Читаем без скачивания Не бывает прошедшего времени - Виталий Коротич

Верно заметил мне напоследок портье - профессия эта объединяет, как правило, людей неглупых и наблюдательных:

- До чего же разные люди у вас живут! Помню кое-кого из ваших во время войны; они шумели только в бою, а так были скромнейшие из скромных. Приглядываюсь к нынешним вашим - они такие, как вы, пришел, ушел, поздоровался, попрощался. Но если человек сбежал из вашей страны, он становится болтлив и назойлив, столько раз убеждался в этом. Бородатый писатель, он у вас был знаменит? Здесь его, было время, утихомиривали с жандармской помощью, жить ведь никому не давал, поучал всех и на всех покрикивал. Кто он на самом деле?

- Никто, - сказал я вполне искренне.

Как он попал за границу, понятия не имею; может быть, и вправду так, как он мне сказал. Откровенно говоря, механизм того, каким образом можно навсегда уехать из одной страны и поселиться в другой, для меня в подробностях загадка. Но, если ездят, значит, можно. Сумел же мой босоногий бывший соотечественник, с которым мы только что побеседовали! Сумел, как в анекдоте о мыши, вознамерившейся полетать. ("Ну а что, госпожа Летучая мышь, - спросил Всемогущий. - Полегчало вам?")

Я вспомнил, как он стоял на коленях у меня в номере, уверяя, что разглядывает видовые открытки. Забываете, месье Как Там Вас, забываете, забываете...

ПАМЯТЬ. (Уточнение насчет благотворительных французских расходов в России с детализацией их по статьям, Ивану Спиридоиовичу неведомым.)

Во что же обошлось Франции ее участие в антисоветской интервенции?.. Расходы Франции в Сибири - 688 миллионов франков, включая так называемую "помощь" мятежным чехословацким и польским частям; в северной России - 20 миллионов; в центральной России - 45 миллионов франков. Французские затраты на снабжение армий Колчака, Юденича, Деникина, Врангеля - 175 миллионов франков; на содержание русских войск во Франции и на Востоке - 124 миллиона; на белогвардейскую эмиграцию - 150 миллионов франков... Кроме того, Франция оплачивала расходы ряда европейских государств, участвовавших в антисоветской интервенции...

ПАМЯТЬ. (Об иных вариантах сотрудничества наших народов в трудное время.)

В декабре 1941 года де Голль предложил Советскому правительству передать в его распоряжение одну из французских дивизий в Сирии, располагавшую танками, орудиями, пулеметами, грузовиками. Советская сторона согласилась. Но английские власти под разными предлогами (отсутствие автомашин, бензина и т. д.) сорвали отправку французских солдат в Советский Союз....

Советско-французское боевое сотрудничество приняло другие формы. 25 ноября было подписано в Москве соглашение об участии французских авиаторов в великой битве на Востоке, а вскоре была сформирована эскадрилья, в дальнейшем развернувшаяся в полк "Нормандия - Неман"... Полк прошел трудный боевой путь от Москвы до Балтики. На счету французских авиаторов 5300 вылетов, 869 воздушных боев, 268 сбитых самолетов...

На территории Франции в движении Сопротивления приняло участие немало из 25 тысяч советских граждан, по разным причинам там оказавшихся. Осенью 1943 года действовали два отдельных советских батальона, уничтожившие за 18 месяцев 3500 гитлеровцев. Лейтенанту Советской Армии Василию Васильевичу Порику за подвиги на французской земле было присвоено звание Героя Советского Союза. 663 воина советского партизанского полка, созданного во Франции в августе 1944 года, награждены французскими орденами и медалями.

Утром 19 марта 1944 года в процессе общей операции по освобождению Парижа советские партизаны ворвались в помещение посольства СССР по улице Гренель, 79, и подняли над домом красный флаг.

(Обе справки по книге Ю. Борисова "СССР и Франция: 60 лет дипломатических отношений".)

8

Умение хвалить людей, книги и города свойственно далеко не всем людям на свете. Я давно знаком с одним - и неплохим - профессионалом-литератором, который в штопор свивается, если в его присутствии хорошо отозваться не то чтобы о другом писателе, а о ком угодно. Сам он может снизойти до похвалы другому человеку, но при этом, и хваля, неуловимо унижает, сводя похвалу к пренебрежительности.

Нельзя, не надо привыкать, когда так говорят о людях. Не надо мириться, когда так говорят о городах. Общие места всегда опасны - то ли "Все женщины одинаковы" или: "Всем им одно надо от бедной девушки"; то ли - "Ах, что там ваш Рим, провинция", "О, Нью-Йорк, грязная толкучка", "А, Париж, все у него в прошлом". Человеческие неискренность и поверхностность, неумение или нежелание искать точки собственного соприкосновения с судьбами людей и городов, задумываться о них, опасны, особенно для человека пишущего. Впрочем, столь же неприемлемы некритичность восприятия, наперед запрограммированные восторги, как всякая неискренность. Даже внутренне сопротивляясь, нельзя не подпасть под обаяние Парижа, обращенное к каждому из нас. Нельзя пренебрегать великими репутациями, надо задумываться над ними; коль уже слава книги, города или человека состоялась, достигла нашего времени - значит, стоит задуматься над ее корнями.

Очень плохо, что в Париже мне довелось быть одному - в обычном варианте визитерского вакуума. Пока разберешься, с кем можно поговорить по душам, а с кем нельзя (твою исповедь запишет и немедленно передаст куда следует), командировка закончится. Как хочется иметь родную душу рядом, как хочется!

В городе детства, в сожженном Киеве, была у меня трава возле подъезда, куда можно было возвращаться из походов по голодному и расстрелянному городу, и там ожидали меня, там выслушивали меня, не перебивая. Все меня там уважали, всё уважало: земля, трава, соседний дом, подъезд, где на третьем этаже находилась квартира моего детства. Что за чудесное местечко там было! Место для всех наших мальчишеских приговоров, для составления проектов преобразования жизни человечества, с которой явно что-то было не так.

В Париже у меня своей травы не было: собственно, травы в городе росло порядочно, только вся она была чужой. А к подъезду "Макс Резиданс" я и вовсе поспешал по бетону - так скорее. Здесь были чужие лужайки, чужие подъезды и чужие друзья. От того, что в Париже мне было не с кем выговориться по душам, я очень страдал. Знакомые по дому корреспонденты суетились, выполняя редакционные задания, вызванивая Москву; было им не до меня, разве что время от времени можно было встретиться и погоревать за кофе, что суетливо, мол, не так живем. Все успевали многое, и все понимали, что перед своими хвастаться сделанным не следует: а вдруг кому-то не удалось, зачем дразнить? Лучше спроси, кому какая помощь нужна. Спрашивали искренне...

Умение делиться - очень важное умение. На Востоке есть милое наивное поверье, что, если поесть перед глазами у голодного, непременно живот заболит. Следует разделять хлеб между голодными, улыбку - между одинокими, следует...

Мало ли что следует...

Впрочем, хорошие собеседники убивают тягу к писательству. Я уверен, что человек, имеющий постоянную возможность выговориться с предельной откровенностью, стремится к сочинительству куда с меньшим энтузиазмом, чем тот, кто по выбору или по обстоятельствам одинок.

Некоторые уроки войны важны мне в чисто человеческом плане. Помните, стучал человек в дверь к нам, просился переночевать - всегда разрешали и стелили на мягком. До войны такое в городах было не очень заведено; во время войны серьезные люди с синими петлицами тысячу раз предупреждали, что по нечаянности можно приютить шпиона. Их слушали. Но слушали и подсказки утомившихся от войны сердец.

Почему-то не верю, что хоть однажды в доме у нас ночевали нехорошие люди. Чужой человек ведь должен был пройти вначале по двору, постоять на траве у подъезда, поздороваться и перемолвиться с кумушками и хоть как то, а заявить себя.

Как же вы, Иван Спиридонович, в Европе отаборивались?

А ты, Виктор? Как входил в Америки свои и Европы? По какой траве? В какую дверь? Думаю о тех, кто входил в чужое безразличие, растворяясь в нем; даже врагам своим не желаю горшей судьбы.

У меня всегда были собеседники, исповедальники, слушатели, - я рос и формировался, спасибо судьбе, перед множеством заинтересованных взглядов и до сих пор перед ними живу. Это важно, Иван Спиридонович, как жить, когда все глядят сквозь тебя.

Знаете, до чего же хочется побродить по Парижу в одной из компаний моего детства и погрызть зеленую травинку с нашего двора! Причем, уверен, мои голодные одноклассники не падали бы в обморок даже перед роскошнейшими парижскими витринами. Война и то, что мы, дети, тоже победили в войне, формировали нас достойными до величественности, королями на травке...

Почему я вспомнил про все это? На рю Сегюр, поблизости от гостиницы, были выставлены квадраты искусственного дерна. Изумрудная трава, синтетические стебли которой можно было мыть из шланга и ездить по ней хоть на тракторе. Здесь же для полной ясности был изображен мальчик, моющий искусственную траву могучей струей воды, а рядом - другой мальчик, разминающий могучим колесом изумрудность газона. Ненастоящий дерн надлежало укладывать перед загородным домом, где об эту синтетику рекомендовалось вытирать ноги и парковаться на ней. Искусственная трава бесстрашна.