Читаем без скачивания Солдат. Мертвый и живой - Александр Вячеславович Башибузук

— Это нож Семенова...

— Что? Какой нож? Вы не читали инструкций? Молчать! Но Краузе хорош! Я искренне восхищаюсь им. Голыми руками убить двух профессионалов. Мне нужен этот солдат! Что с ним?

— Он списан из армии по контузии...

— Я смотрел его личное дело! Я спрашиваю, что сейчас с ним? Если вы угробили мне и этого кандидата — берегитесь! Живо переверните его...

Ивана перевернули, и он увидел склонившееся над ним широкое, симпатичное лицо с рваным шрамом на щеке.

«Да ну нахрен! — невольно ахнул Иван. — Неужели это он? Твою же мать, это же тот хрен, который спиздил Бенито Муссолини...»

Четких и ясных фото главного диверсанта третьего Рейха в распоряжении советской разведки не было, но описаний сколько угодно. И склонившееся над Иваном лицо абсолютно совпадало с описанием оберштурмбанфюрера Отто Скорцени.

— Терпи парень, — Скорцени ободряюще улыбнулся. — Ты молодец и мы сделаем все, чтобы поставить тебя на ноги. Живо его к врачу! Нойер, что у тебя с мордой?

Вилли обиженно промямлил:

— Это Краузе... автоматом... оказался очень быстрый...

— Сборище недоумков! Вы у меня все на Восточный фронт в штрафное подразделение пойдете! Ну, что застыли? Шевелитесь, идиоты!!!

Ивана подхватили за руки и ноги и куда-то быстро потащили. Дотащили очень быстро, но Иван подметил, что к врачу его несли через двор или улицу. Когда донесли, аккуратно положили на кровать. Иван попробовал пошевелиться, но его ловко и быстро пристегнули к кровати ремнями.

В комнате было тепло и пахло лекарственными препаратами.

— Что тут у нас? — поинтересовался густой баритон.

Ему четко отрапортовали:

— Этот унтер-офицер был тяжело контужен, вот его медицинское заключение. Возможно приступ эпилепсии. Осторожней док, он только что отправил на тот свет голыми руками двух человек. И чуть не искалечил еще троих. Оберштурмбанфюрер Скорцени приказал уделить ему особое внимание. Думаю, он вас сам скоро навестит.

— Можете быть свободными.

Судя по быстро топоту, носильщики тут же выполнили приказ.

— Посмотрим, посмотрим... — пробурчал себе под нос доктор, потом что-то звякнуло и в нос Ивану шибанул смрад нашатыря.

Ваня невольно поморщился, открыл глаза и тихо сказал:

— Нет нужды, доктор. Я в сознании. Просто очень сильно устал...

— Не теряли сознание? Но приступ был? — поинтересовался огромный мужик в белом халате, не отрывая глаз от документов.

Мощная грудь, широченные плечи, распирающие рукава бицепсы — врач был действительно огромен и походил больше на спортсмена-тяжелоатлета чем на доктора. Но доброе и приветливое лицо смотрелось на таком теле несколько чужеродно. И ухоженная шкиперская бородка эту приветливость ничуть не скрывала.

— Был... — выдохнул Ваня. — Но... слабее чем раньше. И не такой. Я не терял сознание и не прикусывал язык. Просто темнело в глазах, дикая головная боль и спазмы мышц, сильные спазмы...

Доктор присел на табурет рядом с кроватью, внимательно посмотрел на Ивана и засыпал его вопросами:

— Какое время прошло с последнего приступа? И что послужило причиной предыдущего? Так... я вижу, в вашей медицинской карте отмечено. Больше не было? То есть, получается, с момента выписки из госпиталя приступов не было. Значит, вероятно, приступы со временем становятся реже и слабее. Мышцы болят? Голова кружится? Онемение конечностей? Глотать можете?

Иван не успел ответить, дверь резко распахнулась и в кабинет ворвался Отто Скорцени.

— Привет Густав, как он? Я могу говорить с ним?

Густав пожал плечищами:

— Парень уже в порядке. Беседуйте, господин оберштурмбанфюрер.

Скорцени остановился возле кровати.

— Господин оберштурмбанфюрер...

— Унтер-офицер Краузе, — Скорцени уважительно кивнул. — Признаюсь, вы удивили меня. А теперь скажите, зачем вы убили моих людей?

— Я не знал, что это ваши люди... — Иван нервно дернул скулой. — Я понял, что это русские. У одного из них из-под камуфляжной куртки торчал воротник русской формы. И они в коридоре переговаривались по-русски. А меня учили: увидишь русского — убей его, иначе он убьет тебя. И еще... я очень не люблю, когда меня бьют и задают лишние вопросы. Получается, вы меня хотели проверить? Тогда простите, я больше не буду...

Оберштурмбанфюрер иронично хмыкнул.

— Да, это была проверка. У вас впечатляющий послужной список унтер-офицер Краузе, к тому же оберштурмфюрер Нойер вас очень нахваливал... — Скорцени передразнил Вилли. — У парня глаза убийцы! И он знает английский! Этот человек нам нужен! Вот мы и решили вас проверить в специфических условиях. Правда, мои парни, как всегда все испортили. А я, увы, во время проверки отсутствовал. Если хочешь что-то сделать хорошо — сделай это сам. Эту истину еще никто не отменял. К слову, где вы так научились драться? По словам моих людей, ваши умения несколько выходят за рамки подготовки горных егерей.

Иван криво улыбнулся:

— Я воспитывался в сиротском приюте и на улицах Гамбурга. Свое право на жизнь приходилось отстаивать кулаками. Армия лишь отточила умения. А еще, я очень не люблю русских, это придало сил.

Доктор влез в разговор:

— Перед началом и во время эпилептического припадка, у больных фиксируется нервное возбуждение, что выражается в приливе сил и ускоренной реакции.

Скорцени кивнул, видимо полностью удовлетворенный ответами и поинтересовался у доктора:

— Каков прогноз, Густав?

Доктор снова пожал плечами:

— Я не специалист в подобных заболеваниях. Посттравматическая эпилепсия очень сложное и малоизученное заболевание, но бывают случаи, что она проходит сама по себе, а у него уже наблюдается положительная динамика.

— Как думаешь, можно его проверить? Нагрузки не спровоцируют новый приступ?

— Может и спровоцируют, но скорее нет. Думаю, проверить можно. Сначала в щадящем режиме, постепенно увеличивая нагрузки. А если спровоцируют, то на карьере парня сразу надо ставить крест. Но лучше сначала пусть его осмотрит профильный специалист. Могу порекомендовать профессора Иоахима Зельца. Он преподавал мне в университете. Он как раз специализируется по эпилепсии.

Скорцени повернулся к Ивану.

— Мы проверим тебя парень.

Ваня пошевелился и выразительно посмотрел на ремни.

— В этом уже нет нужды, господин оберштурмбанфюрер. Я у своих или нет? Впрочем, если у вас здесь еще есть русские, пускай даже прирученные, лучше я останусь в ремнях.

Оберштурмбанфюрер хмыкнул, немного помедлил и одним движением расстегнул пряжку на первом ремне.

— Добро пожаловать в нашу семью, парень.

После того, как его освободили полностью, Иван сел на кровати, потер запястья и неохотно бросил Скорцени.

— Если вы думаете, что я пылаю радостью, то сильно