Читаем без скачивания Музы дождливого парка - Татьяна Корсакова

Ночной гость терпеливо ждал, а когда Арсений закончил, самым светским тоном продолжил прерванный разговор:

— Собственно говоря, если бы не книга, я бы не стал вас тревожить, молодой человек. Но ситуация безвыходная, я к физическому миру отныне отношение имею лишь косвенное, а с книгой нужно что-то делать.

— Что? — спросил Арсений. Он вообще ничего не понимал, происходящее казалось дурным сном, настолько странным и нелепым, что даже испугаться как следует не получалось. Он медиум! Смех, да и только…

— Я вам уже говорил, что есть человек, готовый ее купить! — сообщил профессор. — Я понимаю, что при жизни не продал бы ее никогда, но теперь ей просто необходим хороший хозяин. Если бы вы не отказались мне помочь, если бы выступили посредником в этой сделке, уверяю вас, внакладе никто бы не остался. Книга стоит восемьдесят тысяч долларов, и это по самым скромным прикидкам.

— Вам нужны деньги?

— Мне?! Бог с вами, молодой человек! Мне уже ничего не нужно, я хочу только одного, чтобы моя книга попала в хорошие руки.

— А деньги? — спросил Арсений.

— А деньги оставьте себе. Вы молоды, полны планов. Для восстановления сил и здоровья вам понадобится качественная медицинская помощь, а это по нынешним временам весьма затратно. Ну, что скажете? — Старик подался вперед, заглянул Арсению в глаза. — Соглашайтесь, сделка обоюдовыгодная.

Да, сделка была обоюдовыгодная, потому что деньги Арсению были нужны, как воздух. Его пребывание в этом супероснащенном и суперэлитном реабилитационном центре оплачивал какой-то научно-исследовательский институт, но долго ли продлится спонсорская помощь, Арсений не знал. Сколько еще его случай будет считаться уникальным и достойным изучения? Один месяц, два… А дальше что? Что делать родителям, и без того всю жизнь перебивающимся с копейки на копейку, сначала чтобы вырастить его, потом чтобы дать достойное образование и вот сейчас, чтобы поставить на ноги?

— Что я должен сделать? — спросил Арсений после недолгих раздумий.

— Для начала вы должны забрать книгу.

— Ту, с которой вы не расставались при жизни?

— Ту самую, — профессор кивнул. — И ведь понимал, что брать ее с собой в больницу — большой риск, а по-другому никак не мог. Слаб человек…

— И где она сейчас?

— У сестры-хозяйки, вместе с остальными моими вещами. Надо только как-то туда проникнуть.

— Она свою каморку всегда закрывает. — Арсений вспомнил до краев наполненную чувством собственной значимости сестру-хозяйку, которую побаивались, кажется, даже врачи, и усомнился в успехе предприятия. — И времени в обрез, меня завтра выписывают.

— Погодите отказываться, дружочек! — зачастил гость. — Неужели нельзя что-нибудь придумать?!

— Я подумаю, — пообещал Арсений. — Только теперь мне бы хотелось побыть одному. Если не возражаете…

— Подумайте, очень вас прошу. И не буду вам мешать. — Гость встал со стула, сделал несколько шагов в сторону двери и исчез, словно его и не было. А вдруг и в самом деле не было: может, это последствия черепно-мозговой травмы? Галлюцинации…

— Это не галлюцинации! — Селена, единственный человек, которому Арсений мог рассказать о странностях своего нынешнего существования, протестующе мотнула головой.

— А что тогда? — Арсений посмотрел на стул, на котором еще ночью сидел усопший Эммануил Яковлевич Мережко, а сейчас как ни в чем не бывало, забросив ногу за ногу, восседала Селена.

— Призрак Мережко, я думаю. Зацепился он за эту свою книгу и не хочет уходить. Так бывает, когда в этом мире остаются важные нерешенные дела.

— Значит, призрак? — Арсений с сомнением покачал головой.

— Почти уверена.

— А я, стало быть, тот, кто видит призраков? Может, не я один его вижу? — спросил он с тайной надеждой в голосе. — Может, это не я особенный, а он нетипичный призрак?

— Ты же сам только что рассказывал, что медсестра с санитаркой его не замечали. Опять же, ауры эти… — Селена задумчиво замолчала.

— Кто знает, что это именно ауры? Вдруг это у меня после травмы такие побочные эффекты?

— После травмы. — Селена согласно кивнула. — Ты в коме пробыл два месяца, не забывай, а многие паранормальные способности раскрываются именно в таких экстремальных ситуациях.

— И что же теперь делать? — За стеклом кружились редкие февральские снежинки, падали на голый асфальт и тут же исчезали без следа. Вот бы и эта его… особенность исчезла.

— У него в самом деле нет никаких родственников. Я узнавала. — Селена тоже подошла к окну, прижалась лбом к стеклу, замерла, всматриваясь во что-то, Арсению невидимое.

— У кого?

— У Мережко. У него никого нет: ни детей, ни внуков, ни жены. Нет никого, кто станет претендовать на наследство.

— И что?

Она поежилась, отвернулась от окна, в упор посмотрела на собеседника.

— А то, что он все еще волен распоряжаться своим имуществом, — сказала врач твердо. — Ему нужно, чтобы его книга оказалась в надежных руках, а тебе требуются деньги на реабилитацию. Немалые деньги, Арсений.

— Это ты сейчас намекаешь на то, что я должен согласиться? — Пальцами парализованной руки он пробежался по изрядно отросшим после операции волосам. Пальцы ничего не почувствовали. С таким же успехом он мог схватиться за раскаленный утюг…

— Не намекаю, а говорю открытым текстом. — Глаза Селены сияли ярко и дерзко: один синим, второй зеленым. И аура тоже была напористого сине-зеленого оттенка. — Я сделала для тебя все, что могла, но моих сил не хватит на многое. Дальше ты должен бороться сам. И это будет нелегкий путь.

— Сколько мне потребуется времени, чтобы полностью восстановиться? — Арсений задавал этот вопрос сотни раз не только Селене, но и другим врачам, но ни разу не получил на него прямого ответа. Ответ уже давно жил у него внутри, неутешительный, а временами и вовсе страшный, но только сейчас парень нашел в себе силы произнести: — Полностью я не восстановлюсь никогда, ведь так?

— Если не случится чуда. — Он так надеялся, что Селена соврет, но она не соврала.

— Чудес не бывает. — Арсений невесело усмехнулся, баюкая свою парализованную руку. — Не быть мне Мистером Совершенство.

— Чудеса бывают, — сказала Селена твердо. — Я это точно знаю. Надо только очень хотеть.

— Я хочу, честное слово.

— Арсений, ты никогда не возьмешь первое место в армрестлинге, наверняка до конца жизни будешь хромать и потратишь уйму сил и времени на то, чтобы вернуть себе нормальную дикцию и артикуляцию, но кто знает, какие перспективы открывает перед тобой новый дар!