Читаем без скачивания Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани) - Виктор Салошенко

Все же, как и его великие предшественники — Ленин, Сталин, Хрущёв, Брежнев, Андропов, фигура Горбачёва требует, на мой взгляд, более пристального рассмотрения, в первую очередь, для понимания механизмов внутрипартийной борьбы и ситуации, в которой волею судьбы оказался Иван Кузьмич Полозков.

Каким образом, вообще возникла на партийном Олимпе фигура М. С. Горбачёва?

Любопытное высказывание по этому поводу Е. К. Лигачева было опубликовано в итальянской газете «Стампа».

— Горбачева могли и не избрать Генеральным секретарем?

— Я говорю по зрелому размышлению, что на его пост мог быть избран и другой человек. И добавлю, что, по моему мнению, я сыграл незаменимую роль в его назначении. И не я один: также Громыко, Соломенцев, Чебриков и Долгих. Кое-кто попытался недавно сказать на закрытом заседании, что наша роль не была решающей, я заявил протест, и Горбачев меня поддержал: «Егор Кузьмич говорит правду, был готов другой кандидат».

2

«…Вечером 19 сентября 1978 года на железнодорожной станции «Минеральные Воды» на Северном Кавказе сделал

34*

непредусмотренную остановку поезд специального назначения. В нем из Москвы в столицу Азербайджана Баку ехал Генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Леонид Ильич Брежнев в сопровождении своего помощника Константина Устиновича Черненко. На перроне курортного городка их встречали председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов, проходивший курс лечения в соседнем Кисловодске, и партийный хозяин Ставропольского края, в который административно входили Минеральные Воды, Михаил Сергеевич Горбачев. К слову сказать, Андропов и Горбачев были уроженцами здешних мест, и это землячество послужило пусть не единственной, но одной из причин их дружбы, хотя между ними было почти 17 лет разницы. А укрепили эти отношения регулярные наезды Андропова в ставропольский санаторий «Красные камни»: таинственный шеф тайной полиции предпочитал лечиться в родных местах. По долгу службы и на правах хозяина Горбачев обхаживал своего высокого гостя, но делал это деликатно, ненавязчиво, со свойственным ему тактом и с учетом отличия Андропова от других кремлевских олимпийцев: Андропов не пил, не охотился, шумным компаниям предпочитал уединение, даже отдыхая и лечась, продолжал работать, поддерживая круглосуточную связь с Москвой. Вот и сейчас он вынужден был прервать свой отдых, чтобы встретиться с Брежневым и его ближайшим другом и доверенным лицом Черненко. По протоколу и субординации ни Андропов, ни тем более Горбачев не могли пренебречь этой встречей. Да и не в их интересах было её пропустить.

Брежнев мог проехать в Баку, не останавливаясь на станции «Минеральные Воды». В этой остановке дорожной необходимости не было, вопрос о ней был решен в самую последнюю минуту перед отъездом из Москвы. Организатором встречи был Андропов, а её бенефициантом — Горбачев. За время этой краткой остановки решилась его судьба — к концу года он уже был в Москве. А так как сам факт этой встречи был отмечен в советской прессе, то её следует считать исторической: 19 сентября 1978 года на перроне маленькой кавказской железнодорожной станции сошлись четыре человека, которые в разное время являлись официальными руководителями Советского Союза: Андропов, Брежнев, Горбачев, Черненко.

Политическое вознесение Михаила Сергеевича Горбачева явилось результатом, а точнее, побочным продуктом «больших кремлевских игр», которые в 1978 году вступили в реша ющую стадию. Для того чтобы Горбачев попал в Москву, судьбе пришлось столкнуть в жестоком поединке двух его главных покровителей: Юрия Владимировича Андропова и Фёдора Давыдовича Кулакова. Закончился он победой первого и гибелью последнего. Впервые после расстрела Берия в 1953 году борьба за власть привела к убийству в Кремле.

Вот как это было.

Неожиданный рывок в карьере Горбачева, правда, в пределах его ставропольских пенатов, где он пробыл более двадцати лет после окончания Московского университета, произошел, когда руководителем Ставропольского края был прислан из Москвы Кулаков.

Именно под началом Кулакова Горбачев проделал значительную эволюцию от идеологического ортодокса — сталиниста, каким он был в Московском университете, до реформатора — хрущевца, что, безусловно, должно было ему помочь сориентироваться в непредсказуемые хрущевские времена. Откуда было знать Горбачеву, что неожиданно для мира, страны и для самого себя этот реформатор — самоучка и потрясатель советской системы уйдет на пенсию «ввиду преклонного возраста и по состоянию здоровья» — такова была официальная формулировка отставки Хрущева. Любопытно, что именно в Ставропольском крае, когда там секретарствовал Кулаков, окончательно вызрел приведший к падению Хрущева заговор бывших его соратников во главе с Брежневым.

Впоследствии Горбачёв с болью в сердце узнает о том, что в ночь с 16 на 17 июля 1978 года Фёдор Давыдович Кулаков, как сообщило ТАСС, «скончался от острой сердечной недостаточности с внезапной остановкой сердца». Одновременно КГБ распространил слухи, что крестьянский сын Фёдор Кулаков после неудачной попытки захватить власть перерезал себе на античный манер вены.

Люди, близко знавшие Кулакова, опровергали оба сообщения, утверждая, что он был здоров, как бык, не знал, что такое головная боль либо простуда, был неисправимым оптимистом. Детальный и одновременно путаный отчет специальной медицинской комиссии во главе с главным кремлевским врачом Евгением Чазовым вызвал еще большие подозрения, которые были косвенно подтверждены тем фактом, что ни Брежнев, ни Косыгин, ни Суслов, ни Черненко не явились на похороны своего коллеги по Политбюро. Случай — беспрецедентный в разработанном до мелочей церемониале похорон на Красной площади!

Горбачеву повезло с вотчиной, которая досталась ему в партийное владение, ибо хотя все административные единицы в СССР теоретически равны между собой, но некоторые, как сказал бы Оруэлл, «равнее». В частности, далеко не во всех из них имелись лечебницы для высшей партийной элиты.

В одну из них, «Красные камни» под Кисловодском, и зачастил Юрий Владимирович Андропов, чтобы подлечить почки и диабет, а отчасти из ностальгических чувств: санаторий находился в нескольких десятках километров южнее станции «Нагутская», где будущий шеф КГБ и Генеральный секретарь родился 15 июня 1914 года. (Казачья станица Привольная, где спустя 17 лет родился Горбачев, расположена на северо — запад от Кисловодска).

Андропов жил в уединенном коттедже (фактически навсегда закрепленной за ним казенной даче) и ни с кем не общался, если не считать регулярно приезжающих к нему из Москвы сотрудников организации, которую он возглавлял. Его пребывание в «Красных камнях» было окутано тайной и вызывало острое любопытство у других отдыхающих, которое никак, однако, не могло быть удовлетворено, ибо его дача днем и ночью охранялась переодетыми агентами КГБ. Единственный, для кого Андропов делал исключение, был Горбачёв. Его машину со ставропольским номером охрана таинственной дачи пропускала беспрепятственно. Однажды небольшой кортеж автомобилей, включая один ставропольский, отправился в сторону станции «Нагутская». Это гостеприимный хозяин здешних мест устроил своему высокопоставленному земляку сентиментальное путешествие. Неизвестно, удалось ли тогда Андропову обрести, как сказал бы Марсель Пруст, «1етрз регйи» или хотя бы испытать несколько приятных мгновений, связанных с детскими воспоминаниями.

Вскоре, однако, укромная дача в «Красных камнях» из лечебно — лирического места превращается в плацдарм, с которого Андропов начинает свой крестовый поход против коррупции.

При умирающем Андропове Романов и Горбачев были единственными претендентами на пост руководителя партии, а значит, и страны. Оба — секретари ЦК, оба сравнительно молоды (хотя и с разницей в 8 лет). Судьба свела их в совершенно искусственную, фальшивую пару по сугубо внешним анкетным признакам: ведомственным, возрастным, социальным и национальным. На самом деле они соперничали друг с другом, как Гладстон и Дизраэли либо, если брать советскую аналогию, как Сталин и Троцкий при умирающем

Ленине. И политическая жизнь в Кремле — сначала тайно при умирающем Андропове, а потом все более открыто при умирающем Черненко — приняла постепенно характер отчаянной борьбы между Романовым и Горбачевым. В разные периоды этой борьбы в неё вовлекались и другие члены кремлевской элиты: кто на стороне Романова, а кто — Горбачева.

О чем думал Андропов, давая им параллельные, равные посты и уже тем самым невольно противопоставляя?

У него было такое ограниченное число своих людей в Кремле, когда он пришёл к власти, и он так остро нуждался в сторонниках своего курса, что в срочном порядке вызывал в столицу тех, кто успел доказать свою эффективность на местах. Например, Виталия Ивановича Воротникова, который прошел, как писали «доброжелатели», железной метлой по остаткам медуновской команды в Краснодарском крае; Гейдара Алиевича Алиева, который провел в Азербайджане такую жестокую борьбу с коррупцией, что смертный приговор за экономические преступления стал там обыденным явлением; Егора Кузьмича Лигачева — из Томска и наконец Григория Васильевича Романова — из Ленинграда.