Читаем без скачивания Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны) - Уральский Марк Леонович

Письмо Бунина от 29 апреля 1952 г. посвящено сугубо литературным делам:

Дорогой Илья Маркович, пожалуйста, передайте Тартаку, что я прошу его извинить меня за то, что я писал ему <...>, вообразив на основании неверных сведений, дошедших до меня о его статье обо мне, как о поэте, будто бы только пейзажисте: я только теперь прочел подлинный текст этой статьи в Нов<ом> Р<усском> Слове, наконец дошедшем до меня, и увидал, как я был неправ и как напрасно указывал ему на не пейзажные темы моих стихов. Я прошу Вас передать это ему вместе с самой сердечной благодарностью за все, что он сказал обо мне в своих двух статьях: он оказался в них таким добрым другом моим вообще! Пишу плохо, нескладно, тупо, но это потому, что пишу в постели, болен в последнее время всячески особенно. Обнимаю Вас, милый. Ваш Ив. Бунин.

Привет Вашей дорогой нам жене.

Из письма В.Н. Буниной от 16 августа можно заключить, что в начале лета 1952-го И.М. Троцкий был в Париже и посетил Буниных:

Дорогой Илья Маркович... Б.С. Нилус72 не послала письмо Вам, потому, что денег на отдых Л.Ф. 3<урову> хватило<...> так что Лит<фонд> не нужно беспокоить. Конечно, Б<ерте> С<оломоновне>следовало Вас об этом известить, но вскоре после Вашего отъезда мы все были потрясены болезнью юной студентки, выдержавшей только что экзамен и уехавшей на <отдых >, а через три дня вернувшейся домой в сильнейшем нервном расстройстве. Вероятно, на переутомленный организм подействовала высота в 1000 метров. Все ее очень любят, а в нашем доме она своя73. Они с матерью несколько лет жили у нас и на юге, и в Париже. Она говорит мне и И.А. «ты» и зовет его Ваней. Положение было настолько острым, что пришлось поместить ее в первоклассную клинику. А родители ее люди далеко не богатые, и пришлось нам с Б<ертой> С<оломоновной> напрячь все силы, и мы ни о чем не могли больше <думать>. <...> И<ван> А<лексеевич> в таком же состоянии, в каком Вы видели его. Возится с архивом. Отношения с Ч<еховским> И<здательством> наладились.

Иван Алексеевич Бунин скончался 8 ноября 1953 г., но только почти через полтора месяца, 20 декабря 1953 г., И.М. Троцкий пишет Буниной письмо с прочувственными соболезнованиями по этому поводу:

Дорогая Вера Николаевна! Не изумляйтесь моему запоздалому отклику на постигший Вас удар. Сознаюсь, сознательно медлил, опасаясь, как бы мои строки не затерялись в потоке соболезнований, наводнивших Ваш дом. Для меня лично писать соболезнующие письма — тяжкая моральная пытка. Как найти слова, которые не казались бы банальными, не напоминали стертую монету? И чем можно утешить Вас, дорогая Вера Николаевна, потерявшую не только долголетнего спутника жизни, но и светоча русской литературы. Быть может, Вашу душевную рану утешит сознание, что заодно с Вами оплакивает уход из жизни незабвенного Ивана Алексеевича весь культурный мир. <...> со смертью Ивана Алексеевича ушел из русской литературы — ее хозяин и путеводитель. И хотя угасание И<вана> А<лексеевича> для нас, живущих по другую сторону океана, не была тайной, тем не менее, смерть его положительно всех потрясла. Литературный фонд, литературный кружок и несколько других культурных организаций готовятся почтить память Ивана Алексеевича организацией специального вечера <...>. Вам Андрей Седых, вероятно, уже переслал вырезки из американской печати, равно как и то, что он лично написал. На днях получите и от меня две статьи, напечатанные в Нов<ом> Рус<ском> слове и в крупнейшей еврейской газете The Day <«День»>, причем еврейская газета отвела покойному Ивану Алексеевичу втрое больше места, чем Н<овое> Р<усское> С<лово> Написал я также и в аргентинской печати о значении И<вана> А<лексеевича> в мировой литературе. Как только получу тамошние газеты — не премину их Вам послать. <...> Считаю <...> нужным поставить вас в известность о решении правления Литфонда откликнуться надлежаще на привходящие обстоятельства, сопряженные с уходом из жизни Вашего бессменного спутника. Анна Родионовна и я разделяем Ваше тяжкое горе, выражаем свое глубокое соболезнование и шлем пожелания душевной бодрости и воли к дальнейшей, длительной жизни.

Душевно Ваш И. Троцкий.

Переписка Троцкого с Буниными завершается письмом Веры Николаевны, датированным 7 января/25 декабря

1954/1953 г., с поздравлением по случаю Нового года и очередной просьбой, касающейся ее денежных расчетов с Литфондом:

...Дорогой Илья Маркович, сердечно благодарю Вас и милую Анну Родионовну74 за сочувствие моему вечному горю. А Вас еще благодарю за Ваше чудесное письмо, а что оно было позднее других, то это хорошо. Спасибо и за статью об И<ване> А<лексеевиче>, она всколыхнула нашу дружбу воспоминаньем.

Ведь он ушел от меня накануне двадцатилетия присуждения ему Нобелевской премии, и он вспоминал о тех днях и всех вас75.

Желаю Вам и Анне Родионовне в 1954 году здоровья, всяких удач и радостей.

Эти святки я провожу пока тяжело как никогда, и не только оттого, что нет около Ивана Алексеевича, но еще потому, что у меня ничего нет, кроме долгов, а я к ним не привыкла, и уже некоторые кредиторы нуждаются в деньгах, большинство из них бедные, а нужно внести нотариусу за утверждение в правах наследства <...>. Много денег ушло на праздничные чаи, мы сидим на рисе и чечевице, — только сегодня будем есть курицу, подарила одна добрая душа, моя приятельница. А кто виноват? Ваша Америка! До сих пор не получила блокированные деньги с 1943 г. Бедный Иван Алексеевич так и не дождался, а сколько маленьких его желаний мы хотели сделать на эти деньги. Их блокировали (550 д.) во время войны. За хранение и налоги взяли 120 д. Значит, осталось 430 д. 10% — агентам, мне 387 Д. Это бы как раз мне хватило бы до получения из Ч<еховского> И<здательства> за книгу И<вана> А<лексеевича>. А то ведь после его смерти я получила всего 2 раза по 100 д. из Лит<фонда>, и они ушли на ремонт, на переделку матрасов. Вы помните, в каком виде была квартира, и мне передали, что хозяин хочет придраться, он, конечно, спит и видит выселить меня из нее. Адвокаты посоветовали начать красить, проремонтировали половину, столовая была приведена в хороший вид еще в прошлом году. Я уже писала Марку Ефимовичу <Вейнбауму>, что мне именно сейчас нужны деньги и что, если я буду в состоянии, то я отдам их из второй получки за Петлистые уши76 из Ч<еховского> Издательствах

Очень прошу Вас поторопить мне выслать, было бы хорошо, если 2оо дол. <...> Простите, что пишу об этом, но я уже не могу спать. Стала худа. К зеркалу подхожу с отвращением. Слава Богу, Леня поправился77 и очень меня поддерживает и помогает всячески, но я пока измучена, это на меня все остро действует: бедные дают взаймы, а богатые дают советы и иногда очень неприятным тоном, а я не сплю. А тут еще и квартирный вопрос поднимается: 4 комн., а нас двое.

Надоела я Вам, обнимаю Вас, дорогой друг, и Анну Родионовну. Л. Ф. шлет Вам новогодний привет.

Ваша В<ера> Б<унина>

Приписка:

Берта Соломоновна <Нилус-Голубовская — М.У> больна гриппом, да и вообще больна. Она шлет Вам свой новогодний привет.

О положении, в котором оказалась Вера Николаевна Бунина после смерти мужа, и о неприязненном отношении к Л.Ф. Зурову (во многом несправедливом), существовавшем в кругу близких к Буниным людей, свидетельствует письмо М.А. Алданова И.М. Троцкому, написанное им из Ниццы 6 декабря 1953 г.:

Дорогой Илья Маркович. Как вы поживаете? Как здоровье Вашей супруги? Мы оба хорошо понимаем с Татьяной Марковной78, как Вам теперь тяжело живется из-за ее болезни: у всех горе, трудная стала жизнь. <...>

Относительно же Веры Николаевны, я тотчас после кончины Ивана Алексеевича написал Вейнбауму, просил о 500 долларах ей для уплаты по похоронам и на жизнь. Марк Ефимович поставил этот вопрос, и в принципе принято решение послать не менее пятисот, но по частям, так как члены Правления опасаются, что деньги будут тотчас истрачены на Зурова. Пока послали 200. Может быть, это и правильно. Однако я хочу Вас просить — следить за тем, чтобы это не было забыто и чтобы деньги высылались каждый месяц, правда, Вера Николаевна теперь живет преимущественно на деньги друзей и почитателей. В Париже собрали всего 162 тысячи франков, а только похороны стоили больше. Разумеется, сбор продолжается, но ведь друзей не так много. Все же, если деньги от фонда... будут приходить, то как-нибудь она проживет: если Чеховское издательство будет существовать, то оно, наверное, будет издавать старые книги Ивана Алексеевича и тогда В.Н. сможет жить. Вот только будет ли существовать это издательство? Я об этом никаких сведений больше не имею. Не знаете ли Вы79?