Читаем без скачивания Мы погибнем вчера - Ивакин Геннадьевич

– Комвзвода?

– Лейтенант Винокуров. Виталь, а прокатит?

– Документы в сейфе остались. Кто проверит?

– Так документы-то документами… А в штабе армии, наверняка, сведения есть?

– Бог не выдаст, свинья не съест. Да тот полк еще осень пропал. И документы уже не тут, а в Москве.

– Может, все-таки, на контузию спишем? Я зрачками дрожать умею, как при сотрясении бывает… – сообщил Захар.

– Я-то не умею! Да и никто из-за двух окруженцев не будет запрос в Генштаб отправлять.

– Ага. Не будут. Тупо к стенке поставят. Про особистов не читал, что ли?

– Как в плен попал?

– Контузило. Потерял сознание, очнулся – рядом немцы.

– Как бежал?

– С тобой из эшелона ночью выпрыгнул, доску в вагоне вместе оторвали. За нами еще прыгали, но найтись не могли.

– Где знамя нашел?

– После побега через те же места пробирались. В сейфе нашли.

– Почему секретные документы с собой не взял?

– Так там целый сейф. А идти неизвестно сколько. Закидали его листвой. Могу место указать. В углу между дорогой Ивантеевка-Демянск и речкой Полометь.

– Где книжка красноармейская?

– Немцы отобрали.

– Оружие – где взял?

– В лесах подобрали.

– Ладно, более-менее нормальная легенда. Лучше, чем твоя – ничего не помню, сознание потерял, бац и уже ползу к нашим…

– Зато, Виталя, согласись. Правдивее.

– Правдивее. Но для нас, а не для особиста. Ну что, двинули?

Стемнело окончательно. И они очень осторожно выползли на поле.

Немцы, почему-то, ракеты не пускали.

Ребята подползли к первой воронке и съехали в нее по глине. Подышали. Осторожно высунули нос, пытаясь определить расстояние до следующей. Снова поползли. Снова воронка. Снова съехали. Тишина. Еще одна… Потом четвертая…Вот уже между холмами, и слышно как разговаривают гансы наверху.

И тут взлетела первая.

Хорошо, что они лежали в относительно глубокой, не минометной, ямке.

И только они собрались ползти, как со второго холма взлетела вторая ракета.

И так по очереди – слева, справа, слева, справа…

Минут через тридцать Виталик рискнул, махнув рукой Захару – мол, за мной.

Похоже, им чертовски везло. Несмотря на свет, их так и никто не заметил.

Пока они не доползли до конца лощины к выходу на поле перед нашими траншеями.

А вот там то и оказался тот самый ряд колючки с навешанными на нее консервными банками.

– Чего делать будем? – шепнул Захар на ухо Виталику.

– Кино смотрел? – не задумываясь, ответил тот. – Подползаем тихонечко. Я осторожно подымаю проволоку – ты ползешь. Проползаешь – перехватываешь у меня, я ползу – ты держишь. Понял?

Захар кивнул.

– Пошли!

Им опять повезло. Именно в этот момент фрицы перестали бросать свои светюльки.

Очень осторожно… Очень медленно… Очень бесшумно…

Но они переползли через колючку. И свалились в новую воронку.

И гансы опять закидали ракеты.

Виталик беззвучно засмеялся:

– Как будто помогает кто-то! Вот верил бы в Бога, решил бы что ангелы. Передохнем.

Лежали почти час, уже не рискуя на нейтралке ползти под светом.

Как только немцы сделали перерыв – дернулись вперед. Перебежкой. Захар впереди, Виталик сзади.

Виталик!

Тишину уже майской ночи разорвал грохот взрыва.

Захар свалился, подрубленный взрывной волной.

Сзади гортанно заорали что-то, пуская ракеты одну за другой, спереди захлопали десятки одиночных выстрелов.

Захар обернулся и увидел корчащегося, поджавшего ноги Виталика. Подполз обратно и увидел как тот, прокусив губу до струйки крови и вытаращив белые от боли глаза, старается не кричать. Вертясь на одном месте, он обхватил ноги руками и поджал их к себе.

Захар сунулся туда и обомлел, увидев, как вместо правой ступни, торчат сахарно-голубоватые, в свете немецких ракет, осколки костей и хлещет черная кровь.

Он так и не понял, как это смог сделать, взвалив на себя почти центнер, пробежать несколько десятков метров в длиннополой, путающейся под ногами шинели, под обстрелом, по разбитой воронками земле.

Но смог. С разбега прыгнув в нашу траншею…

Он слабо понимал – что происходит, словно пьяный, воспринимая суматоху вокруг. Кто-то потащил Виталика по жирной грязи, кто-то лупил по щекам, чего-то спрашивая…

…Через час, после того как напоили крепким – и сладким! – чаем, Захара привели в командирскую землянку.

Там сидели три мужика – двое с тремя кубиками на малиновых петлицах, а третий с одной шпалой.

В кубиках и шпалах Захар разбирался не больше, чем японских иероглифах. Чего-то помнил, например то, что шпала – это, вроде бы, больше, чем кубик. Но насколько больше одна шпала трех кубиков? И почему у одного звезда на рукаве над углом шеврона? Ладно… Разберемся, по ходу…

Его размышления прервал голос 'шпалы':

– Ну?

– Э? Чего? – удивился Захар.

– Боец, охамел?

Захар вспомнил, что надо представиться.

– Захаров Георгий Анатольевич. Рядовой. – И приложил руку к рыжей от грязи пилотке.

Командиры с кубиками засмеялись, а 'шпала' покачал головой:

– А по форме разучился, твою мать?

Захар вспомнил, чему его учил Виталик:

– Рядовой Захаров!

– Откуда, рядовой Захаров?

– Оттуда… – кивнул он в сторону двери.

– Клоун, млять? Или контуженный? – разозлился 'шпала'.

– Это… Ага. Есть немного…

– Полк какой, идиот?

– Аааа.. Так это… Вот. – Захар лихорадочно, путаясь в петельках, расстегнул шинельку и стащил гимнастерку.

Командиры с любопытством смотрели на его манипуляции.

Размотав полотнище знамени, Захар развернул его перед собой. В сумрачном свете коптилки, красный цвет почернел, ровно запекшаяся кровь, но золотые буквы все одно ярко светились: '86-ой полк 180-ая стрелковая дивизия'.

В землянке повисло молчание…

– Ну, рядовой… Ты, где его взял? Полк же еще осенью погиб… Весь.

Захар, вспоминая легенду, объяснил внимательно слушавшим командирам свою 'историю'.

– Ишь ты… Чего-то ты не очень похож на бежавшего из плена… Толстоват.

– Извините, товарищ э-э-э… командир! – пожал плечами Захар. – Комплекция такая!

– Ну ладно, с этим пусть в особом отделе полка разбираются. Но все равно, молодец, молодец… – 'Шпала' подошел к Захару и похлопал его по плечу. – 'Отвагу' заслужил! Если бы с документами был. Ну, ничего, особисты разберутся, попрошу тебя к нам вернуть. ВУС какая?

– А? – не понял Захар?

– Специальность, говорю, какая?

– Географ так то, четвертый курс. – Словно извиняясь, сказал Захар.

– Тьфу ты… Воинская какая? – постучал его по лбу желтым от никотина пальцем командир.

– Рядовой!

– Тебе надо фамилию сменить. С Захарова на Швейка. – Подал голос один из 'кубиков'. Второй засмеялся, а 'шпала' пошел обратно к своему чурбаку, заменявшему табурет.

– А я уж хотел спросить, не родственник ли тебе генерал Захаров, Георгий Федорович! Да у генерала таких родственников быть не может!

Захар расслабился, переступил с ноги на ногу и сказал:

– Хы. Да кабы у меня генерал родственником был бы, разве я бы здесь стоял?

Только по окаменевшему лицу 'шпалы' он понял, что ляпнул что-то не то!

– Ты что, сука, себе позволяешь… У самого товарища Сталина сыновья воюют! Яков Иосифович погиб в сорок первом, тебя, сволочь, защищая!

Покрасневший командир подскочил к нему и врезал мощную плюху в правое ухо. И выскочил из землянки.

– У капитана сын погиб в Гомеле. 12 лет ему было. Немцы расстреляли, когда он одного из тэтэхи ранил. Вот так. – Отстраненно сказал один из 'кубиков'.

И тут майор влетел обратно с каким-то бойцом-азиатом:

– Култышев! Посадить его в отдельную землянку и глаз не спускать со сволочи! Хотя нет! Какая на хрен землянка? В щель его. И глаз не спускать. Завтра расстреляем перед строем как дезертира!

Узбек с русской фамилией сделал шаг в сторону и снял ППШ с плеча.

Захар обалдел:

– За что!? Товарищ капитан! Я же не дезертир, я же наоборот!

Но боец Култышев недвусмысленно указал ему путь стволом.

– Эй! – Засуетился Захар. И, тут же получив пинок под зад, вылетел из землянки.

Накрапывал мелкий обложной дождь. Глина чавкала под ногами, ровно голодный пес.

– Слышь! А почему ты Култышев, если ты узбек? – поинтересовался Захар у конвоира.

– Я не узбек, а удмурт. Понял?

– А похож на узбека… – вякнул Захар и получил мощный удар прикладом между лопаток, так что тут же свалился в грязь мордой. – Блин, и пошутить нельзя…

– А еще меня батя научил стрелять. – Невозмутимо добавил боец Култышев. – Если дернешься, я тебя даже из 'папаши' достану. Понял?

И усилил аргумент пинком под ребра.

– Больно же… – просипел Захар. – Шуток что ли не понимаешь?