Читаем без скачивания Собственный остров. Сборник рассказов - Олег Кирчегин

Лицо Врага было не просто знакомым – это было лицо самурая, который был его, Роя, господином.

Каждый самурай имеет своего господина – даймё, таким образом, все они как бы выстраиваются в одну общую, иерархическую пирамиду, на вершине которой находится микадо, Император.

Нет ничего хуже для самурая, чем потерять своего господина. Тогда он становится ронином, и для него есть единственный достойный выход – собственная смерть.

Теперь ронином стал Рой.

Он вышел на середину комнаты, достал из-за пазухи небольшой белый коврик, который для этой цели всегда носил с собой. Разложил материю на полу, встал поверх на колени. Положил по сторонам танто и катану. Развязал пояс и спустил с плеч кимоно. Произнёс короткую молитву.

Затем Рой взял в руки танто, обхватил его покрепче обеими ладонями и, примериваясь, провёл остриём вдоль тела, почти не касаясь кожи. Ему предстояло не просто воткнуть нож под селезёнку, но и, превозмогая боль, рвануть лезвие вправо как можно дальше, перерубая кишки и делая начатое самоубийство необратимым.

Хорошо, если бы рядом стоял товарищ с обнажённой катаной наготове, чтобы помочь в завершении земного пути без лишних мук, но мечта эта сейчас была несбыточной, и предстояло всё сделать самому.

Рой отвёл руки как можно дальше, всё так же держа танто остриём к себе.

Он прикрыл глаза и снова произнёс молитву.

Теперь он был полностью готов…

В этот момент погас свет. Совсем. И в комнате… И в голове Роя.

***

Пробуждение было тяжёлым и болезненным.

Роберт Стэнфорд чувствовал онемение в кровеносных сосудах и ломоту чуть не во всех суставах: и в теле, и в руках, и в ногах.

Открывать глаза категорически не хотелось, но, всё-таки, набравшись смелости, он сделал это.

Свет вокруг был ровным, ярким и пронзительно белым, только посредине, прямо перед ним качалось серым клубком какое-то мутное пятно, постепенно набирая резкость и приобретая очертания головы Александра Орлова.

Голова говорила, и, собравшись с мыслями, Роберт даже начал различать слова:

– Ну, слава богу! Ты пришёл в себя.

– Что со мной произошло? Почему так сильно болит тело?

– Произошёл небольшой сбой. Ты заставил нас понервничать… Но сейчас уже всё нормально. Боль уйдёт, ты скоро полностью восстановишься… Ты нашёл его, этот вирус и полностью уничтожил. Большой Кен в полном восторге! Как только будешь в состоянии, проверь свой банковский счёт. Там уже осела весьма круглая сумма. И Кен сказал, что это ещё не всё, что ты от него получишь!

Орлов говорил быстро-быстро, как будто боялся не успеть закончить свою речь до того, как его перебьют, а у Роберта всё вертелось в мозгу фраза из виденного ещё в детстве кинофильма: «Ты, чокнутый профессор! Говори помедленнее». Он как-то даже и не заметил, что произнёс эти слова вслух.

Орлов послушно остановил свою скороговорку, посмотрел внимательно и вопросительно, но, увидев улыбку на лице собеседника, и сам улыбнулся в ответ как-то так смущённо и виновато:

– Ну да. Я здорово испугался, когда понял то, что происходит с тобой. Я не предполагал до того, что та наша формальная клятва верности, которую ты дал мне перед «погружением», заставит тебя полностью отождествиться с японским самураем и применить к себе не только то, что было сказано на словах, но и всё остальное, что было тебе известно об этих людях. Я здорово запаниковал, когда увидел, что ты готовишься к ритуалу харакири. Я раз за разом вызывал тебя, но ты настолько сосредоточился на предстоящем, что просто не реагировал на внешние раздражители.

– И ты выключил Интерпретатор?

– В том-то и проблема, что это бы не помогло! Простое отключение машины в тот момент было бы равносильно предоставлению тебе полной свободы действий. А значит, это сохранило бы в твоём мозгу полную цепочку завершённых мыслеобразов вместе со всеми вытекающими из этого последствиями.

– И что же ты предпринял?

– Я не нашёл ничего лучше, чем устроить большое короткое замыкание.

– И этим ты угробил Интерпретатор?!

– Ну да… И ты знаешь… Я не хочу и не буду его восстанавливать…

Орлов замолчал, отвернулся и стал смотреть в окно, за которым был зелёный парк и лето, полное солнечного света, утренней росы и восторженного птичьего гомона.

Молчал и Роберт, ему вообще не хотелось ничего говорить. Вокруг и без разговоров было так много интересного, удивительного и замечательного: от микроскопических пылинок, парящих в воздухе, до чуточку острых больничных запахов.

Разговор как будто повис в воздухе. Неоконченный. Недосказанный.

– Там у Врага было твоё лицо…

– Я знаю… Точнее, я догадался… Потом уже, когда обдумывал происшедшее… Всё дело в том, что программа умеет себя обучать… Она приспосабливается к самостоятельной жизни. Она анализирует. Причём, не только окружающие внешние данные, но и саму себя. И в это время, скорее всего, она впитывает характерные черты своего создателя, то есть меня.

– А как же Ладлэм? Ведь это он включил её, снабдив своими настройками и комментариями.

– Включил он, а создал я. Каждый раз, запуская Программу, я создавал самостоятельный живой организм. Их накопилось довольно много. И сейчас все они мирно гуляют по просторам глобальной Сети. Пасутся, как животные. Или играют.

– Но ведь без Интерпретатора ты лишаешься возможности найти их.

– Пусть… Они справятся.

– А если кто-то из них пойдёт не по той дорожке?

– Вряд ли. Но даже если это произойдёт, я не вмешаюсь.

Теперь Орлов смотрел прямо в глаза Роберта и даже рукой рубанул по воздуху, как будто ставя решительную точку:

– Понимаешь, они живые и думающие! Они как дети. Мои дети… Я не хочу и не буду убивать своих детей…

Екатеринбург. Август, 2019

RX-1090

Рассказ

Анатолий Фомич долго смотрел на туманный след, оставленный орбитальным челноком в бледно-розовом небе, затем решительно повернулся и пошёл в сторону редкой цепочки оранжерей, протянувшейся вдоль песчаной долины почти до самого горизонта.

Он, не думая, поднял руку и провел ею по стеклу скафандра, словно пытаясь стереть с него невидимую пыль. Остановился, как будто очнувшись. Понял – бесполезно пытаться убрать навернувшиеся на глаза слёзы.

То был последний корабль, отправившийся отсюда, с планеты без имени, имеющей лишь номерной индекс во всемирном каталоге: RX-1090. То был корабль, прилетавший специально за ним, доктором внеземной биологии Тимофеевым А.Ф.

Страховой агент, только что отбывший на челноке, был настойчив и убедителен. Он показывал документы. Он приводил расчеты компенсационных выплат, с запасом перекрывающих понесённые издержки. Он ссылался на остальных колонистов, подписавших все