Читаем без скачивания Возмездие - Александр Насибов

Упиц молчал.

— А что, если в Карлслуст перебрался тот самый разведчик русских?

— осторожно спросил Торп.

— Краузе-Губе?

— Да. Ведь он мог так поступить, господин группенфюрер, хотя бы для того, чтобы убедиться: налёты достигли цели и архивы уничтожены.

— Мог, — сказал Упиц. — Тем более, что в Остбурге ему уже нельзя было оставаться. Да, вы верно рассуждаете, Торп. Я вас по этому делу и вызвал. Отправляйтесь в Карлслуст. Там предстоит серьёзное дело. А у меня тревожно на душе… Отправляйтесь и как следует пошарьте в городе.

— Но этого Краузе я видел только раз, да и то со спины.

— Кюмметц и другие составили словесный портрет. И он у вас.

— Словесный портрет хорош, когда у человека имеются особые приметы. В описании же, которым располагаю я, — ничего, за что можно было бы ухватиться.

— Все равно, Торп. Отправляйтесь. Я тоже буду там, но позднее. А вы поезжайте сейчас. Сию минуту, Торп. Я распоряжусь, чтобы вам дали машину.

— Не надо, господин группенфюрер, у меня сильный мотоцикл.

— Ну и отлично. До Карлслуста недалеко.

— На моем мотоцикле часа три.

— Выезжайте немедленно. — Упиц встал. — Вечером я приеду. Явитесь ко мне. Вам будет дано другое важное задание.

Берлинский поезд прибыл в Карлслуст на рассвете, когда налёт советских бомбардировщиков на город был закончен.

С этим поездом вернулся Аскер. Он вышел на площадь. В воздухе висели клочья ржавого дыма. Ветер мел по тротуару хлопья тяжёлой, жирной сажи. Где-то вдали играли в небе отблески пожара. Было тихо, пахло гарью.

Став Карлом Айпелем, Аскер должен был избегать встреч с товарищами, не мог показываться у дома Штыревой. Правда, логика, здравый смысл подсказывали, что слежки быть не должно: Зейферт и Упиц не пойдут на это из соображений собственной безопасности. Но Аскер не имел права даже на малейший риск. Ведь сейчас все зависело от того, как безупречно проведёт он роль Карла Айпеля.

Эта предосторожность оказалась далеко не лишней. Вопреки запрещению генерала Зейферта, группенфюрер Упиц все же установил наблюдение за домам № 15 по Берлинерплац, ибо всегда предпочитал знать чуточку больше своего шефа. Слежка была поручена работнику, который умел держать язык за зубами, и с этой стороны Упиц неприятностей не опасался.

И вот сейчас за Аскером двигался человек в резиновом плаще, чёрном шёлковом котелке и с зонтиком в руках.

Но не только он наблюдал за разведчиком. Ещё дальше, позади Аскера и агента, шёл майор Перцев. Охраняя товарища, он совершил поездку в Берлин, был свидетелем его свиданий с чинами гестапо, вернулся в одном с ним вагоне.

Поездку совершили, конечно, порознь. Поэтому Перцев не попал в поле зрения наблюдателя. Но и сам Перцев долгое время не мог заподозрить человека с зонтиком — тот вёл себя безукоризненно. И только при высадке в Карлслусте, перехватив взгляд агента, брошенный на Аскера, он понял, с кем имеет дело.

Надо было действовать. Перцев перешёл на противоположную сторону улицы и быстро зашагал вперёд. В конце квартала виднелась телефонная будка. Она-то и была нужна Перцеву. Он вновь пересёк улицу, вошёл в будку, снял трубку. Когда Аскер поравнялся с будкой, дверь которой была полуоткрыта, майор Перцев, не оборачиваясь, сказал:

— С зонтиком, сзади!

Вскоре поравнялся с будкой и наблюдатель. На человека, который стоял в ней и вёл оживлённый телефонный разговор, он не обратил внимания.

Через квартал Аскер тоже вошёл в будку. Он опустил монету, набрал номер телефона Штыревой.

— Слушаю, — раздался в трубке её голос.

— Здравствуйте, — сказал Аскер. — Попросите вашего мужа заехать за мной на такси. Жду его через двадцать минут у себя.

И он повесил трубку.

«У себя» означало — на Берлинерплац, 15, ибо Аскер, обнаружив, что за ним наблюдают, должен был идти именно туда: ведь Айпель пошёл бы с вокзала домой.

Но находиться в доме № 15 продолжительное время было рискованно: неизвестно, какие связи были у Айпеля в этом городе.

Майор Перцев знал, куда при таких обстоятельствах должен звонить Аскер. Он проводил его до дома на Берлинерплац, убедился, что наблюдатель остался неподалёку и уходить не собирается, и отправился на поиски телефона.

Будка оказалась на ближайшей улице, квартала за три. Перцев связался со Штыревой, и та передала ему просьбу Аскера.

Остальное было нетрудно. Перцев взял такси, задержал его немного в конце улицы и, когда убедился, что поблизости нет других легковых машин, подъехал к дому номер пятнадцать. Аскер ждал за дверью. Как только такси притормозило, он вышел и сел в машину.

Машина тронулась. Перцев оглянулся. На перекрёстке метался человек в котелке. Размахивая зонтом, он тщетно пытался остановить проезжавший мимо грузовик.

Овраг, откуда Люлько сигналил парашютистам, был глубок и сплошь порос мелким, но довольно густым лесом.

Парашютисты приземлились в назначенном месте. Несколько человек, опустившихся за пределами оврага, быстро сориентировались и добрались до места сбора.

Выставив охранение, воздушные бойцы проверяли оружие — ручные пулемёты, противотанковые ружья, разыскивали грузовые парашюты, распаковывали ящики с гранатами и патронами. Вокруг было спокойно: массированная бомбёжка ряда объектов отвлекла внимание нацистов.

Командир отряда, высокий, сухощавый подполковник, с коричневым от загара лицом и светлыми прозрачными глазами, и капитан Люлько склонились над картой. Боевая задача — захват аэродрома — была известна подполковнику ещё несколько дней назад, когда отряд только готовился к операции, тщательно изучена, и сейчас командир лишь уточнял обстановку.

Подполковник подозвал ординарца. Тот подбежал.

— Командиров взводов ко мне, командира разведки, врача!

Пока вызванные собирались, командир отряда и Люлько отошли в сторону, где развернули своё хозяйство радисты. Связь уже была установлена. Подполковник передал им листок бумаги с несколькими цифрами.

Послав сообщение, рацию оставили включённой. Она должна была непрерывно слушать станцию генерала Лыкова.

Инструктаж, проведённый с командирами, был краток: отряд приступает к боевой работе только по специальному указанию. Пока соблюдать строжайшую боевую готовность и бдительность. Операция будет сорвана и отряд обречён на гибель, если противник обнаружит его раньше срока. Разрешено лишь изучить подступы к оврагу для организации обороны.

Адольфа Торпа преследовали в дороге неудачи. Сначала надолго задержал прокол камеры заднего колёса, затем пришлось менять запальную свечу. Стремясь наверстать потерянное время, он гнал машину во всю мочь и у въезда в город чуть было не столкнулся со встречным велосипедистом. Тот, выскочив из-за поворота, едва успел посторониться.

На велосипеде ехал майор Перцев. В те минуты, когда Торп, притормозив у здания гестапо, ставил на подножку свой мотоцикл, Павел Перцев уже миновал лесок у развилки дорог возле моста через Эльбу и катил по шоссе, которое вело на Гамбург.

Не теряя времени Торп отправился в город. Здесь он пробыл до вечера, слоняясь по магазинам, заглядывая в рестораны и кабачки, в сады и парки. Вид у Торпа был праздный. На деле же он буквально цеплялся взглядом за каждого, кто хоть сколько-нибудь походил на Аскера.

Настроение у Торпа было дрянное. Он понимал, что, действуя наобум, без всякого плана, не располагая данными, не может рассчитывать на успех — разве что выпадет очень большая удача. А Торп не привык так работать. Поэтому положение, в котором он сейчас оказался, раздражало, злило. Однако Торп добросовестно выполнял приказ Упица.

Когда стемнело, он облегчённо вздохнул и отправился в контрразведку. Группенфюрер Упиц уже был на месте. О Торпе доложили. Он был принят, выслушан и отпущен ужинать.

— Явиться в десять часов, — сказал Упиц. — Будете выполнять специальное задание.

Вскоре после ухода Торпа гарнизонный пункт противовоздушной обороны сообщил о появлении советских самолётов. Но тревоги ещё не объявили — самолёты шли стороной, возможно, что и не на Карлслуст.

Это предположение подтвердилось. Бомбардировщики обошли город и устремились на северо-запад.

Минутой позже в кабинете, где находился Упиц, зазвонил телефон.

— Господин Упиц? — послышалось в трубке.

— Да, это я.

— Карл Айпель звонит. Прошу вас немедленно меня принять.

С помощником Теддера следовало разговаривать где-нибудь вне здания гестапо. Но Упиц не мог отлучиться из кабинета. Айпель же был настойчив. И, рассудив, что сейчас вечер и большинства сотрудников нет в управлении, Упиц решил рискнуть.

— Ладно, — сказал он, — приезжайте прямо сюда. Я предупрежу дежурного.