Читаем без скачивания Братина Сварога - Николай Шмигалев

Подходя в сиреневых сумерках к холму с тремя сосенками, Кремнеяр твердо решил, что завтра оставит коня в селе, а сам отправится сюда, на болота и не вернется покуда не обезвредит косолапого.

Каково же было его удивление, когда он, взобравшись на холм, вместо Урагана, обнаружил аппетитно чавкающего медведя, сидевшего к нему спиной.

Неужели тот самый шатун!

Вот так встреча!

– Попался, разбойник окаянный! – воскликнул Кремнеяр, перехватывая поудобнее рогатину. – Теперича не уйдешь от возмездия, голубчик!

Медведь, услышав суровый окрик за спиной, перестал чавкать и, стараясь не делать резких движений, обернулся.

Мама родная! Одноглазый медведь! Неужто тот самый! Вот это встреча, всем встречам встреча!

Да. У гражданина «Топтыгина» и впрямь вместо левого глаза зияло черным отверстием пустая глазница.

Кремнеяр тоже без резких рывков, медленно потянулся к ножу.

– Вот мы и встретились, старый знакомый, – злорадно протянул богатырь, вытягивая свой тесак из-за голенища. – Только нынче расклад иной, если ты меня понимаешь.

– Я все прекрасно понимаю, – совсем без акцента произнес вдруг медведь. – Чего же тут непонятного.

Услышав человечью речь из уст дикого зверя, Кремнеяр (насколько у человека крепкие нервы), а и тот едва рогатину не выронил. Где же это видано, чтобы звери, да по-человечьи изъяснялись! Или…

– Дак ты, что ли оборотень?! – выставив перед собой рогатину, спросил у медведя Кремнеяр, одновременно сожалея, что нож у него не серебряной стали. – Отвечай, так это?!

– Да ты что, мил человек, какой же я оборотень, я самый обычный медведь, – боязливо косясь на рогатину, ответил косолапый.

Чуял берложник, как от богатыря веяло незаурядной силушкой и, что не менее важно, стремлением её поскорее на ком-либо испробовать.

– А откуда ты тогда так здорово по-человечьи толкуешь? – не очень-то поверил словам подозрительного медведя гончар.

– Дак это меня в цыганском таборе обучили, – признался медведь, не отрывая свой единственный глаз от рогатины, и, чтобы немного разрядить обстановку, выложил человеку все как есть, без утайки. – После той нашей встречи я, как видишь, кривым калекой стал. А ты так вон каким добрым молодцем вымахал! Да, да, человече, я тоже тебя сразу вспомнил и не только по шрамам от моих когтей на твоем лице, а, в первую очередь, по духу твоему богатырскому, который я ни с каким другим к сожалению не спутаю. После нашей с тобой стычки в малиннике, из меня охотник никудышный получился. С одним-то глазом разве только за медом лазать по деревьям. Вот я и подался к цыганам. Они меня приютили, танцевать, в бубен бить, да бороться понарошку обучили, и стали с собой по деревням да базарам водить. Глаз искусственный вставили, чтобы деток и защитников животных не шокировать. А одна старая цыганка от нечего делать стала меня человечьей речи учить. Мудрая была, даром, что баба. Она и зайца курить свою трубку научила, так шутки ради. А со мной вот, язык человечий учила. В общем, хорошо меня подтянула в этом нелегком деле. Мы с ней потом подолгу о том, о сем балакали. Только она запрещала мне при других по-человечьи изъясняться. Я особо и не стремился, чтобы другие люди узнали о моей тайне. Однажды, правда, – прошедшим летом дело было, – когда их цыганский барон, не помню уже за что накричал на старую цыганку, я не сдержался и, встав на задние лапы, между ним и доброй старухой, высказал все, что я о нем думаю, да ещё и обматерил его. Пришлось уносить ноги. Они также как и ты, сразу меня за оборотня приняли и едва там же, на месте, не прикончили. Сам понимаешь, к ним мне дорога с тех пор заказана была. Когда драпал во всю прыть искусственный глаз и выпал-то. А в лесу мне совсем худо стало. Летом, да осенью ещё как-то перекантовался, на ягодах и грибах, да жирка-то мало совсем нагулял. Как и полагается в спячку с первыми заморозками залег, а уже через неделю проснулся от жуткого голода и урчания в желудке. Вот всю зиму и прошатался вокруг окрестных деревень. В лесу попробуй за косулями угнаться. А в хлеву всегда скотина имеется. Тем более, что за годы скитаний с цыганами, меня все окрестные собаки узнавать стали, потому и не реагировали, когда я повадился в деревни по ночам шастать. А что поделать?! Жрать-то охота! Сейчас люди стали посты на ночь выставлять, совсем невмоготу стало. Того и гляди, сдохну от голода.

– М-да! Досталось тебе, – понимающе кивнул добродушный богатырь, выслушав рассказ медведя. Острия рогатины уткнулись в землю. – И все из-за меня выходит? Жаль, конечно.

Медведь, увидев, что боевой запал у человека иссяк, взбодрился.

– Да ладно тебе печалиться, человече! – рявкнул косолапый, повеселев. – Кто старое помянет тому глаз вон! А у меня глаз, как видишь последний остался. Так что давай не будем вспоминать то, что быльем поросло.

– Согласен! – ответил гончар, отбрасывая рогатину в сторону. Теперь он при всем своем желании не смог бы убить это бедное, по его мнению, животное.

– Вот и ладно!

– Кстати, – огляделся по сторонам Кремнеяр. – Ты здесь моего богатырского коня не видал?

– Кого, кого?

– Коня, говорю, не видал? Ураганом кличут.

– Богатырского говоришь? – задумчиво протянул медведь, поглаживая лапой нижнюю челюсть.

– Нет! Не видал! – наконец ответил он, ловко отпихнув за спину горку обглоданных когтей.

– Погодь, а это что у тебя за спиной? – заметил суетливое движение медведя Кремнеяр.

– А-а это?! – «удивился» медведь обнаруженной за спиной страшной находке. – Это кости лошадиные. Здесь какая-то кляча сдохла. Вот я и подумал, чего добру пропадать. Жрать-то знаешь как охота, хоть на Луну вой.

– Эта «старая кляча» и был мой конь, – мрачно бросил богатырь, вновь начав поигрывать ножом. – Между прочим, ветеран походов и сражений. А ты его на ужин сожрал. Нехорошо.

Увидев, как вновь посуровел человек, медведь поспешил оправдаться:

– Да если бы я знал, что это твой конь, я бы его и когтем не тронул. Честное медвежье! Я же думал он умирать сюда пришел. Решил, чего бы не помочь бедолаге. Не я так волки на него бы вышли. Не держи на меня зла, богатырь. Кто старое помянет…

– Да ладно, не суетись, – махнул рукой с ножом гончар. – Надеюсь, конь хоть недолго мучился, быстро умер?

Поняв, что опасность опять миновала, медведь расслабился.

– По-моему, увидев меня, конь умер от инфаркта, – ковыряя когтем в зубах, ответил медведь. – Или у него удар случился, этот… апоплексический. По крайней мере, когда я подошел к скопытившейся животине, она уже признаков жизни не подавала. Пульс точно не прощупывался.

– Надеюсь его лошадиная душа уже на пути в свой лошадиный рай, – вполне серьезно произнес Кремнеяр, поглядывая на обглоданные останки Урагана.

– Даже не сомневайся! – убедительно кивнул медведь и сытно рыгнул. – Он, можно сказать, меня от голодной смерти спас. Так что я теперь его, а через него и твой должник, человече. Я в полном твоем распоряжении.

– Да на кой ты мне сдался?!

Кремнеяр находился в растерянности, и не только потому, что лишился доверенного ему коня, но и от того, что не знал как поступить дальше. Убить медведя рука не поднимется теперь. Оставить в живых и отпустить на все четыре стороны, вновь обречь деревни на медвежий террор. Да, к тому же, это и невыполнение княжеского поручения, по поводу обезвреживания медведя. А значит его богатырская карьера под угрозой. Положение было безвыходное.

Конец ознакомительного фрагмента.