Читаем без скачивания Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

В первые два дня путешествия ничто не намекало на то, что путь будет опасным. Острон мысленно молился Мубарраду, чтобы он таким и остался до самого Тейшарка -- как сказал Адель еще в первое утро, это город, в который они направляются. Одна из двух древних крепостей на юге, величия которой, со слов самого Аделя, тем, кто ее не видел, было и не представить.

-- Я хорошо знаю эти места, -- говорил Адель, вглядываясь в темноту на самой границе очерченного светом пламени круга. -- Если сделать петлю к западу, можно попасть в оазис Кафура, ты, должно быть, слышал о нем, господин Мансур?

-- Вне всякого сомнения, -- пробормотал дядя, сидевший со скрещенными ногами неподалеку. -- Наше племя в иные годы стояло там лагерем, но давно. Я знаю окрестности до самой Вади-Самра, Адель. На ее берегах охотился на львов в сезон дождей. Но вот что за ней?

-- Земли почти необжитые, -- отозвался парень. -- Я знавал пару человек из других кланов, которые там бывали, но в последнее время и те, насколько я слышал, предпочитают кочевать только до западного берега.

-- А о причинах ты не слыхал?

Адель пожал плечами.

-- Говорили, будто там начали пересыхать источники воды в оазисах.

Дядя хмыкнул и нахмурился. Подобные разговоры они вели третий вечер, и Острон обычно не вмешивался в них, -- ему просто было нечего сказать. Обо всем, что он узнал о местности, кочуя с племенем, мог рассказать дядя, кочевавший куда дольше него: раза так в два. Насчет пути до стены Эль Хайрана -- и подавно, у Острона было лишь мутное представление о том, что если несколько дней, возможно, недель идти на юг, то рано или поздно упрешься в нее носом.

Дядя Мансур и Адель замолчали; дядя завернулся в бурку и выудил трубку, принялся набивать ее. Блики пламени освещали лицо Аделя, мерцали в его прозрачно-синих глазах. Среди нари много синеглазых; возможно, потому, что они часто смотрят на небо.

-- А как выглядит Тейшарк? -- спросила Сафир. Адель перевел взгляд на нее. Легкий укол зависти уязвил Острона, но тот уже начал привыкать. Да, этот чужак бывал на стене Эль Хайрана, а он, Острон, никогда от своего племени не уходил, что теперь поделаешь.

Может быть, он, Острон, и вовсе не годится для героических подвигов: в конце концов, еще дядя ему говорил, что он чересчур для этого осторожен.

-- Это прекрасный город, -- задумчиво произнес Адель. -- Я бы сказал, для меня... это было что-то вроде мечты. О том, что было бы, если бы все шесть племен объединились: ведь Тейшарк был построен в результате такого союза. В то время, когда я был там, даже близость владений темного бога не омрачала белых стен Тейшарка. ...Ты видела когда-нибудь оседлые поселения, Сафир?

-- Однажды мы подошли близко к морю и видели деревню ассаханов, -- сказала девушка. -- Мне говорили, эти деревни называются таманы.

-- Таман, да, -- Адель улыбнулся. -- Они тоже строят белые домики из известняка. Многие здания в Тейшарке были выстроены их руками. Там есть целый район, полностью застроенный ассаханами, очень красивый, особенно если смотреть сверху, из башен.

-- Там есть башни?

-- Конечно, есть. Тейшарк окружен стеной, которая с юга примыкает к самому Эль Хайрану. Смотровые башни расположены на равном расстоянии по всей длине стены, так что часовые могут видеть все, что творится вокруг города. И внутри тоже. Башни строили китабы, -- заметил Адель. -- Они горные жители, непревзойденные мастера работы с камнем, и когда смотришь на творения их рук, кажется, будто камень сам пожелал принять свою форму, а не человеческие руки заставили его.

-- Китабов я никогда не встречала, -- заметила Сафир.

-- Встретишь в Тейшарке. Их и там не очень много, но в Тейшарке можно встретить представителей всех племен.

-- Ты говоришь об этом городе с таким восторгом, -- пробормотал Острон. -- Как же вышло, что ты покинул Эль Хайран, Адель?

Лицо Аделя чуть помрачнело. Он поднял голову, глядя на небо, и сказал:

-- В Тейшарке я пробыл не очень долго. Нас направили на восток, к Внутреннему морю, где требовались подкрепления. Я и мои товарищи, мы несли стражу на одном из далеких постов; эти места всегда считались не слишком опасными, ведь одержимые в основном появляются западнее, и поэтому командир разрешил нам, юнцам, служить именно там, хотя бойцов там мало, и мы были вчетвером под начальством более опытного человека. Когда одержимые напали на наш пост, мы немедленно разожгли сигнальный костер, а помощь пришла не сразу. Нас было пятеро против целого отряда, двоих моих товарищей зарубили сразу же. Меня ранили в ногу, и если бы не капитан, сражавшийся с одержимыми практически в одиночку, я бы не выжил. К счастью, подмога все-таки явилась, и одержимых прогнали назад, в Хафиру...

-- Хафира? -- слабым голосом переспросила Сафир.

-- Да, -- Адель кивнул, и на его лице показалась кривая какая-то усмешка. -- Это пустыня за Эль Хайраном. Гиблые места. Ничто там не растет, и обычные животные избегают Хафиры, как огня.

-- После того нападения ты и покинул Эль Хайран? -- нахмурился Острон.

-- Да, -- спокойно согласился Адель. -- Я был ранен и едва был в состоянии ходить. Мой лучший друг погиб в бою, защищая меня; я думал, что меньшее, что могу сделать -- это сообщить о его гибели его родным.

-- И ты не вернулся туда.

-- Ну, теперь возвращаюсь. Знаешь, говорят, что Эль Хайран оставляет в душе воевавшего на ней свою отметку. Побывав там, уже никогда не будешь прежним.

***

Ослепительный бриллиант солнца висел над самыми головами; четверо путников шли на юго-восток. Три пары сапог меряли бесконечные пески: впереди шел Адель, сразу же за ним -- дядя Мансур, ведший в поводу вьючного верблюда. На втором верблюде верхом ехала Сафир. Острон замыкал их маленький отряд.

Вот уже почти неделя, как они покинули оазис, и вся эта неделя тянулась чередой очень белых и скучных дней. Сколько Острон помнил себя, они всегда так перемещались по пустыне, неспешно и спокойно, хоть и, конечно, гораздо большим числом; во главе шли старейшины племени, благодаря своему положению -- налегке, лишь с ятаганами, они и выбирали путь. Плавно ступали горбатые верблюды, между которыми шли люди -- белые силуэты в просторных бурнусах и разноцветных, но тоже светлых хадирах. Время от времени заржет лошадь, которую ведут в поводу хозяева, или кто-то запоет вполголоса монотонную песню, больше похожую на бормотание, -- и все. Болтать во время перехода было не принято. Еще маленьким мальчиком Острон ездил на верблюде дяди и смотрел по сторонам, хотя смотреть было особенно не на что: только бескрайняя пустыня вокруг да все те же хадиры кочевников.

И теперь, ступая следом за верблюдом Сафир, Острон улыбнулся себе под нос. Все-таки эти привычки из нари так просто не вытравишь. Веками они кочевали по пустыне, и вот пожалуйста -- хотя их отряд состоит из четырех человек, и отправляются они с достаточно мрачной целью, а дядя и Адель ведут себя так, будто они старейшины во главе нормального племени. Словно это всего лишь обычный переход из одного места стоянки в другое.