всемирные законы неравнодушны; они неизменно на стороне тех, кто ощущает наиболее тонко. Слушай упрек, ясно различимый в каждом дуновении ветра; горе тому, кто не способен его услышать. Стоит только задеть струну или изменить лад — и гармоническая мораль поразит наш слух. Много назойливого шума на отдалении становится музыкой, отличной сатирой на нашу жалкую жизнь.
Блажен человек, уверенный, что в нем изо дня в день слабеет животное начало и воцаряется божественное. Ноне существует, наверное, никого без постыдной примеси низменного и животного. Боюсь, что мы являемся богами и полубогами только будучи подобными фавнам и сатирам, в которых божество сочеталось со зверем; что мы — рабы своих аппетитов, что сама жизнь наша в известном смысле оскверняет нас.
Чувственность едина, хоть и имеет много форм; и чистота тоже едина. Неважно, что делает человек — ест, пьет, совокупляется или наслаждается сном. Все это — аппетиты, и достаточно увидеть человека за одним из этих занятий, чтобы узнать, насколько он чувствен. Кто нечист, тот ничего не делает чисто. Если ловить гадину с одного конца ее норы, она высунется из другого. Если хочешь быть целомудренным, будь воздержан веде. Что же такое целомудрие? Как человеку узнать, целомудрен ли он? Этого ему знать не дано. Мы слыхали о такой добродетели, но не знаем, в чем ее суть.
Чтобы достичь чистоты и отдалиться от греха, делай непрестанно любую работу, пусть это даже чистка конюшни. Победить природу трудно, но победить ее необходимо. Какой смысл в том, что ты христианин, если ты не чище язычника, если ты не превосходишь его воздержанием и набожностью? Я знаю многие религии, считающиеся языческими, но их правила устыдили бы читателей и подали бы им пример, хотя бы в отношении выполнения обрядов.
Все мы — скульпторы и художники, а материалом нам служит собственное тело, кровь и кости. Все благородные помыслы тот час облагораживают и черты человека, все низкое и чувственное придает им грубость.
Время — всего лишь река, куда я забрасываю свою удочку. Я пью из нее, но в это время вижу ее песчаное дно и убеждаюсь, насколько она мелка. Этот мелкий поток бежит мимо, а вечность остается. Я хотел бы пить из глубинных источников, я хотел бы закинуть удочку в небо, где дно устлано камешками звезд. А я не умею даже считать до одного. Я не знаю и первой буквы азбуки. Я всегда сожалею, что не так мудр, как в день своего появления на свет. Ум человеческий — острый тесак, он находит путь к сокровенной сути вещей. Я не хочу работать руками больше, чем этого требует необходимость. В моей голове есть и руки и ноги. Я чувствую, что в ней сосредоточены все мои способности. Инстинкт говорит мне, что это орган, предназначенный рыть в глубину, как рыльце и передние лапы некоторых животных; я хотел бы врыться им в эти холмы, здесь-то я и начну копать.
Стремление к добру, ежедневно рождающееся вместе с безмятежным и благотворным дыханием утра, заставляет человека возлюбить добродетель и возненавидеть порок и несколько приближает его к изначальной человеческой природе, — так возникают молодые побеги вокруг срубленных стволов. И,напротив, зло, сотворенное в течение дня, мешает развиться едва появившимся зачаткам добродетели и уничтожает их.
Если таким образом многократно уничтожать эти ростки, вечерней благодати будет уже недостаточно, чтобы сохранить их. А когда она становится бессильной, природа человека становится ненамного отличной от природы животного. И люди, когда видят, что человек этот уподобился животному, считают, что он никогда и не обладал врожденным разумом. Но так ли должны рассуждать люди?
Вывод из «жизни в лесу» романтика и поэта Г. Д. Торо подчеркивает, прежде всего, важность самого пути: необходимо научиться читать так, чтобы ощущать в себе голос другого человека. Это умение может быть достигнуто через занятие делом, сосредоточение на самой «волне жизни», эстафете философствования, проникновение в колодец страдания, мир смыслов-событий, «святую реальность». Посредством подобных практик человек становится открыт для тайны.
Змея, живущая у меня внутри, поднимает голову при звуке текущей воды. Когда же это я проглотил ее? Наконец я избавился от змеи, жившей у меня внутри с тех пор, как я однажды выпил застойной воды. Я схватил ее за горло и вытащил, после чего прекрасно провел день. Разве нельзя избавиться от змеи, которую вы проглотили в юности, когда бездумно нагнулись и выпили стоячей воды? С тех пор она мешает вам и во сне и наяву; она завладела жизнью, которая некогда принадлежала вам. Смело хватайте ее за
