Читаем без скачивания Сочинения — Том I - Евгений Тарле

В предлагаемых очерках мы постараемся на основании ограниченного (хронологически) материала, событий последних ста с небольшим лет, отметить те черты, которые являются характерными и для всей предыдущей ирландской истории и которыми отчасти объясняются и интенсивность борьбы, и серьезность достигнутых политических завоеваний. Исходной точкой новейшей ирландской истории является не французская революция, как для большинства западноевропейских стран, но восстание 1798 г. с его прелюдиями и последствиями, т. е. событие, на которое французская революция повлияла лишь косвенно.

С него мы и начнем.

Глава I

ВОССТАНИЕ 1798 ГОДА, ЕГО ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ [1]

1

С начала 90-х годов XVIII столетия для всякого осведомленного и беспристрастного наблюдателя было ясно, что в Ирландии надвигается кризис и что этот кризис может принять серьезные размеры.

Но так как в XVIII столетии ряд английских поколений не видел ни одного большого ирландского восстания, то этим беспристрастным наблюдателям верили в Англии весьма неохотно и долго полагали, что они страдают излишним пессимизмом. Что в Ирландии давно неспокойно, — это знали и слышали все, кто вообще хоть немного интересовался этой страной, но англичане в течение ряда столетий уже к этому привыкли и не совсем ясно представляли себе, что может быть иначе. Речь всегда (а особенно с середины XVII столетия) шла только о размерах брожения, и вот в эти-то предсказываемые (например, Фоксом и Уэстморлендом) серьезные размеры будущего движения долго не верили. Дело в том, что некомпетентным людям (к каковым принадлежали, кроме Вильяма Питта, и тогдашние английские министры, имевшие весьма смутное понятие об Ирландии) всякое большое восстание в этой стране казалось после 1782 г. маловероятной неблагодарностью: у ирландцев свой парламент в Дублине, из-за чего же возможна мало-мальски сильная революция, если они — не окончательные изменники его величеству королю Георгу III? Так ставился вопрос в английских правящих кругах. Лучшая критика тогдашнего ирландского парламентаризма, какую только мы можем дать читателям, заключается в самой общей характеристике тогдашнего положения дел в Ирландии, с одной стороны, и простом изложении имевших там силу парламентских порядков, с другой стороны.

Из 4½ миллионов (с небольшим) ирландского населения в конце XVIII в. больше 3½ миллионов было ирландцев-католиков, около 500 тысяч ирландцев-пресвитериан и около ¾ миллиона англичан (англиканской религии). Положение массы основного ирландского населения в экономическом отношении было ужасно. Больше 7/8 (по цифре О’Коннора даже 9/10) всей земли принадлежало сравнительно небольшой горсти англичан, а остальная ничтожная часть распределялась между несколькими богатыми ирландцами — пресвитерианами и католиками. Английские землевладельцы были не только пришлым элементом, но даже в значительной части очень недавно пришедшим в Ирландию: после низвержения Якова II Стюарта в 1688 г., после усмирения яковитского восстания в Ирландии в 1689 г., имевшего целью поддержать короля-католика, новое английское правительство (Вильгельма III и Марии) конфисковало массу земель (около миллиона акров) и роздало их членам английской знати, которые до той поры не имели к Ирландии никакого отношения. Это обстоятельство окончательно сделало англичан, и до того богатейших землевладельцев Ирландии, господами почти всей почвы, пригодной для землепашества или скотоводства; оно же в необычайной степени усилило так называемый абсентеизм (отсутствие в стране землевладельцев) — зло, страшно отяготившее и без того нелегкое положение большинства народа. Дело в том, что лендлорды весьма часто не приезжали в Ирландию иначе, как на месяц-другой для охоты и дачного времяпрепровождения: в этой совсем чужой и не интересной для очень многих из них стране им жить было и скучно, и незачем. Колоссальные земли свои они сдавали арендаторам на разные сроки и на неодинаковых условиях. Например, те, что получили в 1689 г. конфискованные у католиков земли, весьма скоро сбыли их за хорошую цену в вечную аренду; другие отдавали в пожизненную аренду или на 41 год, или на иные сроки. Но и этот первый арендатор (т. е. снимавший землю у лендлорда) тоже далеко не всегда заключал эту сделку, чтобы жить лично в арендованном поместье, вести хозяйство, разводить скот; аренда являлась для него весьма часто простой коммерческой аферой, вроде того, как в городах существуют профессиональная скупка и перепродажа домов: он в свою очередь сдавал арендованную землю, разбив ее на крупные участки. Эти вторые арендаторы, или посредники, иногда оставляли себе часть арендованной земли, а остальную часть, разделив на мелкие участки, сдавали уже нищему крестьянскому населению; иногда же сдавали все, не оставляя себе ничего для хозяйства, если находили это более выгодным. Итак, фермер, обрабатывавший землю, должен был выработать прибыль и для второго, и для первого арендаторов, и для лендлорда. Арендная плата была неодинакова для различных мест и колебалась сообразно с большей или меньшей доходностью земли. В общем она не была выше арендной платы, бывшей в употреблении в Англии, но земля являлась несравненно менее доходной: никто не принимал никаких мер к улучшению почвы, к введению более высокой сельскохозяйственной культуры. Посредники, которые знали, что все равно недостатка в фермерах у них не будет, ибо нужно же трем миллионам безземельных людей чем-нибудь питаться, и лендлорды, которым эти посредники аккуратно платили деньги, совершенно не были заинтересованы в поддержании рационального сельского хозяйства, а фермеры, бившиеся как рыба о лед, чтобы не умереть с голоду на своем участке, эксплуатировали землю примитивно, хищнически, зная к тому же, что договорное право крайне запутано, что хотя они и числятся в качестве долгосрочных арендаторов, но каждый день может оказаться, что второй посредник не вправе был вовсе с ними заключать такой договор или что в договоре между вторым и первым посредником что-то неладно, или что лендлорд вознамерился и имеет право нарушить договор с первым посредником, а это разрушает все, так сказать, нисходящие договоры. Конечно, могли быть и бывали в таких случаях судбища, но ирландскому фермеру не по карману было вынести издержки английского судопроизводства; к тому же договорное право, необыкновенно осложненное существованием этих первичных, вторичных и третичных арендаторов, имело прямую тенденцию к охране прав и преимуществ верховной собственности на землю. Вот почему далеко не все фермеры даже по заключении долгосрочных арендных сделок могли чувствовать себя обеспеченными, и с извинительной алчностью голодных людей, сознающих, что их могут сейчас отогнать от пищи, они хищнически торопились выбрать из истощенной земли все, что только возможно. Да и средств, и знаний, необходимых для сельскохозяйственных усовершенствований, у них не было. Еще пресвитериане, жившие большей частью на севере, сидели несколько крепче на своих участках благодаря ряду более благоприятных местных исторических условий, приведших к более упрощенной арендной системе и к менее развитому абсентеизму, но и им в большинстве случаев приходилось тяжело. И у них доходность земли была самая низкая, а земля истощалась. Да и чем вознаградилась бы затрата денег на улучшение сельского хозяйства, если бы лендлорды или посредники и не прочь были предпринять нечто подобное? Куда сбывать продукты? Во всей Ирландии было два города со средним (по тогдашнему масштабу) населением и десяток с лишним маленьких глухих городков, население которых не могло ни в каком случае считаться достаточным потребителем для земельной площади в сотни квадратных километров. Торговля и промышленность были слабы и хотя периодами прогрессировали (например, в последнее двадцатилетие XVIII в.), но очень туго, и реагировать на доходность земли в смысле повышения арендной платы еще не могли. Если за свое будущее не мог ручаться даже фермер, аккуратно платящий аренду, то в случае неисправности он уже совсем попадал во власть лендлорда или посредника и мог быть тотчас согнан со своего участка. А бывали годы, когда такой неисправности столь же трудно было избежать, как, например, не повалиться от сильного землетрясения. В течение всего XVIII и первых десятилетий XIX в. в Ирландии часто свирепствовали эпизоотии, в один день иногда лишавшие фермера возможности работать на поле; земля, истощенная вконец, годами давала скуднейший урожай даже и при удачно сложившихся климатических условиях, а потом являлись град, дождь некстати, засуха и т. д.; наконец, государственные повинности взыскивались с той же беспощадностью, как и арендная плата, и вырывали изо рта крестьянской семьи последний кусок. Особенно ненавистная «десятина», подать, взыскивавшаяся вопреки всякой логике и справедливости с католического населения в пользу государственной англиканской церкви и ее священнослужителей, выводила из терпения самых забитых и далеких от политики людей.