Читаем без скачивания Серебрянные узы - Хелен Фрэнсис

— Я уверен, что мисс Лэндон не интересны мои юношеские приключения, — и тут же сменил тему.

У Джоанны снова появилась пища для уединенных размышлений. На ранчо, да еще в юности. До чего же ловко он всегда переводил разговор на общие темы! Она так ничего и не знает ни о нем, ни о его отношениях с Марией.

Эта неделя была небогата событиями. Грант и Мария все время куда-то выезжали и то и дело ужинали вне дома. Джоанне нравилось, как идет работа. Она доставляла ей столько удовольствия, что дни летели незаметно, и, все сильнее привязываясь к этому дому, Джоанна иногда с грустью думала о том, как трудно ей будет уезжать отсюда по окончании контракта. Но она решительно гнала от себя эти мысли. Наслаждайся жизнью, пока есть возможность, — думала она — и тут же приступала к оценке следующего предмета.

Как всегда позабыв обо всем на свете, Джоанна испуганно вздрогнула, когда однажды возле нее вдруг вырос Грант, и удивленно подняла на него глаза. Даже одетый в светлые слаксы и футболку, он умудрялся выглядеть элегантно и держался, как обычно, свободно и непринужденно. Казалось, от него исходит какая-то таинственная, непреодолимая сила, которая столь необычно действовала на Джоанну.

— Ну ты и труженица, Джоанна!

— Мне нравится, — просто сказала она, кивая на стол, на котором стояли большие серебряные чашки и тарелки.

— Да, я знаю. — Грант взял одну из чашек и, внимательно рассмотрев ее, поставил обратно. — На самом деле я должен перед тобой извиниться.

Заметив недоумение Джоанны, он продолжил:

— Прости меня за те колкости, которые я наговорил тебе в первый вечер. Ты удивительно тонко чувствуешь все, что кажется мне замечательным. Твой отец был, наверное, необыкновенным человеком, раз научил тебя так ценить всю эту старину.

— Да, ты прав. — Лицо Джоанны просветлело. Глаза ее ярко заблестели при воспоминании об отце. — И не только ценные вещи. Он умел во всем видеть красоту! Когда я была маленькой, он показывал мне полевые травы и цветы, приучая видеть их совершенную форму и пропорции; показывал деревья, прекрасные в любое время года, и яйца в птичьем гнезде; учил стоять не шелохнувшись и слушать песню дрозда и жаворонка. — Джоанна вздохнула. — Мне его очень не хватает.

Она взглянула на Гранта, и глаза ее вдруг наполнились слезами. Обняв Джоанну, он поднял ее из кресла. Она положила голову ему на плечо и сразу почувствовала себя спокойнее в его сильных, но нежных объятиях. Немного придя в себя, она подняла на него глаза. Прежде чем Джоанна успела что-то сказать, губы Гранта коснулись ее губ, и она инстинктивно охватила его шею руками, запустив пальцы в его густые черные волосы. Он еще крепче сжал ее в объятиях, и тут они услышали шуршание шелков и голос Марии:

— Грант, где ты?

Грант отпустил Джоанну и отвернулся. Сердце ее неистово колотилось; Джоанна чувствовала себя бесконечно одинокой и несчастной, когда он оставил ее и направился к двери.

— Я здесь, Мария. Мне надо было кое-что уточнить с мисс Лэндон.

До Джоанны долетел обрывок испанской скороговорки. Грант вышел, даже не оглянувшись, и закрыл за собой дверь. Через несколько минут она услышала веселый хохот Марии и звук захлопнувшейся за ними парадной двери. Не удержавшись, она подошла к окну и успела увидеть, как Грант открыл перед Марией дверь и она подняла на него свое прекрасное лицо, а он улыбнулся ей в ответ.

Джоанна снова вернулась за рабочий стол, но все никак не могла прийти в себя от этой встречи, вновь и вновь вспоминая, как он крикнул Марии: «Кое-что уточнить с мисс Лэндон». Сперва она рассердилась, но здравый смысл подсказал ей, что это глупо. Он поцеловал ее просто для утешения.

Джоанна с новыми силами принялась за работу. Чем скорее она завершит этот контракт, тем лучше для ее же спокойствия. Телефонный звонок Малкольма пришелся как нельзя кстати, и она с благодарностью согласилась поужинать с ним вечером. Уже спускаясь по лестнице ему навстречу, Джоанна услышала слегка раздраженный голос Гранта:

— Добрый вечер, Фостер. Я вас не ждал. Вам следовало позвонить, если вы хотели со мной увидеться.

Не успел Малкольм ответить, как Джоанна сказала:

— Мистер Фостер приехал за мной. Привет, Малкольм.

Грант быстро обернулся и взглядом охватил ее всю: от золотых волос до туфель цвета морской волны на высоком каблуке, подобранных в тон к шелковому платью. Лиф с низким вырезом увеличивал ее упругую грудь, а мягко колышущийся подол платья, изящно подчеркивал ее стройные ноги. Плечи Джоанны укутывала кружевная кашемировая шаль.

— Ты потрясающе выглядишь, — восхищенно сказал Малкольм, когда она приблизилась к нему, и легонько чмокнул ее в щеку. Взглянув поверх его плеча, Джоанна увидела, как у Гранта заходили желваки.

— Это точно, — сказал он тем не менее. — Я рад, что вы уговорили ее хоть немного отдохнуть. Желаю приятно провести вечер, — добавил он и вышел.

— Высокомерный болван, — заметил Малкольм, открывая перед Джоанной дверцу автомобиля, и, очевидно не предполагая ее ответа, продолжил: — Сегодня мы едем в один ночной клуб.

Малкольм пустил в ход все свое обаяние, чтобы развлечь свою спутницу. И пусть на тесной площадке для танцев он слишком сильно прижимал ее к себе, самыми разными способами давая ей понять, что он от нее без ума — даже эти его ухаживания были Джоанне как бальзам на душу после обиды, которую ей нанесли днем. И все же она отказалась поехать к нему и выпить еще немного, решив, что на сегодня вина для нее достаточно. Правда, ей не удалось выйти из машины, пока Малкольм не осыпал ее страстными поцелуями. И лишь когда она поняла, как мало они ее волнуют, Джоанна смогла наконец высвободиться из его объятий.

— Прости, Малкольм, но мне пора. Я вспомнила, что у меня нет своего ключа. Мне придется стучать и поднимать кого-то с постели.

Взглянув на часы на приборной панели, она воскликнула:

— О Боже, уже четыре!

Он рассмеялся.

— В конце концов, у них же есть прислуга. Что ты так разволновалась? Они ведь для этого и существуют. Ради Бога, не строй из себя Золушку!

Решительно высвободившись, Джоанна вышла из машины. Малкольм так разозлился, что завел мотор и умчался, даже не оглянувшись. Чувствуя себя ужасно глупо и подавленно, Джоанна позвонила, беспокоясь оттого, что приходится ни свет ни заря будить миссис Уилер. К ее величайшему изумлению, дверь почти тут же открыл Грант, стоявший на пороге в домашних брюках и халате.

Джоанна увидела, как он сжал губы, убедившись, что поблизости уже нет ни Малкольма, ни его машины. Она видела, что от его взгляда не укрылись ни ее смущение, ни несколько растрепанный вид.

— Прости, что я так поздно тебя подняла…

— Это моя вина. Я сам должен был дать тебе ключ. — Он провел рукой по волосам и нахмурился, взглянув на часы. — Хотя, честно признаться, я не ожидал, что ты вернешься так поздно.

Чувствуя свою вину, Джоанна заняла оборону.

— Я уже извинилась и прекрасно понимаю, что мне следовало подумать о том, как я попаду в дом. Мне очень жаль, что я доставила тебе столько хлопот, но, в конце концов, я ведь имею право на личную жизнь, даже живя под этой крышей! Я не подросток, и тебе незачем изображать рассерженного отца!

Схватив ее за руку, Грант развернул Джоанну к себе, и она почувствовала, как его с трудом сдерживаемый гнев проявляется в виде физической силы. В следующую минуту он уже впился поцелуем в ее губы, с силой прижав Джоанну к своей мускулистой груди. По ее телу волнами побежала приятная дрожь. Разозлившись на себя за эту слабость, Джоанна пришла в чувство и изо всех сил оттолкнула его прочь. Не успела она открыть рот для отповеди, как он насмешливо сказал:

— Может быть, хоть это убедит тебя в том, что я не считаю тебя подростком и уж тем более не собираюсь изображать отца?

Досадуя на то, что он бьет ее собственным же ее оружием, Джоанна сказала ледяным тоном:

— Я запомню, что ты предпочитаешь извиняться при помощи рук, и впредь постараюсь избегать твоих извинений.

Увидев, как сузились его глаза, как сжались кулаки — словно для того, чтобы задать ей взбучку, — она развернулась и направилась к лестнице. Ее «Доброй ночи, мистер Уэзерби» прозвучало язвительно даже для нее самой.

— Доброе утро, мисс Лэндон! — насмешливо передразнил он, запирая мудреные замки и задвигая засовы на парадной двери.

Джоанна поспешила принять душ, надеясь смыть теплыми струями свое раздражение и успокоить расстроенные нервы. Лежа меж четырех столбов кровати, она виновато вспоминала, как устало выглядел Грант, когда отворял ей дверь. На секунду ей вдруг нестерпимо захотелось обнять его и очутиться в его сильных руках. В этот миг она точно знала, что, окажись на месте Малкольма Грант, она не стала бы сопротивляться. По тому, как ее тело реагировало на каждое его прикосновение, Джоанна знала, что влюблена в него. И именно поэтому, когда он посетовал на поздний час, ей пришлось обороняться: он не должен был догадаться, какие чувства она испытывает к нему.