Читаем без скачивания До конечной - Елена Николаева

Наконец, все формальности улажены, мне разрешают пройти к нему в палату, а я теряюсь, хватаясь за ручку двери, еле дышу, пересиливая тремор в пальцах. Страшно сделать шаг вперёд. Мне кажется, что перейдя невидимую черту, уже нельзя будет вернуться обратно. И тогда всё изменится в нашей жизни. Абсолютно всё…

— Девушка, проходите, — подгоняет меня совсем молоденькая медсестра с огромными, как блюдца, голубыми глазами. С виду ей лет девятнадцать. Эдакая маленькая Дюймовочка с высокой, почти неподъёмной капельницей.

Господи, она хоть умеет делать внутривенные инъекции?

Позволяю ей пройти вперёд, сама же на ватных ногах захожу следом. Взгляд падает на больничную кровать, и я едва не теряю сознание, видя его, скованного повязками, в синяках, ссадинах и гематомах.

Женя всё ещё спит. Тяжёлое дыхание вздымает грудь, прикрытую белой простыней.

С каждым оглушающим писком кардиомонитора моё сердце болезненно сжимается в такт с его.

Живой… Божечки, живой!

Трепетное чувство радости, словно сорвавшаяся от испуга птица, взмывает вверх, до самого горла и бьётся.., бьётся.., бьётся как сумасшедшее, кружит голову.

На секунду прикрываю глаза.

Горячие дорожки слёз расползаются по щекам, жгут кожу.

Пип… Пип… Пип… Пип… — звучит в голове этот завораживающий душу звук. Радуюсь, как ребёнок. Я всё вынесу. Всё переживу. Ради нас, ради нашей будущей маленькой семьи.

Растерянная, стою посреди палаты столбом. Всё, что я могу — теребить ворот одноразового халата одной рукой, а другой стирать слёзы на заплаканном лице.

— Женечка… — искусанные из-за волнения губы едва шевелятся, издавая сиплый шёпот. — Родной мой… Любимый…

Сделав глубокий вдох, срываюсь с места и несусь к нему. Останавливаюсь у изножья кровати, вцепляясь пальцами в пластиковое быльце так, что костяшки белеют. Руки невозможно оторвать. Боже мой, я здесь, я рядом, я с тобой. Сегодня, завтра, всегда…

— Можете посидеть рядом с ним на стуле, — озвучивает медсестра, меняя препарат на капельнице.

— Хорошо, — поспешно соглашаюсь, выныривая из собственных мыслей.

— Только будьте осторожны. Ему нельзя сейчас двигаться. Нужно соблюдать полный покой.

— Да-да. Конечно, — соглашаюсь я, поправляя огромный халат на плечах.

Подхожу к нему ближе и, затаив дыхание, рассматриваю его расслабленное лицо.

Веки в обрамлении пушистых ресниц, слегка подрагивают во сне. Лицо кажется темнее из-за синяков, слившихся с лёгкой небритостью. Тёмные вьющиеся волосы с мужским творческим беспорядком окружают голову с перебинтованным лбом. Боязно касаюсь пальцами кончиков его волос на макушке, и тело тотчас прошивает крупными мурашками.

Господи, ночь без него оказалась самой настоящей пыткой.

Целую неделю изо дня в день мы засыпали рядом, сплетая наши тела в единый горячий клубок, а сейчас я боюсь его касаться, чтобы не причинить дополнительную боль.

Почему это случилось с ним? За что ему достаётся столько испытаний?

— Девушка? — поднимаю озадаченный взгляд на медсестру. — Почему он не приходит в себя? Разве наркоз не должен выветриться спустя 4 часа?

— В него влили тонну обезболивающего из-за вывиха плеча. Потерпите немного. Скоро должен очнуться. Если понадобится помощь, жмите на кнопочку у изголовья кровати. Я скоро вернусь.

Когда мы остаёмся наедине, не сдерживаю свои слабости. Первое, что позволяю себе — на пару секунд прижаться губами к его тёплым губам, ощутить горячее дыхание и успокоить взбесившийся ритм своего влюблённого сердечка.

— Здравствуй, Женечка, — мои дрожащие пальцы находят его кисть, подныривают под ладонь и нежно соприкасаются с ней. — Я так по тебе скучала… — шепчу в его губы, ощущая ответную реакцию…

Глава 12. Другая жизнь

Евгений.

«Здравствуй, Женечка… Здравствуй… Здравствуй, Женечка…» — эхом звучит в голове чей-то глухой, едва различимый голос.

Женский?

Не могу понять откуда он доносится. Я его едва слышу на фоне какофонии звуков и чьих-то криков.

«…Она чистая девочка, неискушённая такими как ты, у неё есть жених! Скромный, перспективный парень. У них свадьба на носу. Не смей её трогать и ломать ей жизнь! Ты не тот, кто ей нужен…»

«С чего ты взяла, что знаешь как другим лучше? Она вправе сама решать за себя».

«С того! С твоим статусом соблазнить и трахнуть доверчивую девушку для тебя не доставит большого труда! Верно?! Наговоришь сладких речей, завалишь безумно дорогими подарками, наобещаешь небо в алмазах и смоешься! Хочешь знать, что будет с ней потом?"

«Я знаю всё, что ты мне скажешь... Не стоит утруждаться. Думаю, это не твоё дело».

«Как же я в тебе ошиблась, Женя. Ты такой же похотливый ублюдок, как и большенство мужчин при деньгах и славе. Больше не подходи к ней. Ей ни к чему женатый мужик. Не смей её трогать, лжец! Она заслуживает счастья, которое ты не сможешь ей дать. У тебя оно одноразовое!»

Ничего не соображаю.

Где я? Что со мной? Почему я спорю с Викторией? Мы не виделись с ней слишком долго. И вот она здесь. В моей голове. Сводит меня с ума.

Пытаюсь пошевелиться.

Что-то душное, тяжёлое навалилось мне на грудь, сковало руки и ноги, налило свинцом голову, затуманило глаза…

Почему всё тело затекло?

«…Я так по тебе скучала… Скучала, Женечка… Родной мой… Любимый… Живой… Ты живой…» — снова звучит в голове, как прорываемая сквозь толщу воды мелодия. Мягкая, дрожащая…

Губы обжигает чем-то горячим. Щекотно и, вместе с тем, приятно.

Кажется, я даже чувствую аромат сладко-приторного шоколада или же запах жжённого сахара.

Не могу разобрать.

Увлажняю пересохший уголок рта языком, касаясь чего-то мягкого, тёплого и трепетного. Затем меня снова швыряет куда-то далеко от происходящего. Словно выбрасывает в другую реальность.

Проваливаюсь, как сквозь лёд, и лечу, хватаясь за то, что под рукой.

На лице не хватает приятного тепла, зато оно появляется в области сердца, ощущается жжением, лёгким покалыванием, ползаньем мурашек. И не только там...

Пах пронзает током. Вздрагиваю, ощущая тяжесть и горячее томление в нём.

При этом у меня всё ещё гудит голова…

Налитые свинцом веки не поднимаются.

Снова прислушиваюсь к какофонии голосов и звуков.

«Я с тобой не поеду!»

«Я сказал в машину! Пока не родишь здорового ребёнка, никаких тусовок не предвидится!»

«Ты не имеешь права! Какое тебе дело до моей беременности..?»

«Люблю тебя, Мышь… Выйдешь за меня?»

«Отпусти меня, ты, сумасшедший! Слышишь?! Юдж, дай мне выйти! Я с тобой не хочу никуда уезжать! Остановись!!! Очнись!!! Мы летим в забор!»

* * *

— Стелла!!!

Сделав неудачный рывок, вскрикиваю, оглушая перепуганную вблизи женскую фигуру. Боль прорезает насквозь