Читаем без скачивания Правила Дома сидра - John Irving

Память у него удивительная. Он помнит все размеры эфирных масок, которые д-р Кедр сам делал для своих пациенток. Обычное махровое полотенце складывал конусом, прослаивая для жесткости картоном, заталкивал внутрь ватный тампон для эфира — вот и вся премудрость. Грубое сооружение, но д-р Кедр делал его в считанные минуты — ведь у каждого лица свой размер.

Гомер предпочитал готовые маски; они делаются из проволочной сетки в форме половника и обтягиваются слоями марли. Именно в такую маску, стоявшую на ночном столике, он и поместил знаменитый огарок свечи из дома сидра. В ней он держал мелочь, иногда клал часы. Гомер заглянул в нее, там сейчас лежали жевательная резинка в выцветшей обертке и черепаховая пуговица от твидового пиджака. Марля пожелтела, запылилась, ну это пустяки, недолго ее сменить. «Да, Гомер, кажется, все-таки быть тебе героем».

Спустился на кухню — там Анджел катал Уолли в инвалидном кресле, стоя сзади на перекладине и отталкиваясь ногой, — их любимая забава, когда муторно на душе. Анджел здорово разгонял кресло, сам Уолли так бы не смог; он только рулил, стараясь избежать столкновения с мебелью; несмотря на талант навигатора и простор кухни, он не всегда успевал менять направление, и они врезались то в стол, то в шкаф. Кенди сердилась на них, но они все равно играли, особенно когда ее не было дома. «Это мы летаем», — говорил Уолли. Чаще всего они летали, когда находила хандра. Сейчас Кенди не было дома, она пошла за Роз Роз. И они разошлись вовсю. Но, увидев лицо Гомера, тут же остановились.

— Что случилось, старик? — спросил Уолли друга.

Гомер опустился на колени перед креслом и спрятал мокрое от слез лицо в его безжизненные колени.

— Доктор Кедр умер, — сказал он сквозь сдавленные рыдания.

И пока он плакал, Уолли держал в ладонях его голову. Но это длилось недолго; насколько он помнил, только один сирота в приюте, Кудри Дей, мог плакать, не переставая, часами; вытерев слезы, Гомер сказал Анджелу:

— Я расскажу тебе одну коротенькую историю. И мне нужна будет твоя помощь.

Оба пошли в сарай, где хранились садовые принадлежности. Гомер взял маленькую банку с эфиром, проколол булавкой. От паров эфира у него слегка заслезились глаза; он никогда не мог понять, что хорошего Кедр находил в эфире.

— К эфиру у него было наркотическое пристрастие, — сказал он сыну. — Но больным Кедр давал эфир, как волшебник. Помню, пациентки во время операции разговаривали с ним, а боли не чувствовали. Так точно он дозировал.

Затем они вернулись в дом, поднялись с банкой эфира наверх, и Гомер попросил Анджела постелить в его комнате вторую постель — сначала клеенку, которую стлали Анджелу, когда тот еще нуждался в подгузниках, поверх — чистую простыню и пододеяльник.

— Для малышки Роз? — спросил Анджел.

— Нет, не для малышки, — сказал Гомер. И стал распаковывать инструменты.

Анджел сел на кровать и не отрывал глаз от отца.

— Вода кипит, — крикнул снизу Уолли.

— Ты помнишь, я тебе рассказывал, что я помогал доктору Кедру? — спросил Гомер.

— Да, — ответил Анджел Бур.

— Я был хороший помощник. Очень хороший. Я не любитель, Анджел, я настоящий профессионал. Это и есть моя коротенькая история, — сказал Гомер и оглядел инструменты: где, что и как лежит. Порядок — идеальный. Годы над умением не властны.

— А дальше-то что, рассказывай, — попросил Анджел. Внизу, они слышали, Уолли летал уже по всему дому.

А наверху Гомер Бур, меняя на старой маске марлю, продолжал свой рассказ. Начал с работ: Господней и дьявола — и сразу же объяснил, что для Уилбура Кедра все, что он делал в приютской больнице, было богоугодным делом.

Кенди насторожилась, когда фары джипа четко высветили на фоне темного неба фигуры сборщиков: они сидели на крыше дома сидра бок о бок, как большие нахохлившиеся птицы. Она подумала, что наверху собралась вся бригада. Но это было не так, отсутствовали двое — мистер Роз и его дочь. Они были в доме, остальные сидели на крыше и ждали, как было велено.

Кенди вышла из джипа — никто сверху не окликнул ее. Окна темные, света в доме нет. Если бы не силуэты на фоне неба, она бы подумала, что все уже спят.

— Привет! — крикнула Кенди сборщикам. — Вот увидите, в один прекрасный день крыша под вами провалится.

Никто на приветствие не ответил, и это насторожило Кенди. Сборщики были явно чем-то испуганы. Потому и молчали. Они понимали, — мистер Роз делает с дочерью плохое, но заступиться за нее не могли, боялись.

— Глина! — позвала Кенди.

— Да, миссус Уортингтон, — ответил тот.

Кенди подошла к углу дома, где крыша слегка осунулась вниз; тут стояла старая садовая лестница, упиравшаяся в карниз крыши. Никто из работников, однако, не поспешил помочь ей.

— Персик! — опять позвала Кенди.

— Да, мэм, — отозвался тот.

— Подержи, пожалуйста, лестницу, — сказала Кенди. Глина с Персиком держали лестницу, а Котелок протянул руку, когда голова ее показалась над карнизом. Сборщики потеснились, и она села рядом с ними.

В темноте не разберешь, но Роз Роз явно на крыше нет, как нет и мистера Роза, иначе он бы уже приветствовал ее.

Вдруг прямо под ней послышались какие-то звуки и чей-то негромкий голос. Кенди было подумала, это во сне лепечет малышка, но лепет скоро перешел в плач.

— Когда ваш Уолли был маленький, все было по-другому, — сказал Котелок. — Как будто в другой стране. — Взгляд его блуждал по мерцающей цепочке огней на далеком берегу океана.

Звуки внутри дома слышались все отчетливей.

— Хорошая ночь, мэм, правда? — громко сказал Персик, стараясь их заглушить.

Ночь решительно была нехорошая, глухая. Теперь уже не было сомнений, что за звуки доносятся из темного дома. К горлу Кенди подступила тошнота.

— Осторожнее, — предупредил ее Глина, когда она встала. Неожиданно Кенди присела и стала колотить по жестяной крыше.

— Крыша совсем старая, миссус Уортингтон, — сказал Котелок. — Можно провалиться.

— Помогите мне сойти вниз, — приказала она.

Глина с Персиком взяли ее за руки, Котелок пошел вперед. Спускаясь с крыши, Кенди старалась шуметь как можно громче.

— Роз, — крикнула она еще с лестницы. У нее язык не повернулся назвать девушку этим дурацким именем «Роз Роз»; не могла она произнести и «мистер Роз». И она еще раз крикнула: — Роз!

Она и сама не знала, кого зовет, но в дверях дома сидра появилась фигура мистера Роза. Он все еще одевался, заправлял рубашку в штаны и застегивал их. Он ей показался старше, суше; и хотя как всегда улыбался, но смотрел в глаза без обычной самоуверенности и вежливого безразличия.

— Ничего мне не говорите, — сказала Кенди. Впрочем, что ему было говорить? — Ваша дочь с ребенком поедут со мной.

Миновав мистера Роза, она вошла в дом и, нащупывая выключатель, почувствовала под рукой измочаленный листок бумаги с правилами дома сидра.

Роз Роз сидела на кровати; она уже надела футболку и джинсы, но еще не успела застегнуть их; на коленях — смятый купальник, в спешке по неумению она не смогла натянуть его; в руке ботинок, другой где-то под кроватью. Кенди нашла его, надела девушке на босую ногу, носков у Роз Роз не было. Завязала шнурок. Роз Роз сидела на кровати не двигаясь, Кенди надела и завязала второй ботинок.

— Ты пойдешь со мной, — сказала она девушке. — Вместе с дочкой.

— Да, мэм, — ответила Роз Роз.

Взяв с ее коленей купальник, Кенди вытерала им слезы с ее лица.

— Все будет хорошо, — сказала она Роз Роз. — Успокойся. Больше тебя никто не обидит.

Малышка крепко спала. Стараясь не разбудить, Кенди осторожно взяла ее и протянула матери. С девочкой на руках Роз Роз ступала не очень уверенно, и Кенди обняла ее, так они и вышли вместе из дома сидра.

— Все, все будет хорошо, — сказала опять Кенди и поцеловала молодую женщину в щеку; и Роз Роз, мокрая от пота, оперлась на свою спутницу.

Мистер Роз стоял между джипом и стеной дома. Сборщики все еще сидели на крыше дома.

— Ты вернешься домой, — проговорил мистер Роз на одной ноте. Он не спрашивал, а отдавал приказание.

— Я сказала вам, молчите, — жестко произнесла Кенди, помогая девушке с ребенком сесть в джип.

— Я говорю с дочерью, — пытался сохранить достоинство мистер Роз.

Но Роз Роз ничего отцу не ответила. Она сидела в машине, живое изваяние «Женщина с младенцем», пока Кенди, развернувшись, вела джип к «чудесному» дому. Уже у самой двери Роз Роз всем телом прижалась к Кенди и сказала:

— Я ничего, ничего не могла поделать.

— Конечно, не могла, — ответила Кенди.

— Он ненавидел отца девочки. С тех пор он и вяжется ко мне.

— Теперь все будет хорошо, — повторила Кенди на пороге. В окна они видели Уолли, как он катается в кресле из комнаты в комнату.

— Я знаю отца, миссус Уортингтон, — прошептала Роз Роз. — Он потребует, чтобы я вернулась.