Читаем без скачивания В объятиях дождя - Чарльз Мартин

Опершись на стол, Мэтт осматривал присутствующих. Проведя семь лет в больнице, он с особым вниманием воспринимал малейший жест, звук, оттенок цвета. Через полминуты появился официант, покрытый мучной пылью, забрызганный пятнами жира и явно не ограничивающий себя в питании. Появился он с огромной чашкой из красного пластика, до краев наполненной чаем с лимоном, и поставил ее, частично расплескав, на стол. Прежде чем официант успел раскрыть рот, Мэтт схватил чашку обеими руками и осушил ее в пять глотков, облив при этом всю грудь. Сидевшие за соседним столиком оглянулись на его громкое хлюпанье.

– Эй, приятель, – сказал официант, быстро проглядывая уже полученные заказы. Открыв чистый лист в блокноте, он окинул любознательным взглядом мокрую одежду Мэтта, – водичка-то как, теплая? Так что бы вы хотели заказать?

Мэтт смерил официанта ответным взглядом, громко сглотнул и вытер капли чая на подбородке.

– Я бы хотел получить двойную порцию креветок, порцию сомятины, три порции жареного картофеля, а также картофельные чипсы и, – Мэтт указал на чашку, – еще чаю.

– И вы все это получите, – официант закрыл блокнот, сунул его под ремень в непосредственной близости от копчика и направился к выходу, но, пройдя мимо пары столиков, оглянулся: – А это все для вас или ждете подружку?

Чтобы объяснить все, как оно есть, Мэтту пришлось бы углубиться в подробности, поэтому он свел объяснение до минимума:

– Только для меня.

Официант улыбнулся и хлопнул себя по ляжке:

– Но ведь это куча еды! Справитесь?

Мэтт кивнул, и официант пожал плечами:

– О’кей, тогда готовьтесь! Сейчас все принесу.

В этот вечер не досаждали ни москиты, ни другие мошки, и пока дует бриз, они не прилетят, однако если ветер хоть на минуту утихнет – веранда сразу же опустеет.

Мэтт медленно потягивал чай, наблюдая за происходящим. Рыжая официантка с бронзовым загаром и потому не нуждавшаяся в макияже, в темных очках, сдвинутых на макушку, усаживала за соседний столик двух туристов. Женщина была маленькая, в туфлях на высоких каблуках. Поджатые накрашенные губы, вздернутый подбородок, приподнятые плечи, трикотажная кофточка с коротким рукавом, выгодно подчеркивающая силиконовую грудь стоимостью в пятнадцать тысяч долларов, – все это давало понять, что перед ним королева здешних мест.

Прежде чем сесть, женщина оглядела сиденье, поморщилась, схватила пару салфеток со столика, что находился рядом, одной вытерла сиденье, накрыла его второй и осторожно села, но так, чтобы не касаться белыми шортами деревянной поверхности стула. Официантка вернулась с двумя стаканами чая и снова исчезла в недрах кухни.

Женщина с густо накрашенными губами выжала в стакан ломтик лимона и сделала это по всем правилам, пользуясь вилочкой, а затем выпятила великолепно загрунтованные губы, поднесла к ним чашку, отпила, сжала губы, икнула и выплеснула чай за ограду с таким видом, словно ей подали прокисшее молоко. Развернув салфетку и ухватив ее за кончики большим и указательным пальцами, она начала протирать язык.

Мэтт давно уже наблюдал за поведением людей. Будучи в лечебнице, он не имел возможности контактировать со многими человеческими особями, но это не означало, что он не питал к ним интереса. Женщина показалась ему объектом, достойным внимания, и он стал наблюдать, как она полирует язык салфеткой. Официантка, заметив, с каким отвращением она это проделывает, покинула свой пост у стойки, где вытирала серебряные приборы и сворачивала салфетки в трубочку, и Мэтт теперь внимательно наблюдал за тем, как, покачивая бедрами в слегка выцветших джинсах, она торопливо направляется к женщине.

В то же самое время другая официантка лет двадцати с хвостиком положила на его столик салфетку и закрыла старательно вырезанную ножом надпись: «Бобби любит Сьюзи».

– В чем дело, милая? – поинтересовалась у женщины рыжая официантка Дикси – бейдж с ее именем был прикреплен сзади к широкому кожаному поясу.

– Господи, – проворчала силиконовая посетительница, – что такое вы подсыпаете в чай?

Но Дикси и глазом не моргнула. Она и раньше встречалась с подобными клиентками. У этой на груди висела золотая цепочка с золотыми же буквами, слагавшимися в слово «Мисси». Одним концом цепочка была прикреплена к тонкому золотому ожерелью, а другой конец пропадал в расщелине на груди. Дикси, между прочим, нравилось иметь дело с такими привередами, а Мэтт от интереса даже подался вперед, почти забыв, что за ним тоже могут наблюдать. Дикси взяла стакан капризницы, понюхала, основательно из него хлебнула и языком погоняла чай во рту, прежде чем проглотить. Вытерев губы салфеткой, свисавшей с правого запястья, она из грациозной, изящной гончей превратилась в положительного, уверенного в себе бульдога.

– А мне этот вкус нравится, сладкая моя, – протяжно, по-южному, произнесла она и, жмурясь от удовольствия и широко улыбаясь, поставила стакан перед Мисси, запечатлев на нем и свой след от губной помады.

Мисси, у которой даже челюсть отвисла от подобной наглости, схватила стакан двумя пальчиками и швырнула его в воду, возопив при этом: «Рокко!»

Рокко, восседая в самой дорогой волосяной накладке, вживленной в кожу головы, сосредоточенно читал меню и прикидывал в уме, стоит ли заказывать закуску из крокодильего хвоста и с подливкой, поэтому вопль спутницы был сейчас крайне нежелателен для него. Его розовая шелковая рубашка была расстегнута чуть не до пупа, а темная поросль курчавилась практически до подбородка. На груди его висела золотая цепь толщиной в собачий ошейник, запястье украшали часы «Ролекс», усыпанные бриллиантами. У женщины – подметил Мэтт – были точно такие же. «Интересно, – подумал он, – когда она получила их в подарок? До того, как он водрузил на ее палец обручальное кольцо с огромным камнем, или после?» А камень был словно из юрского периода существования Земли.

Рокко оторвал взгляд от меню, глубоко вздохнул, воззрился на официантку и утробным голосом спросил:

– В чем дело, леди?

А Дикси воткнула красный карандаш в пучок рыжих волос, сунула блокнот в карман передника и, подбоченившись, оглядела и Рокко, и мисс с имплантированным бюстом, а затем наклонилась над столиком, так что вздернулись джинсы, и облокотилась на столик:

– У нас чай со льдом напитком не считается. Его даже освежающим нельзя назвать. И от него в воду, конечно, не упадешь, – и, оглянувшись, прошептала, так, чтобы Рокко как следует уяснил: – Но это ведь ритуал, это как религия!

Дикси распрямилась:

– Вы ведь или веруете, или нет! И мы тоже принципиально не подаем здесь напиток, который называется «чай несладкий». Его приезжие выдумали. Вы, конечно, можете попросить «чай без сахара», но на вас посмотрят как на чудиков, как на янки[7]. Здесь у нас, – и она ткнула перед собой сразу обоими указательными пальцами, – чай бывает только одного вида: сла-а‑адкий! – Дикси многозначительно воззрилась на Рокко и, толкнув его в бок, пояснила: – Как мы са-а‑ми! – Ласково потрепав его за ухо, она сунула палец в его ушную раковину и повторила: – Как мы сами!

Тут Рокко, конечно, устремил свое внимание исключительно на Дикси и ухмыльнулся: от свирепого мафиози не осталось и следа, а Дикси, взглянув на Мисси, продолжала:

– И самая лучшая пропорция – это треть сахара на две трети чая, хотя, – и она снова взглянула на Рокко, – как многое в нашем мире, это зависит от того, кто к чему привык, и от того, кто добавляет сахар. Настоящий чай продается не в пластиковых банках с закручивающимися крышками. Он продается в маленьких пакетиках, которые сначала кипятят, а потом вымачивают три-четыре часа в сахарном сиропе. Весь секрет в вымачивании.

При мысли о сиропе и нескольких часах вымачивания Рокко выпрямился, потрогал пальцами талию и оглядел покрытые веснушками ноги Дикси и ее выцветшие джинсы.

– А когда чай будет уже темного цвета, его нужно опять долить сырой водой, но, – и Дикси посмотрела на стакан со следами губной помады, – но никогда водой, что продается в бутылках. – Она стояла теперь у стола, а джинсы снова опустились ниже талии. – А затем вы этот чай снова наливаете в пластиковый кувшин и ставите в холодильник рядом с кувшином молока.

Челюсть у Мисси опять отвисла, и было видно, что два верхних ослепительно-белых зуба испачкались помадой. Она захлопала искусственными ресницами, которые на левом глазу немного отклеились. Дикси улыбнулась и незаметно указала ей на глаз:

– Наверное, вам потребуется немного времени, чтобы привести себя в порядок, а я скоро вернусь.

И Дикси ушла, а Рокко следил за каждым ее соблазнительным, волнующим шагом. Мисси, которая некоторое время назад завоевала его симпатии такой же игрой, схватила Рокко за его золотой ошейник, но получила сдачу. Всей перебранки Мэтт не слышал, но кое-что все-таки разобрал:

– Больше она здесь работать не будет.