Читаем без скачивания Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Все три с половиной дня, проведенные в Борщне, прошли быстро, мы много гуляли, катались по степи в маленьких санях, скатывались с гор с детьми, одним словом, наслаждались разными деревенскими удовольствиями. Выехал я из Борщня вместе с Н. В. Евреиновой, которая поехала в Белгород к Волконским, так что до Курска мы доехали вместе. Очень было грустно уезжать.

В Москве по приезде я тотчас заступил на дежурство. Их высочества были уж в Нескучном. Вечером ездил на панихиду по Духонине – он был начальником штаба округа и скончался, проболев всего несколько дней. Очень было его жаль.

В Нескучном жизнь шла обычным темпом, морозы были большие, все время около 20°, но мы все же ежедневно совершали прогулки. 20-го я обедал у Огаревых, он получил в командование л. – гв. 1-й Стрелковый Его Величества батальон и был в восторге.

Перед самым Рождеством в Москву на два дня приехала совершенно неожиданно Н. В. Евреинова, у них вышло недоразумение насчет их дома, который коронационная комиссия хотела нанять у них на время торжеств в следующем году, и она приехала, чтобы распутать это дело. Я обедал с ней у Андреевых в день ее приезда, провел следующий день с нею, помог ей все устроить. На другой день она уже уехала.

24-го декабря была елка, очень было красиво все устроено. Я получил от великого князя старинный посох и книгу «Село Преображенское». Чудное издание. От великой княгини вазу датского фарфора, английскую гравюру, картину сепией французской школы, кожаную рамку на 4-е портрета и золотые запонки с темным жемчугом.

Ночью я ходил в Хамовники в церковь,[375] где чудотворная икона «Споручница грешных», вернулся в 6 часов утра, а в 10 часов все поехали в храм Христа Спасителя, как всегда к началу обедни.

Праздники провели тихо, никаких вечеров не было. Только 26-го вечером у их высочеств собрались Белевские, Шуваловы, Васильчикова и из Петербурга приехал великий князь Константин Константинович с Шлиттером.

На душе у меня было тяжело, в такие праздники как-то особенно бывает всегда грустно, когда чувствуешь отсутствие близких.

Так время и прошло до 31-го декабря, вечером мы встретили Новый год в церкви Нескучного дворца за молебном.

1896 год

Наступил 1896 год – год священного коронования императора Николая II и императрицы Александры Феодоровны, омраченный Ходынской катастрофой, которая положила какую-то тень на все царствование несчастного царя-мученика Николая II и которою воспользовались враги России, чтобы очернить личность царя.

Изложу подробно это печальное роковое событие в свое время, а пока начну излагать по порядку все, что происходило на моих глазах с первых чисел января месяца.

Сестра моя встречала Новый год в Ницце, а я, как и все последние годы, в Москве, в Нескучном. Грустно было очень первый раз встречать его с сознанием, что дорогой моей матушки нет в живых, это чувствовалось как-то особенно ярко за молитвой на рубеже двух годов. После молебствия в домовой церкви Нескучного дворца пили чай у их высочеств, а затем Гадон, Ефимович (адъютант великого князя Павла Александровича, заменивший Шиллинга) и я пошли к Степанову, у которого поужинали, выпили шампанского. Когда я пришел к себе и начал ложиться спать, мне подали письмо от великого князя со следующими трогательными словами:

«Мне хочется только сказать Вам, дорогой Владимир Федорович, что я так понимаю Вас и сочувствую Вам, понимаю, как сегодня Вам особенно тяжело на душе, когда начинается Новый год и нет той, которую Вы так нежно любили, но я уверен, что, молясь, Вы чувствуете ее приближение и что она Вас благословляет на дальнейшую жизнь. Простите, если вторгаюсь в тайники души Вашей, но верьте, что я это позволяю себе от искренно любящего сердца и понимающего Вас.

Храни Вас Господь. Обнимаю Вас крепко. Ваш Сергей.»

Я несколько раз перечел эти дорогие строки, и так мне стало легко на душе, я не мог удержать слез самой трогательной душевной благодарности к великому князю, к его чуткой душе. Первые дни Нового года я провел тихо, один раз только, будучи дежурным, мне пришлось быть в театре, давали «Лес» Островского с лучшими силами Малого театра.

6-го января был обычный Крещенский парад, мороз был небольшой, мерзнуть не пришлось, погода была чудная, солнце красиво освещало дивную картину Крестного хода. В этот же день переехали из Нескучного в генерал-губернаторский дом.

7-го я обедал у Л. П. Родственной, а вечером вернулся во дворец, где играл в винт с великой княгиней и великим князем Константином Константиновичем, который приехал в Москву на 3 дня и остановился у их высочеств.

8-го числа в Москву приехала Н. В. Евреинова и все время провела с братьями, которые взялись распутать дела ее мужа, так что я ее увидал только на следующий день, когда обедал с ней у Л. П. Родственной. После обеда она поехала немного отдохнуть от всех дел на концерт Гофмана, а я вернулся во дворец.

На другой день великий князь поехал в Петербург на три дня, чтобы присутствовать при приеме государем депутации от Москвы, и взял меня с собой. В Петербурге я остановился во дворце великого князя, что мне было удобней, тем более что на квартире моей сестры в то время жила моя тетка, вдова младшего брата отца. Приехав к ней, я ее не застал, она захворала и для операции легла в больницу, где я ее и навестил,

Прямо с вокзала я поехал на кладбище, привел в порядок дорогие могилы и отслужил панихиду. Обедал я у Гершельманов в Манежном, где по воскресным дням к обеду собиралась вся семья, застал там и мою сестру Ольгу с мужем. Перед этим я заезжал к ней, видел детей; при них была очень милая француженка-швейцарка и двое старших уже лепетали по-французски, младший Костя был очень нехорошего вида, все прихварывал.

На другой день я занялся разными делами, и к моему большому удовлетворению в канцелярии прошений, на высочайшее имя подносимых, я узнал о благоприятном разрешении дела о пенсии баронессе Врангель, рожденной Шебашевой, нашей дальней родственницы, и с семьей которой мы были очень близки и дружны; одновременно с благоприятным исходом этого дела мне было очень неприятно узнать, что Ванновский – военный министр – на запрос канцелярии прошений о пенсии ответил: «ни под каким видом не могу согласиться на назначение пенсии». Муж ее, будучи губернатором, лишил себя жизни.

Я никак не ожидал от него такой жестокости. Сипягин же, стоявший во главе канцелярии прошений, запросил тогда министерство внутренних дел, и милейший И. Н. Дурново дал благоприятный отзыв, который и был послан министру финансов, а отзыв Ванновского приложен не был. Так, благодаря Сипягину, пенсия и вышла. Я очень был рад, что мог сообщить Шебашевым столь благоприятный результат их ходатайства.