Читаем без скачивания Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы не присутствие в классе трех официальных лиц, то между Шели и Мейталь завязалась бы столь же ожесточенная схватка, как между Хеном и Наором, все еще потиравшими свои расшибленные физиономии. Но наградить королеву шпаны оплеухой или крепким словцом Шели воспрепятствовало еще и то, что Хен быстро собрал ее и свой ранцы, вскинул оба себе на плечи, взял свою подругу за руку и вышел с нею вон, при этом бросая на ходу:
– Да ну вас всех к чертовой матери!
Сразу следом за ними в дверь проскользнул Одед, тоже с ранцем.
Отдаляясь от класса, они отчетливо услышали реплику Даны Лев, обращенную, скорей всего, к завучу и директрисе:
– Вы это слышали? Теперь вы все понимаете?
Первой мыслью троих друзей было разойтись по домам. Но после такого суматошного дня, на самом деле, никому из них не хотелось оставаться в одиночестве. Поэтому, после того, как Шели и Одед подождали Хена у туалета, где тот умылся водой из-под крана и прижал к разбитой губе кусок бумаги, все вместе отправились в сквер у школы. Шахара и Лиат уже давно там не было.
Сидя под безрадостным январским небом, друзья бурно обсуждали абсолютный раскол их класса и их маленькой тесной компании. Никогда еще, с момента расставания Галь и Шахара, они не ощущали себя столь ничтожными и беспомощными перед стечением обстоятельств!
– А ведь эта мерзавка оказалась права, – заговорила Шели, нервно затягиваясь сигаретой. – Нам всегда было друг на друга наплевать. Мы действительно никогда особо не обращали внимания друг на друга, и теперь, когда Шахар и Галь разошлись, не знаем, что делать.
– Не болтай ерунды! – вспыхнул Хен. – Это было только их личное дело. При чем тут мы?
– Еще как при чем! – возразила ему его подруга. – Я ведь была тогда у Галь, и столько всего узнала от нее, что поняла, насколько мы были слепы. Особенно во всем, что касалось ее отношений с Лиат.
– Лиат – это особый случай, – вступил в разговор Одед. – Она прирожденная аферистка и демагог. Чего она этим добивалась, мы, к сожалению, увидели только теперь. Шахара она добивалась. Ради него, она цинично использовала все наше доверие к ней. А что говорить о доверии к ней Галь?! Согласитесь: многое из случившегося можно было бы предотвратить, если бы Лиат с самого начала вела себя честно, а не потребительски.
– Вот видишь, Хен? – запротестовала Шели, обращаясь к своему парню. – Все "если бы, если бы"… Мы ищем причины в других, не задумываясь о своем собственном поведении. Даже по отношению к Лиат. Ты ошибаешься, Одед, – повернулась она к приятелю. – Ты кое-чего не знаешь о Лиат, в отличие от меня.
– Чего же? – одновременно спросили оба парня.
И девушка передала им все то, в чем призналась ей Лиат. Заодно она упомянула о том, что Дана довольно прохладно отнеслась к Лиат после их драки с Галь. Еще Шели заметила, что не может простить себе, что в тот проклятущий день, когда эти две поколотили одна другую, она беспечно отправилась в пиццерию и по магазинам, вместо того, чтоб остаться с подругами и попытаться разобраться в ситуации, которая, как оказалось, уже давным-давно вышла из-под контроля. Да, конечно, она прибежала потом к Галь, и позвонила Лиат. И все-таки, очнулась она слишком поздно.
Шели говорила с надрывом, с трудом сдерживая слезы. Сигарета дрожала в ее пальцах, отчего пепел разлетался по ветру и сыпался ей на одежду. Хен и Одед слушали ее с замиранием сердец.
– Вот так, – закончила она. – Какими бы ни были наши друзья, они – наши друзья, и этим все сказано. И мы должны были быть внимательными к ним, а не просто шляться вместе по местам времяпрепровождения! Нельзя было бросать их на произвол судьбы, считая, что они, дескать, взрослые и сами разберутся! В нашей компании есть одна большая проблема: мы слишком деликатны друг к другу, что означает: «безразличны». Вот и пожинаем плоды!
– Шели, но мы никого не бросали! – резонно ответил ей Хен. – Как мы могли? Ведь мы же не знали ни о чем! Даже не думали об этом! Что мы должны были предпринять? Что?
– Я не знаю! Но хоть что-нибудь! – сокрушалась Шели.
– Ты сейчас машешь кулаками после драки! Не сходи с ума! – как умел, ободрял подругу Хен.
– Я не могу себе простить того, что раньше жила своей жизнью и закрывала на все глаза!
– Прекрати! Никому из нас не в чем себя упрекнуть, а тебе, Шели, – в особенности, – отрезал Хен. – Ты всегда была хорошей подругой и для Галь, и для Лиат, и остаешься ею по сей день, несмотря на то, во что тебе это обходится. Не казни себя!
– Я не знаю, как мне с ними быть и что мне делать! Что я реально могу сделать?
– Ты ничего не можешь сделать, к сожалению.
– Я не выдержу! Господи, как же больно! – издала возглас отчаянья Шели и разревелась.
Уронив искаженное мукой, – а совсем недавно такое улыбчивое и открытое, – лицо на ладони, девушка проливала крупные слезы по их прогулкам в центре города, по их пирушкам допоздна, по их непринужденной болтовне, как будто уповая, что соленая влага, окропив засохшую почву дружбы их когда-то неразлучной шестерки, оживит ее и заставит вновь пышно расцвести. Увы, увы! Оказалось, эта почва засохла слишком глубоко.
Хен тоже был крайне взвинчен, а увидев свою девчонку плачущей, затрясся от негодования. Он не знал своей вины в роковом повороте, но чувствовал себя достаточно наказанным уже тем, что ему было адски больно: за себя, за Шели, за Галь, за Шахара, Одеда и даже за Лиат…
– Послушайте, – подал голос Одед, который до сих пор понуро сидел рядышком и хранил мрачное безмолвие, – наверно, у Шахара и Лиат были серьезные причины сойтись, те, о которых мы не знаем. Галь оказалась безвинной жертвой их предательства. Ее положение ужасно, и мы тому свидетели. Но, увы, никто из нас не имеет права распоряжаться личной жизнью Шахара. Он сделал свой выбор сам, и только он один может вывести
