Читаем без скачивания Мой Шелковый путь - Алимжан Тохтахунов

Едва я вошел в прокуренное помещение бильярдной, меня обступили со всех сторон, забросали вопросами, предлагали помощь, совали мне в карман кто сотню, кто двести рублей.

— С освобождением тебя, Алик, — смеялись они. — Приоденься, а то поистаскался ты что-то.

Сначала я купил себе хорошие вещи, а потом поспешил на авторынок, где достал краску и все прочее, что было указано в списке. Пять дней в столице вернули мне бодрость духа, и в Коми я возвратился заметно посвежевшим.

— Вижу, на пользу тебе поездка, — отметил комендант.

— А это вам в подарок, — сказал я, поставив на стол ящик баночного пива и положив несколько батонов копченой колбасы. Все это я приобрел в «Березке», куда даже из москвичей мало кто мог попасть, а уж строители из дремучей Коми АССР и слыхом не слыхивали про сеть магазинов «не для всех». — Спасибо вам за вашу доброту.

— Ну ты даешь! — Комендант оторопело разглядывал диковинные продукты.

После этого случая начальство перевело меня на должность снабженца. Еще раза четыре я выбирался в Москву, обязательно возвращаясь оттуда с гостинцами.

— Алик, — заговорил со мной комендант однажды вечером, густо пыхтя папиросой, — хочу побеседовать с тобой.

— Что-то случилось?

— Случилось одно: ты попал в эту дыру, а тебе здесь не место.

— А кому тут место? — хмыкнул я.

— Люди разные есть. Некоторым только тут и место. Но ты создан для другой жизни.

— Ничего не поделаешь, — пожал я плечами. — Так уж получилось. Попал сюда. Спасибо, что вы ко мне по-человечески отнеслись.

— Парень ты хороший, нравишься мне. И широта мне твоя по сердцу. Только здесь твоей широты никто не поймет.

— А где ее поймут?

— Где-нибудь и поймут, но не здесь. Тебе надо уходить. — Он помусолил губами размокший кончик папиросы.

— Легко сказать, — усмехнулся я.

— Хочешь хороший совет?

— Хороший совет никому не помешает.

— Поезжай в Ташкент, ложись в больницу, оттуда приедешь в конце срока, мы отдадим тебе твой паспорт.

— И все?

— И все, — сказал он, хитро улыбаясь.

— И как же мне в Ташкент отлучиться?

— Напишешь заявление, что тебе надо уехать по семейным обстоятельствам, и я дам тебе открепление.

Я последовал его совету и через несколько дней уехал в Ташкент «по семейным обстоятельствам». Там лег в больницу, отправил телеграмму и справку коменданту. А когда срок закончился, я прилетел в Коми, забрал паспорт, и на этом моя эпопея на стройке газопровода завершилась.

Я снова отправился в столицу. Вернулся в карточную жизнь. Женился на Татьяне. Прописался в Москве, воспитывал сына Мишу. В 1979 году у меня родилась дочь Лола. Меня окружали замечательные люди. Казалось, жизнь наступила спокойная и радостная. Но, как показало время, судьба моя была сплошь исполосована черными и белыми линиями.

Лето 1985 года ознаменовало мое вступление в очередную черную полосу. Поездка в Сочи всей семьей обещала массу удовольствий. В памяти возникает людная набережная, пышная зелень, ажурные тени пальм на залитом солнцем асфальте. Мы все — я, Татьяна и маленькая Лола — были одеты в белое, и этот белый цвет стал для меня на долгие годы символом Сочи. Тогда там гастролировали Иосиф Кобзон, Юрий Антонов, Янош Кош. Вечерами они были заняты, потому что давали концерты, а днем пользовались каждой выпадавшей им минутой, чтобы выйти на пляж и позагорать немного.

Разумеется, в Сочи было много картежников. Но играли мы только на пляже, ни о каких гостиничных номерах на курорте речи не шло. Играли без денег — на честное слово, поэтому придраться к нам не могли. А на пляже от скуки картами развлекался каждый десятый отдыхающий, так что профессиональные каталы легко терялись в общей массе.

И все же нас знали. Как-то раз на улице мне указали местного майора милиции и предупредили, что он занимает высокую должность. При встрече на улице или при входе на пляж мы обязательно здоровались с ним, обменивались приветливыми взглядами и даже иногда беседовали о каких-то пустяках. Он всегда разговаривал доброжелательно, улыбался радушно, и понемногу у меня сложилось впечатление, что майор симпатизирует мне. Если во время наших коротких встреч я был с Лолой, он непременно шутливо трепал дочку по затылку и пожимал ее ручонку.

— Красавицей будет, — весело предсказывал он. — В родителей пошла.

— Да, Лола очаровательный ребенок, — соглашался я.

В один из вечеров, когда солнце уже коснулось моря, этот майор остановил меня на набережной.

— Привет, Алик. Закурить не найдется?

— Я не курю.

— Извини, забыл. Послушай, ты не мог бы завтра заскочить утром в отделение милиции?

— Мог бы.

— Часам к одиннадцати. Устраивает?

— Вполне.

— И возьми с собой паспорт.

— Ладно.

Утром я сказал жене, что меня зачем-то вызвали в милицию.

— Что-нибудь произошло?

— Нет, просто попросили зайти.

— И ты не поинтересовался зачем?

— Ну… Как-то в голову не пришло, — ответил я, потирая глаз.

— Что с глазом?

— Наверное, что-то попало, — сказал я, остановившись перед зеркалом. — Дай посмотрю. — Жена подвела меня к окну, но ничего не увидела. — Болит?

— Дергается что-то.

— Промой холодной водой, Алик…

Я отмахнулся и быстрым шагом направился в отделение милиции, намереваясь оттуда пойти прямо на пляж. В комнате начальника отделения меня уже ждали за столом четверо офицеров. Знакомого майора там не оказалось.

— Здравствуйте, Алимжан, присаживайтесь.

Я подвинул стул к столу.

— Алимжан, вы, кажется, играете в карты?

— Многие играют.

— Но вы играете профессионально?

— Как посмотреть на это. Есть игроки получше, есть похуже.

— И вы нигде не работаете?

— У меня жена работает.

— Кем?

— Секретарем у Тухманова.

— У знаменитого композитора? — уточнили они с удивлением.

— Да, — подтвердил я.

Они переглянулись и после недолгой паузы, пошептавшись меж собой, продолжили допрос.

— А вы, значит, не работаете?

— Нет. Жена получает пятьсот рублей. Нам вполне хватает.

— Сколько получает? Пятьсот рублей?

Зарплата моей жены их по-настоящему удивила. В то время инженер получал 120 рублей, младший офицер в армии — 250–300.

— Да уж, — крякнул один из милиционеров.

— Что вас смущает? — спросил я.

— Нас смущает, что вы не работаете, гражданин Тохтахунов.

— Почему вы в такой форме ко мне обращаетесь? Почему вдруг «гражданин»?

— Нам придется задержать вас.

— Меня? За что? На каком основании?