Читаем без скачивания Подруги. Друзья. Тринадцать лет спустя - София Чайка

— Дружеский ужин? — Колосков бросил на молчавшего Степана продозрительный взгляд. — Или…

Степан уже хотел прорычать «Или», но его опередила Катя:

— Дружеский ужин. Уже решили, что вам больше по — сердцу — уютный домик на Сосновой или великолепный особняк на Ольховских прудах?

— Милая Катенька, — Ох, как Степану хотелось съездить кулаком по этому ухмыляющемуся, холеному лицу. Жаль, что его обладатель в данный момент являлся их самым главным клиентом. — Я безумно мечтаю рассказать вам, что мне больше всего по — сердцу, но для этого желательно встретиться в другой обстановке.

Негодяй, прямо-таки намекает на интимную встречу невинной женщине. Хотя, откуда Степану знать, что она невинна? Сколько же ей? На вид — двадцать пять. А на самом деле? Неужели тридцать?

Раньше подобными вопросами Степан не заморачивался. Но теперь…

Этого он не может допустить. Стареющий ловелас пытается догвориться с Катериной о встрече!

— Катюша, не сочтите за труд, покажите мне эти домики после работы, допустим завтра?

Ну, уж нет! Этому проныре с пивным брюшком Катерины не видать!

— Прекрасно, господин Колосков, мы с моей помощницей будем счастливы показать вам эти объекты.

Степан с удовольствием наблюдал, как на лице Колоскова появляется выражение, характерное для человека, чьи тщательно продуманные планы неожиданно рушатся. В это мгновение Степан мог бы даже отказаться от сотрудничества с ним, если Колосков откажется.

— Отлично! — директору молокозавода удалось выдавить из себя вежливую улыбку. — Я заеду в ваш офис завтра к семи.

Только тогда, когда молодящийся мужчина отошел от их столика, не забыв на прощанье снова коснуться своими толстыми губами маленькой ручки, Степан осознал, что завтра он снова не сможет встретиться с Тиной.

Глава 7

Оставшуюся часть спектакля Тина упорно игнорировала сидящего рядом Зотова.

Она беспокоилась.

Во-первых, Илья узнал ее тайну. А ведь она так тщательно ее скрывала, особенно от мужчин. Теперь рядом с ним Тина не сможет чувствовать себя увереной на все сто. Плохо.

Во-вторых, Зотов проявил себя далеко не бескомпромиссным и чванливым, как она привыкла считать, а напротив — внимательным, даже слишком. Это значит, что она не так хорошо разбирается в мужчинах, как считала.

И, наконец, в-третьих, ей не удалось остаться равнодушной к поцелую, так неожиданно на нее обрушившегося. Тина не успела собраться с мыслями, подготовиться и… ответила, хотя не должна была этого делать ни при каких обстоятельствах.

Хотя… Может, она все-таки желала этого поцелуя? Подсознательно?

То, что Зотов хочет ее, Тина нисколько не сомневалась. Пусть он сколько угодно конспирирует за веками свой стальной взгляд, ей известны и другие признаки желания, которые не удавалось скрыть от нее еще ни одному мужчине.

Даже сейчас, когда Тина не смотрела в его сторону, она остро ощущала, как напряжена его рука, лежащая на соседнем подлокотнике, как Зотов периодически ерзает в кресле, стараясь найти более удобное положение, чувствовала жар его большого тела и, конечно же, запах настоящего мужчины, когда рядом с ним находится желанная женщина.

Он молчал, так же упорно, как и Тина. И, наверное, точно так же как она, слышал перешептывания за их спинами.

Ее не беспокоило, что болтают о ней сплетники, и Зотова, кажется, тоже. Но даже если его это волновало, Тина могла только позлорадствовать по этому поводу — никто его за руку в такое людное место не тянул.

Постановка оказалась довольно удачной, а игра актеров почти безупречной, но Тина вздохнула с облегчением, когда цветы вручили, аплодисменты отзвучали, и занавес опустился.

Слишком сильным оказалось напряжение между ней и Зотовым. С языка Тины уже готовились сорваться очередные колкости — все, что угодно, лишь бы получить повод побыстрее избавиться от этого мужчины. Его присутствие страшно нервировало Тину. Даже в тот краткий миг, когда он взял ее под локоть, чтобы помочь спуститься в толпе с широкой театральной лестницы, Тину будто током ударило, и она дернулась. Чересчур внимательный Илья тотчас бросил на нее один из своих загадочных взглядов. Заметил, негодник.

Да, физические контакты между ними нужно абсолютно исключить. Это слишком опасно и слишком соблазнительно.

Алевтина уже надеялась, что пытка закончилась, и сейчас они расстанутся у выхода — во всяком случае до завтра, когда рядом прозвучал хрипловатый женский голос.

— Новая пассия, Илья. — Тина обернулась. Долговязая блондинка, перегородившая им дорогу, оказалась красивицей. Вот только опущенные вниз уголки тонких губ придавали ей хронически недовольный вид. А в эту минуту еще и презрительный. — А ты сообщил ей, что женат?

Только этого не хватало! Тина поклялась матери, что никогда не будет целоваться с женатыми мужчинами, не говоря уже о том, чтобы встречаться с ними.

В тот день, когда отец бросил их с мамой ради любовницы, и четырнадцатилетней Алевтине пришлось приводить в чувства бьющуюся в истерике мать, она решила, что ее больше не оставит ни один мужчина. Это — ее прерогатива.

Хотя мама уже много лет жила вместе с дочерью в столице и работала в женском журнале переводчиком, Тина ни разу не изменила своим принципам. Всех своих мужей Алевтина бросала первой, как только замечала, что они начинали смотреть на нее прохладно или вовсе прекращали замечать.

Сегодня мужчина впервые заставил ее нарушить собственное обещание.

Неожиданное ощущение предательства заставило Алевтину бросить на его виновника гневный взгляд.

Катерине очень не хотелось, чтобы ужин заканчивался.

Сегодня Степан смотрел на нее так необычно заинтересованно, что сердце девушки пело от радости и удовольствия. Она чувствовал, как горят ее щеки, и видела, как сверкают, глядя на нее, глаза Степана. На Катю еще никто так не смотрел.

Масленый взгляд Колоскова, который вызвал довольно странную реакцию со стороны шефа, не шел ни в какое сравнение с таинственным теплым мерцанием в глазах Степы.

Они даже потанцевали — медленный танец, и именно так, как об этом мечтала Катерина — близко, касаясь коленями и бедрами. Крепкие ладони прижимали ее к разгоряченному мужскому телу за талию, и Катя чувствовала его частое дыхание на своем лбу. Она ощущала себя в объятиях Степана Дюймовочкой — обожаемой и лелеемой.

Когда умолкла музыка, она могла бы поспорить, что шеф с явным нежеланием и чересчюр медленно отодвинулся от нее. Возможно, и ему понравился этот вечер? И танец? И сама Катя?