Читаем без скачивания Театр. Том 2 - Пьер Корнель

взгляд,

Милей холодного смирения стократ.

Серторий.

То, что под ним я скрыл, могло б остаться тайной,

Когда бы чувств моих не выдал вздох случайный,

Но госпожа твоя увлечена другим

И вздоху не вняла, вняв доводам моим.

Фамира.

От римлянина здесь никто не слышал вздоха.

Вот почему и твой царицей понят плохо.

Попробуй смысл его словами изложить —

И переводчицей готова я служить.

Да, страсть у нас порой во вздохах изливают,

Но в Риме варварским народ наш называют,

И сердца нашего бесхитростный язык

Чужд и убог для тех, кто властвовать привык.

Так до любви ль тебе, в чьей длани судьбы мира?

Серторий.

Я хоть и римлянин, но человек, Фамира.

И так, увы, люблю, годам наперекор,

Как не любил никто, быть может, до сих пор.

Попытки справиться со слабостью сердечной

Лишь доказали мне, что слаб я бесконечно.

Политика и страсть рвут в яростной борьбе

На части разум мой, и жалок я себе,

И сам с собой могу лишь потому мириться,

Что жив надеждами на доброту царицы.

Но если…

Фамира.

Господин! Она добра весьма,

Но сводят скорбь и гнев ее сейчас с ума,

И надлежит тебе — не стану притворяться —

Надежды не терять, но и остерегаться.

Не трать же время зря и сил не пожалей,

Покамест не тверда еще решимость в ней…

Вот и она сама. Моим советам следуй,

Но только ей о том, кто дал их, не поведай.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Вириата.

Вириата.

Я слышала, Помпей жену здесь повстречал,

Но замыслы ее успех не увенчал.

Так это или нет?

Серторий.

Да, так, но, к сожаленью,

Ее покинув, к ней он сохранил влеченье

И перемирие нарушит, коль в мужья

Впрямь Аристией взят сегодня буду я.

Вириата.

Но, как могу судить, встревожен ты не очень.

Серторий.

До этого ли мне? Другим я озабочен.

Как смотришь ты на брак с Перпенною сейчас?

Вириата.

Готова точно я исполнить твой приказ,

Да надо б и тебе воспользоваться разом

Тем, что Помпей жене ответствовал отказом.

Тогда мы завтра же могли бы вчетвером

Навек себя связать пред брачным алтарем,

Пусть даже вспыхнет вновь война меж граждан Рима

И ревность обострит вражду неизмеримо.

Серторий.

И завтра ж ты могла б…

Вириата.

Не завтра — через миг.

Кто повинуется, тот медлить не привык:

Безотлагательность и точность исполненья —

Примета первая и знак повиновенья.

Серторий.

Но просьбы и мои отринуть не грешно.

Вириата.

Приказ я видеть в них приучена давно:

Язык всесильного, прося, повелевает.

К тому ж Перпенну страсть ко мне обуревает.

Он рода царского, хоть римский гражданин,

И сватает его наш общий властелин.

Так почему б мне с ним не поделиться троном,

Лишь милостью твоей за мною сохраненным?

Серторий.

Итак, я обречен немедля смерть принять,

Как постаралась ты сейчас мне дать понять.

Чтоб римлянин обрел в тебе жену и счастье,

Он должен обладать в стране верховной властью,

А так как к ней при мне Перпенне не прийти,

Преградой сделался я на его пути

И, только умерев, ему очищу место

И в ратном лагере и в сердце у невесты.

Что ж, покориться я готов своей судьбе:

Меня достойней он, коль скоро мил тебе.

И пусть в тот миг, когда я смерть без жалоб встречу…

Вириата.

Но раньше не взыщи, коль я тебе замечу,

Что с женщиной не друг на языке обид,

А неудачливый поклонник говорит.

Ты сетуешь, что я вступаю в брак с Перпенной,

Ведешь об этом речь с досадой откровенной,

Как будто впрямь влюблен в меня.

Серторий.

У ног твоих

Осталось умереть мне после слов таких.

Охотней предпочту жизнь за тебя отдать я,

Чем знать, что приняла другого ты в объятья.

Вот и суди, какой меня постиг удел

За то, что подавить я страсть в себе посмел,

Хоть полюбить тебя и старцу не зазорно.

Мысль о тебе прогнать я силился упорно

И убеждал себя, сгорая со стыда,

Что ждать взаимности смешно в мои года;

Когда же увидал, что унывал напрасно,

Что женихам-царям ты внемлешь безучастно,

Во мне затеплился огонь надежды вновь,

И я уже решил открыть свою любовь,

Как Аристия вдруг мне руку предложила.

Нет, голову отнюдь мне это не вскружило,

Но я считал, что тот, кто вознесен судьбой,

Обязан жертвовать отечеству собой.

К тому ж в любви к тебе Перпенна мне открылся,

И с участью своей я было примирился,

Мня, что недорого за это поплачусь, —

Украдкою вздохну, немного огорчусь

И утешенье в том найду себе, что всюду

Вождем и другом слыть великодушным буду.

Но понял я, когда последний миг настал,

Что я куда слабей, чем сам себя считал.

Сдаюсь я, госпожа, и снова повторяю,

Что и судьбу свою и жизнь тебе вверяю.

Перпенну любишь ты?

Вириата.

Тебе покорна я,

Но не изведала любви душа моя,

И чувство, что во мне ты возбуждаешь ныне,

Есть порождение не страсти, но гордыни.

Ты мною, как и твой Перпенна, не любим.

Мне не возлюбленный, а муж необходим,

Но лишь такой, с кем я стяжаю в браке славу,

Упрочу свой