Читаем без скачивания Мир приключений 1959. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Г. Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майор Чинч, после бунта Лескано, издал чрезвычайный приказ, запрещающий заключенным подходить к стражникам ближе чем на пять шагов, и свирепее прежнего расправлялся с нарушителями каторжной дисциплины. И несмотря на все это, политические заключенные словно повеселели. С просветленными лицами они усердно копали котлованы и таскали с места на место песок. Самые бессмысленные работы перестали действовать на них угнетающе. Казалось, что заключенные выполняют их с удовлетворением.
Все надзиратели утверждали, что большинство политических стали на редкость послушными; к ним не легко было придраться.
«Неспроста это, — думал Чинч. — Система полковника Луиса не могла так утихомирить политических. Тут кроется что-то другое. Но что?»
На днях капрал Варош после обхода электропояса принес майору кокосовую пустышку.
— На ней вырезаны какие-то знаки, — сказал он.
Чинч взял лупу и попытался расшифровать их, но у него ничего не получилось.
— Такая же чепуха, какая была на дорожках и котлах, — сказал он. — Видно, какие-нибудь молитвы индейцев или самбос.
На всякий случай он все же спрятал пустышку до приезда полковника Луиса.
Доклады медика отравляли душевное спокойствие майора. За последнее время из строя то и дело выбывали тайные агенты, подосланные в бараки. Пронырливый шпион С-116 умер неизвестно от чего, С-119 сам напоролся на смертоносные ограждения около секретного телефона. Двое осведомителей отлеживались на Бородавке. Их избили в темноте какие-то неизвестные личности.
«На старые места таких агентов не пошлешь, — сокрушался Чинч. — Для шпионской работы на острове они навсегда потеряны. Но где возьмешь новых, если старые будут ежедневно выбывать?»
Происходящее пугало и угнетало майора. Разуверившись в агентуре, он стал зазывать к себе охромевшего доктора, пил с ним малагу, стремясь с помощью медицины проникнуть в психологию заключенных. Но охмелевший Вилламба лишь запутывал его и вселял еще больший страх.
Все же майор по начальству докладывал, что на острове вес спокойно. Не будешь же описывать все то таинственное, что происходит? За это могут прогнать и лишить обещанных денег. Тогда прощай, тихая жизнь на континенте!
Глава двенадцатая ГОРОДСКАЯ СЕНЬОРИТАМесяца два назад на Позабытом берегу появился небольшой оранжевый автофургон, в каких обычно коммивояжеры возят образцы своих товаров. Он остановился около «Осьминога». Из шоферской кабины вышли седоволосый человек интеллигентного вида и хрупкая блондинка в кремовом плаще.
«Видно, отец и дочь», — определил дон Амбросио. Поклонившись, он вежливо осведомился: чем может быть полезным приятным гостям?
Приезжий, взглянув поверх очков на стойку, на рыбаков, сидящих в харчевне, спросил:
— Нет ли поблизости свободного домика или опрятной комнаты для моей дочери? У нее слабые легкие. Врачи предписали прогулки и морской воздух.
Дон Амбросио задумался: не сдать ли ему самому комнату наверху? Кому помешает хорошенькая квартирантка? Около «Осьминога» всегда будут толкаться парни. Старик, видно, при деньгах, иначе не повез бы так далеко свою дочь. Но по скольку же берут в таких случаях? И спросить не у кого, — ведь любители морского воздуха прежде не поселялись на Позабытом берегу.
В разговор вдруг вмешался рыжий маячник, приехавший на мотоцикле за кокосовым маслом, мукой и вином.
— Вас интересует жилье? Найдем! — загрохотал он густым басом. — У дюн живет моя сестра Джарманела. У нее почти вся хижина пустует. А если у Джарманелы не понравится, приезжайте на маяк, устрою. И компаньонка подходящая будет. Моя дочь Энрикета такой сорванец, что сеньорита с ней не заскучает.
Рыжий маячник не дал дону Амбросио даже слово вставить. Он заговорил госгя и увел к своей Джарманеле.
На другой день дон Амбросио узнал, что упустил богатую жиличку, так как старик уплатил все деньги за полный пансион до конца сухого сезона. Надо же было подвернуться этому нахалу маячнику!
Девушка, поселившаяся у Джарманелы, целые дни проводила на берегу океана. То она часами прогуливалась вдоль прибойной полосы и уходила так далеко, что едва виднелась в желтых песках, то вместе с детишками собирала после отлива разноцветные ракушки и лепила на мокром песке фантастические замки, с башнями и зубчатыми стенами. Чего не придумаешь от безделья!
Взрослые встречали забавлявшуюся сеньориту снисходительными улыбками, а детишки полюбили ее. Они целые дни толпились около Долорес, охотно собирали ракушки, водоросли и помогали сооружать целые селения вокруг замков, окруженные рвами, зарослями, в которых водились мелкие крабы, морские ежи, звезды, жуки.
Иногда городская сеньорита угощала ребят «чиклетками» — упругими, как резина, конфетками, приготовленными из сока дерева чикле, содержащего гуттаперчу. Чиклетки можно было, посасывая, жевать очень долго, — они медленно уменьшались. Стойле Долорес показаться на пляже, как к ней со всех сторон вприпрыжку устремлялись ребятишки. И матери были довольны: городская сеньорита присмотрит за детьми.
Раза два в неделю к хижине Джарманелы подкатывала на своем красном мотоцикле Энрикета — семнадцатилетняя дочь маячника. У калитки она глушила мотор и кричала:
— Долорес! Я соскучилась по тебе. Одевайся, прокачу с ветерком!
И эта сумасшедшая, усадив сеньориту на заднее сидение, проносилась по улице с таким грохотом и треском, что куры разлетались по сторонам и набожные старухи в испуге высовывались из окон.
— Господи Иисусе, дева Мария… опять Энрикета! Она убьет приезжую. Таких сорванцов даже среди парней не сыщешь.
Энрикета действительно была отчаянной. За какой-нибудь час до прилива она мчалась с городской гостьей на мотоцикле по песчаной полосе, которую лизали вспененные языки прибоя. На такую поездку не решались даже сумасбродные парни. Они знали, что в случае порчи мотоцикла можно погубить и машину, и себя. На пятой миле от селения начинались отроги северных гор. Между океаном и обрывистыми скалами, отполированными волнами, по всему пути до маячного мыса оставалась лишь узкая полоса, полностью заливаемая приливом. Если автомобиль либо мотоцикл останавливались в этих местах, то машину потом трудно было сдвинуть с места, так как шины увязали в оседающем мокром песке, засасывающем, как трясина.
Долорес, конечно, возвращалась с маяка только после отлива, потому что другого пути, кроме водного, в рыбачье селение не было.
Если бы набожные соседки Джарманелы могли бы хоть на секунду перенестись к скалистым обрывам у моря, то они бы увидели, что на обратом пути мотоциклом правит не Энрикета, а городская сеньорита. И машина у нее мчалась не на малой скорости, а на предельной, благо впереди — широкая и гладкая дорога без пыли и не нужно опасаться встречных автомобилей. Оказывается, обе девушки любили быструю езду, и трудно было разобраться, которая же из них отчаяннее. Лишь в миле от селения подруги менялись местами, и старшая из них вновь превращалась в хрупкую городскую барышню.
Никому из жителей Позабытого берега и в голову не приходило, что девушки выполняют опаснейшее задание запрещенной компартии, ушедшей в подполье.
Во время приливов, когда к маяку по суше нельзя было добраться, девушки уходили на моторном баркасе вдоль берега миль за десять, проникали в какую-нибудь узкую бухточку и, привязав баркас, карабкались на скалы Установив коротковолновый передатчик, подруги тотчас же начинали вещать: «Говорит радиостанция компартии Южной республики. Повторяем последние известия».
Их передатчик был не главным, а одним из дублирующих. Основная же подпольная радиостанция компартии беспрестанно скиталась по разбитым дорогам Южной республики. Она начинала действовать в точно назначенный час и, проработав минут тридцать, быстро меняла место стоянки, чтобы не быть запеленгованной.
Девушки либо успевали записать дважды переданный текст, либо запоминали его, чтобы составить собственную радиопередачу. Им до отлива никто не мог помешать, а если бы полицейские попытались искать блуждающий передатчик со стороны моря, то подруги заметили бы преследователей издалека и успели бы скрыться в горах.
На маяке, в хорошо замаскированном тайнике под башней, каждое утро дежурили по очереди маячник и его дочь. Здесь у них была собрана любительская аппаратура коротковолновиков. Надев наушники, кто-либо из них часа два ловил на условленных волнах все звуки в эфире, надеясь наткнуться на сигналы с Панданго. Но сигналов не было: ни Реаль, ни Диас уже больше двух месяцев не давали о себе вестей.
И волны океана не выбрасывали на Позабытый берег обещанных шифровок. Долорес напрасно чуть ли не ежедневно совершала дальние прогулки вдоль прибойной кромки, вглядываясь в обломки бамбука, куски коры пробкового дерева, в сорванные с рыбачьих сетей поплавки. Она и ребятишек приспособила для своих поисков: они собирали на берегу все, что могли принести волны, и таскали ей для постройки песочных замков.
