Читаем без скачивания Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

«Они движутся как одно целое, — подумал Гримур, вздымая руки, навершие секиры оставляло за собой яркий молниевый след. — Как один зверь».

Космические десантники открыли огонь.

Первый снаряд Лепида оторвал левую часть шлема ревущего воина. Фигура повалилась на палубу. Второй попал точно в цель, взорвавшись на груди градом осколков и света. Сержант бросился дальше и переключил режим огня, поливая снарядами массу воинов, которые волной рвались из туннелей. Его братья уже миновали брешь, стреляя на ходу. По палубе затанцевали взрывы, опрокидывая бронированные фигуры на пол. В воздухе плетьми захлестала плазма, разгораясь и взвывая, когда испаряла доспехи и плоть.

«От тридцати до сорока», — подумал Лепид. Он достиг поворота к следующему туннелю. Двое братьев последовали за ним. Перекресток наполнился движением и светом. Перед глазами загорелись руны угрозы. Члены отделения Лепида, как один, выбрали первостепенные угрозы и отстреляли в каждую из них по два снаряда. Только падал один враг, как они уже стреляли по следующему, накрывая их шквалом болтерного огня.

Он заметил серые доспехи, почерневшие и погнутые, увешанные костями и зубами, с их согбенных плеч свисали грязные звериные шкуры. Надо ртами, в которых блестели зубы-кинжалы, горели желтые глаза. Эти существа не были космическими десантниками, больше не были. Их челюсти открывались неестественно широко, когда они взвывали, до предела растягивая кожу и мышцы. Не важно, что текло у них в венах, теперь они стали порождениями Ока, и путь в царство Императора был им заказан. И все же они рвались в огонь и забрызганный кровью перекресток, невзирая на гибнущих рядом братьев.

Они были быстрыми, конечно, они были быстрыми. Вот только они ожидали, что к этому времени уже уничтожат своих противников. Лепид читал это в их движениях так, будто они кричали об этом. Он выхватил осколочную гранату, сорвал чеку и метнул перед собою в следующий туннель. Его братья метнули следом еще три. Воздух наполнился барабанным грохотом.

Им просто следовало двигаться дальше и не позволять врагам соединиться, чтобы они не одолели их численностью и яростью.

Лепид кинулся в укрытие и поднял болтер. Их было слишком много, даже при оптимальных условиях их было слишком много, а условия едва ли можно было назвать оптимальными.

Он не замечал фигуру в окровавленной маске, пока та не вырвалась из вихря огня с занесенной над головой поющей секирой.

Гримур почувствовал, как секира задрожала от удара, прорубив доспехи и кости. Кровь внутри него завывала, приливая к коже. Космический десантник в белых доспехах пошатнулся, и из обрубков его рук брызнул багрянец. Гримур почти ощущал шок воина в воздухе с железным привкусом. Он ударил снова, взмахнув секирой по низкой дуге. Космический десантник попытался уйти в сторону, но неверно прочел действия врага. Навершие секиры погрузилось в колено воина. Он упал. Гримур добил его ногой, ощутив и услышав, как ломаются кости и броня. Глубоко внутри он услышал завывание, звоном разнесшееся в посеребренной луной фенрисианской ночи.

«Нет, только не здесь, только не сейчас. Они — благородные воины, что гибнут под нашими клинками».

Но мысль умерла, и Гримур почувствовал, как завывание становится громче, эхом вырываясь из сна.

Он почувствовал, как его рот разверзся внутри расколотой оболочки шлема. Трахея и кость затрещали. Он втянул в себя воздух и почувствовал, как движутся ребра и кости, когда его легкие наполнились кровавым воздухом.

Краем глаза Гримур заметил, как Хальвар вонзил лезвие сломанного меча в еще одного космического десантника в белых доспехах. Воин выстрелил, невзирая на то, что Хальвар потянул его на себя. Болтерные снаряды раскромсали нагрудник. Он дернулся, но не отпустил противника, даже когда доспехи сорвало с его тела. Космический десантник соскользнул с лезвия меча. Руки Хальвара повлажнели и почернели от вражеской крови. Он зарычал, звук эхом разнесся из треснувшей решетки громкоговорителя.

Сломанный меч вырвался на волю. От падающего мертвого воина во все стороны посыпалась блестящая кровь, подобная красным жемчужинам. Стая позади него ворвалась в строй оставшихся воинов, и последнее подобие контроля исчезло. Ноги скользили по усеянному внутренностями полу. Клинки звенели и скрежетали по пластинам брони. По всей палубе валялись мертвые Волки с расколотыми от точных попаданий в глаз головами и шлемами.

«Это не должно было случиться вот так, — подумал Гримур, но его рука уже срывала остатки шлема. Он мельком заметил пергаментную ленту почета, что кровью приклеилась к наплечнику воина. Под багрянцем все еще можно было прочесть имя «Лепид». Гримур замер. Конечности тряслись, все его тело била дрожь. Огонь и звон оружия превратились в блеклый поток, эхом отражавший стучавшую в его венах кровь. Он не чувствовал себя подобным образом уже долгое время, с тех самых пор, как началась охота. Гримур задался вопросом, не было ли этому виной Око, не могла ли его пагубная близость повлиять на их плоть и разумы в последний раз, прежде чем они освободятся.

Усилием воли он заставил мышцы застыть в неподвижности. Он посмотрел вниз. Лепидус до сих пор пытался подняться, до сих пор пытался сражаться, но его кровь все больше заливала палубу, а движения становились все слабее. Гримур заглянул в глазные линзы умирающего воина. В ответ на него посмотрело отражение, подцвеченное красным светом линз: согбенный воин в изжеванных силовых доспехах, на обнаженном лице которого желтели длинные, с палец, клыки.

— Это дурная смерть, — слова горько слетели с его языка. — Но ты умер достойно, кузен, — произнес Гримур и опустил секиру по чистой дуге.

Четырем кораблям Гримура удалось оторваться от погони и вырваться во тьму за границей Кадии. Один остался — «Кровавый вой» продолжал крутиться на месте, пока его двигатели остывали, а энергия угасала. Он умрет позже, три монитора системы разобьют его корпус макроснарядами. Космические Волки на борту погибнут стоя, с оружием в руках и воем на устах, когда огонь и пустота заберут их. Когда их братья вывернулись из цепкой хватки защитников Кадии, Волки с «Кровавого воя» отправили в ночь последнее послание.

— До конца охоты, — сказали они. Покрытый кровью противника, с которым ему не хотелось сражаться, Гримур Красное Железо услышал их сигнал, поднял висевший на шее амулет и коснулся его губами. От него несло холодной кровью.

— До конца, — прошептал он. «Дщерь Хель» вздрогнула, когда в варп-приводы и поля Геллера потекла энергия. Гримур развернулся и покинул раскрашенный багрянцем перекресток. Его братья смотрели ему в спину, но не последовали.

— Сикльд, — сказал Гримур в вокс.

— Ярл, — тонким голосом отозвался рунический жрец.

— Мы вышли из Врат. Возвращайся в Море Душ, — он остановился, вспомнив лицо, отражение которого он увидел в глазах мертвого космического десантника — лицо зверя, вытащенного из глубин ада. — Прозри нам курс. Приведи нас к нему.

XV

Соединение

— Я этого не люблю. В смысле, не люблю покидать башню, — Сильванус посмотрел на Хемеллиона, когда они свернули за угол.

Серв в красных одеяниях ничего не ответил, его лицо под капюшоном оставалось неподвижной маской. Хемеллион выглядел старым. Его кожа была покрыта складками, рот — черточка в окружении морщинок. Сквозь толстую ткань мантии проглядывалась едва заметная сутулость. По правде говоря, ему было не больше сорока или пятидесяти лет, но казалось, эти прошедшие годы оставили на нем глубокие шрамы. «Кроме глаз», — подумал Сильванус. В тех глазах читался юношеский гнев, поблескивавший прямо под поверхностью.

Сильванус облизал губы. Они шли больше трех часов, петляя по судну к передним палубам. За это время с навигатора, закутанного в многослойные одеяния, успело сойти семь потов. С головы до пят его покрывал черный бархат и серебристая кисея, свисавшие тяжелыми прядями. То, что он сказал, было чистой правдой — он не любил покидать свою башню. Сильванус не любил других созданий, которые ходили по «Сикораксу». И еще он не любил то, как они смотрели на него: словно он ничем от них не отличался. Он нервно кашлянул.

— Они сказали, зачем я им нужен? — спросил он. Хемеллион промолчал, но свернул в широкую дверь, окаймленную бронзовыми перьями. За ней ждала старая металлическая платформа, за которой, исчезая в далеком мраке, тянулись освещенные красным туннели. Пара остановилась в центре пола. Двери закрылись, подобно сомкнувшимся челюстям, и платформа двинулась по туннелю.

— Мы готовы, верно? — сказав Сильванус, перекрикивая лязг и скрежет платформы. Хемеллион опустил глаза и распрямил рукава, прикрыв ими ладони. Он носил перчатки, отметил Сильванус, грубая черная кожа, истертая на внутренней стороне ладоней. «Зачем я говорю? — спросил себя Сильванус. — Он не хочет разговаривать, но я так хочу этого от него, что болтаю как идиот, — навигатор покачал головой. — Это потому, что ты идиот, вот почему», — сказал он себе. На границе этой же мысли другой голос задался вопросом, не могло ли это быть оттого, что мужчина был ближайшим подобием нормального человека, с которым он встречался за очень долгое время. — Но почему тогда Ариман не пришел сам? — вслух задался он вопросом. — Или Санахт?