Читаем без скачивания Горец. Оружейный барон - Дмитрий Старицкий

К прокламациям прилагался анонимный листок с краткой справкой о Всемирной Лиге социальной справедливости. Образована Лига на «всемирном» учредительном съезде в столице Объединенного королевства Соленых островов (кто бы сомневался?) за пять лет до начала войны. Имеет ячейки почти во всех странах континента. Официально разрешена как политическая организация только на Соленых островах, где занимается сугубо профсоюзной деятельностью по улучшению труда и быта промышленных рабочих (Это‑то понятно – они же на войну работают…). Крестьяне для Лиги «извечный навоз, удобряющий поля истории». Ярко выраженного лидера нет или он очень хорошо законспирирован. Штаб квартира находится в Швице, но национальной швицкой секции Лига не имеет. (Естественно, не стоить гадить где живешь, понимают.) Источники финансирования не выявлены, однако суммы, которыми оперирует Лига, существенны. В приложении дана примерная калькуляция затрат на некоторые акции Лиги.

В империи секция Лиги находится в подполье, так как изначально занесена в реестр внутренних врагов после первых же выступлений с призывами к всеобщей стачке с требованием дарования имперского парламента, ограничивающего власть императора. Действительно, что хорошего может придти с островов?

Мда… не стоило мне такое читать на ночь…

Тут действительно ВЧК создавать придется по их же рецептам… Интернациональным. Клин клином…

Молас… Молас… не так ты прост, как хочешь казаться.

Но вот интересно мне другое… Зачем он это все отдал именно мне? Теперь я это узнаю только весной.

В Гоблинце как всегда хорошо и красиво. Чисто от снега очищенные до брусчатки улицы и все катят на колесах, санок нет. И самого снега тут падает с небес меньше, чем в Огемии. И цвет его в городе природный, а не серый от копоти металлургических заводов. Оттого и город кажется нарядней. Температура около нуля, но все кого, что не спроси, обязательно с ужасом вспоминают аномальные морозы прошедшего декабря.

Наученный прошлыми посещениями этого богоспасаемого места я взял извозчика только до центра города. Потому как нанимать «таксиста» в центре выйдет намного дешевле, особенно если наем долгий. Привокзальные биндюжники, впрочем, как и в любом другом мире больше на лоха ориентируются и скорую прибыль. Вокзал место бойкое, а биржа извозчиков на нем спаянная. Чужаков пускают к себе только на высадку пассажиров. Или вступай в биржу, плати входной билет. А тот не дёшев. Гражданское общество в химически чистом виде – власть неправительственных организаций.

Около большого нового двухэтажного универмага уже в войну достроенного я нанял на весь день две пролетки – одну для Гоча с его пассией, другую для себя. Гочу выбрал карету пообъемней – они с покупками возвращаться будут. Выдал задаток водителям кобыл и отбыл по списку адресов составленным еще в Будвице.

Помотавшись по фабрикам, нашел почти все мне потребное прямо «от станка», но наполнить удалось только один вагон. Хотя караван тележек влекомых неутомимыми стирхами был впечатляющий.

Оставшийся вагон забил новенькими бочонками местного изготовления толстой клёкпки. Все равно мне тару покупать для принца – лимоны ему отправлять. А тут оптом с пакгауза вышло дешевле. Так что в бочку засовывали большой бочонок, а в тот еще впихивали маленький. Воздух возить самое дурное дело для коммерсанта. Так что еще и на платформу с вертикальными машинами бочек навязали и в свободные места паровозных тендеров их напихали, даже в будки машинистов и те использовали.

Устал как собака, чего не скажешь про Имрича с Онежкой. Те от шопинга как зарядились энергией. Я уже не говорю про бедный почтовый вагон – Имрича на радостях прорвало. Чемоданы, баулы, коробки, коробочки, кульки, свертки… Правда брак им не оформили, а только помолвку, но она здесь имеет права юридического обязательства. Жениться же они могут через две недели в любом другом месте по предъявлению этой бумаги.

Проверил, как там мои переселенцы бедуют. Вроде жалоб нет. Связист, не выбиваясь из бюджета, вполне справляется с питанием такой оравы и смазкой неизбежных трений, которые возникают в любой скученной группе незнакомых людей. А может все немного проще, оттого что все они железнодорожники и быт вагонный им в привычку. Да и едут они хоть и в неизвестность зато с надеждой на лучшую жизнь.

И только после всех хлопот, когда вывели нас на магистраль и чугунные колеса под нами застучали свою железнодорожную песнь, сел отмечать помолвку друзей. Война войной, а жизнь продолжается.

Гоч был явно не в своей тарелке, зато Онежка цвела и пахла, ее счастья хватало на всех.

По такому случаю я распечатал республиканский ящик и выставил на стол двадцатилетний коньяк. Для такого напитка как раз хороший повод.

Оружейный барон империи женится.

По любви…

Завидуйте все.

Только я не завидую, я скучаю… По жене и сыну, которым богатые подарки не заменят вечного отсутствия дома отца и мужа.

Второй разъезд меня встретил стройкой и образовавшимся, откуда ни возьмись вторым лагерем для военнопленных и группой геодезистов, которые нагло поселились в бараке, который построили пленные из моего дерева для моих же переселенцев. Пришлось применять силу и выкидывать наглецов на улицу.

Супротив рецких егерей эти имперские замухрышки даже не сопротивлялись. К тому же у них никаких разрешительных бумаг с собой не было.

Главного геодезиста сразу поставили на правеж: кто, что, куда, кто приказал?

Узнав, что стоит «ровно голенький» перед самим Кровавым Кобчиком мужичонка сдулся как шарик и всех сдал как на духу. Я наивный думал, что рейдеры это изобретение двадцать первого века. Ан, нет… Эти перцы тут для каких‑то левых имперских аристократов земельку перспективную подбирали на отжим, пока официально она не является еще землей поселения. С целью перепродать задорого.

Наложил на них епитимью – сделать мне полный геодезический план всей территории возможного города. По оба берега реки.

И никаких копий. В одном экземпляре.

Работать будут геодезисты по специальности, но под конвоем, на своих харчах. Жить в лагере для пленных. Ибо накосячили. Не то есть для них отличная возможность поменять нивелир на кайло в рецких рудниках… лет на десять. Земля тут герцога, а его никто не спрашивал, можно ли тут слегка порезвиться за его счет. И нанявшие их земельные барышники ничем не помогут,… отступятся. Знать, мол, не знаем таких красивых геодезистов, и ведать, не ведаем.

Начальник лагеря царских саперов, получив от меня втык, типа «куда глядел?», от всего открещивался.

– У меня свой лагерь, своя ответственность и что вокруг него происходит, меня не интересует. Побегов не было. Нарушений дисциплины тоже. Работы ведутся по графику.

– А кто тогда разворовал эшелон бревен?

Молчит, рассматривая носки сапог.

– Будешь молчать пойдешь под суд, – пригрозил я. – И как минимум окажешься на фронте. И не капитаном, а рядовым штрафной роты. На восточном фронте тыловых воров я просто ставил к стенке под салют из дюжины ружей.

– Да стреляйте, я за других не ответчик, – огрызнулся капитан.

– Пока свободен. И учти, что покрывая воров и расхитителей, ты уже совершаешь преступление, потому как бревна украдены с военного объекта – завода моторов на которых воюют бронепоезда. Так что как минимум – соучастие в виде недоносительства.

– Донос противен чести офицера, – гордо задрал он нос.

– Офицеры на фронте воюют, а не с пленными в глубоком тылу дефицитные бревна воруют, – налился я яростью.

– Да как вы смеете, лейтенант! – капитан явно был оскорблен в лучших чувствах.

– Гвардии лейтенант, – поправил его я, намекая, что мы с ним в равном ранге. – И я смею. Три моих ранения и контузия смеют. Рыцарский крест мой смеет бросать вам в лицо такое обвинение. Не можете перенести позора? Идите и застрелитесь. Вам на это пять минут. Свободны.

Когда капитан вышел из салон – вагона, я приказал начальнику своей охраны.

– Через пять минут, если он будет еще жив, арестуйте его. И тащите ко мне второго начальника… Развелось, понимаешь начальников лагерей как тараканов, а на фронте ротных не хватает.

В салон из купе вошел Гоч с нравоучением.

– Савва, а не слишком ли ты круто берешь? Не по чину, – и сбавив голос до шепота добавил. – Онежку напугал ты до смерти.

– Да я… – завелся было и осекся на полуслове. Я больше не комиссар ЧК. И здесь совсем другая страна. – Пошли, Имрич, на телеграф. Прогуляемся по свежему воздуху.

Отбил телеграмму на филиал «Гочкиза», чтобы выслали нам сюда железнодорожную летучку – маневровый паровозик с парой вагонов.

Вторую – герцогу о том, что вскрылись хищения в крупных размерах, веду дознание, прошу выслать на второй разъезд следователя прокуратуры.