Читаем без скачивания Дорога в тысячу ли - Мин Чжин Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты хочешь пойти со мной?
Одно дело было говорить с ним два раза в неделю в течение получаса, но провести с ним почти весь день — такое она и представить себе не могла. Что произойдет, если кто-то увидит их вместе? К лицу Сонджи прилил жар. Что ей делать?
— Я встречу тебя здесь. Мне лучше сейчас вернуться на рынок, — Хансо улыбнулся по-особому, как будто он снова был мальчиком, глаза его сияли. — Мы соберем огромную кучу грибов. Это я умею.
Они пошли по внешнему периметру острова, где никто не мог увидеть их. Береговая линия казалась прекраснее, чем когда-либо. Когда они подошли к лесу, расположенному на противоположной стороне острова, огромные сосны, ели и клены, пестревшие золотым и красным, словно наряженные в праздничные одежды, будто поприветствовали их. Хансо рассказывал ей о жизни в Осаке. Он уверял, что не надо демонизировать японцев. В данный момент они победили корейцев и, конечно же, никто не любит проигрывать. Но если корейцы прекратят ссориться друг с другом, то смогут разбить японцев — и тогда они начнут и сами действовать с не меньшей жестокостью.
— Дурные люди есть повсюду. От них не приходится ждать ничего хорошего. Хочешь увидеть очень плохого человека? Обеспечь обычному человеку успех, превышающий пределы его воображения. И тогда увидишь, насколько он хорош — именно предоставив ему возможность делать все, что захочет.
Сонджа кивнула, пытаясь запомнить каждое его слово, представить все, о чем он рассказывает, понять его слова. Она бережно хранила в памяти его истории, как хранят найденное на пляже окатанное морем стекло и розовые камушки; его слова удивляли ее, потому что он брал ее за руку и показывал нечто новое, незабываемое.
Конечно, многое оставалось для нее непонятным, и ей трудно было разобраться со всем потоком образов и мыслей. Тем не менее она впитывала все, забивая голову, как набивала свиную кишку кровью и требухой для приготовления колбасы. Она изо всех сил старалась понять его, потому что не хотела, чтобы он считал ее глупой и невежественной. Сонджа не умела читать ни на корейском, ни на японском. Отец научил ее сложению и вычитанию, чтобы она могла считать деньги, но на этом ее обучение закончилось. Ни она, ни ее мать не смогли бы даже написать свои имена.
Хансо принес с собой большой платок, чтобы собирать в него грибы. Совместный поход приводил его в явный восторг, и от этого она сама чувствовала себя гораздо лучше, но все еще беспокоилась, что кто-то их увидит. Никто не знал об их дружбе. Мужчины и женщины не могут вот так дружить, если они не помолвлены. Он никогда не упоминал о браке, и если бы вообще хотел жениться на ней, ему надо было сперва говорить с ее матерью, но он этого не сделал. После единственного вопроса о том, есть ли у нее возлюбленный, заданного тремя месяцами раньше, он никогда больше не возвращался к этой теме. Она старалась не думать о нем и других женщинах. Ему ничего не стоило найти девушку, и его интерес к ней порой казался ей самой очень странным.
Долгая прогулка до леса показалась ей совсем непродолжительной, и когда они вошли под сень деревьев, то словно остались одни на свете; ощущение было сильнее, чем в бухте, ведь теперь их отделяли от людей не скалы и не просторы сине-зеленой воды, а огромные деревья. Она услышала птиц и взглянула вверх, чтобы увидеть их. И тогда заметила, что в глазах Хансо стояли слезы.
— Оппа, ты в порядке?
Он кивнул. Всю дорогу он говорил о путешествиях и работе, но при виде ярких многоцветных листьев и массивных стволов Хансо замолчал. Он положил правую руку ей на спину и коснулся ее косы. Потом он погладил ее по спине и осторожно убрал ладонь.
Хансо не был в лесу с детства — точнее, с тех пор, как стал угрюмым подростком, научившимся воровству у самых опытных уличных карманников Осаки. До переезда в Японию его святилищем были лесистые горы Чеджу, где он знал каждое дерево на склонах вулкана Халла-Сан. Он вспомнил оленят со стройными ногами и мелкими, почти кокетливыми шагами. Вспомнил густой аромат апельсинового цветения, хотя в лесу Йондо не было ни оленей, ни апельсинов.
— Пойдем, — сказал он, двинувшись вперед, и Сонджа последовала за ним; через десяток шагов он остановился, чтобы аккуратно срезать гриб. — Наш первый, — сказал он, слезы его уже высохли.
Хансо не солгал, он и вправду был мастером по поиску грибов, а еще он нашел для нее множество съедобных корней, объяснив, как их готовить.
— Когда голоден, узнаешь, что можно съесть, а что нельзя. — Он рассмеялся. — Мне не нравится голод. Итак, где твое место? Куда идем?
— В нескольких минутах отсюда, там моя мать собирала грибы еще в детстве. Она жила на этой стороне острова.
— Твоя корзина недостаточно велика. Надо было взять две, тогда насушила бы много грибов на всю зиму! Возможно, тебе придется вернуться завтра.
Сонджа улыбнулась ему:
— Но, оппа, ты даже не видел этого места!
Когда они достигли заветного места, которое показала ей мать, оно было буквально покрыто ковром коричневых шляпок — ее отец обожал такие грибы.
Хансо рассмеялся, он был доволен.
— Вот видишь? Надо было взять с собой что-нибудь на ужин. В следующий раз давай поедим здесь. Собирать тут грибы слишком легко!
Он собирал грибы горстями и бросал в корзину, стоявшую на земле между ними. Когда она была заполнена, он собрал еще грибов в свой платок, а потом она развязала фартук, и они быстро заполнили и его.
— Не знаю, как я отнесу все это домой, — сказала она. — Я пожадничала.
