Читаем без скачивания История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима - Сьюзен Бауэр

Теперь римляне контролировали окружающие земли, но в регионе «мира все равно не было», как заключает Ливий. Самое тяжелое сражение состоялось в 295 году в Сентине, но рейды, столкновения и мятежи продолжались еще пять лет. В итоге лишь договор 290 года положил конец Третьей Самнитской войне. Но даже позднее римские солдаты каждый год отправлялись на дозорную службу на севере и в центре Италийского полуострова: римский кулак, нависший над регионом, был бронированным.

Сравнительная хронология к главе 69

Глава семидесятая

Александр и войны диадохов

Между 336 и 272 гг. до н. э. Александр Великий делает большую часть мира одной империей, которую военачальники его затем делят

После смерти Филиппа Македонского его сын Александр занял место царя Македонии и главы Коринфской Лиги. Но когда Филиппа не стало, несколько греческих городов заявили о выходе из Лиги, Среди них были Фивы и Афины; Афины даже устроили поспешный праздник и посмертно наградили золотой короной Павсания.1

Александр с македонскими войсками пошел прямо к мятежникам, по пути снова покоряя греков. Когда он прибыл к воротам Фив, то предложил просто передать город под свое управление, если жители Фив передадут ему двух знатных персон, возглавивших борьбу за отделение города. Фивы отказались, и Александр приказал своим людям разбить ворота. «Сам город, будучи взят штурмом, – пишет Плутарх, – был разграблен и разрушен до основания, Александр надеялся, что суровый пример способен запугать и привести к послушанию остальную Грецию… Тридцать тысяч человек были проданы в рабство… свыше шести тысяч преданы мечу».2

Затем такое же предложение он сделал Афинам, которые согласились очень быстро. «То ли как лев, когда страсть его уже удовлетворена, – добавляет Плутарх, – то ли после примера чрезвычайной жестокости его ум склонился к милосердию, что обернулось добром для афинян, так как он… простил им все прошлые обиды».3 Афиняне сделали все, чтобы сохранить его доброе о себе мнение, отправив в ссылку всех мужчин, которые были против присоединения к Коринфской Лиге.

После этого остатки Коринфской Лиги сдались в течение двух месяцев. Александр прошел до Коринфского перешейка и там провел собрание Лиги, на котором (его солдаты стояли рядом) делегаты Лиги торопливо избрали его лидером вместо его отца.

Эта демонстрация демократии, поддерживаемая силой, станет характерной для всех деяний Александра. Почти все, что он сделал, он выполнял силой оружия – и все же где-то в нем присутствовало страстное желание получать признание по свободной воле завоеванных. Старая идея завоевания силой и новая идея, что человека можно сдерживать без принуждения, верностью или осознанием идентичности, с трудом уживались в нем.

Теперь Александр был царем всей Греции, чего не удавалось добиться ни одному спартанскому или афинскому герою. За плечами у него стояли отборные македонские бойцы, плюс примерно сорок тысяч греческих войск; он был готов бросить вызов персидским львам.

А в Персии евнух Багой в итоге закончил плохо. После смерти принца Арсеса Багой выбрал свою следующую марионетку, человека, имевшего внушительную внешность (шесть с половиной футов роста), но, по общему мнению, мягкотелого – дальнего родственника Артаксеркса III по имени Кодоман.

Багой не рассчитывал встретить сильное сопротивление со стороны Кодомана, который не имел придворного опыта. Но

он недооценил этого человека. Как только Кодоман был коронован под царским именем Дарий III, он пригласил Багоя в тронный зал и преподнес ему чашу вина. Багой, который знал, к чему все идет, попытался отговориться, сказавшись больным, и царь сказал, что в таком случае пусть пьет лучше свои лекарства. Часом позже Багой был мертв, в результате Дарий III стал самолично контролировать Персию.4

В 334 году Александр явился во владения Дария с тридцатью двумя тысячами солдат; Диодор говорит, что почти четырнадцать тысяч из них являлись македонцами, остальные были собраны с подчиненных городов.5 Он двигался быстрее, чем ожидали персы, и персидская армия не смогла вовремя перехватить их и помешать преодолеть Геллеспонт.

Потеряв первые преимущества, персидские командиры объединились для новой стратегии. Дария III с ними не было – он только что избавился от Багоя и, похоже, не хотел слишком скоро покидать Сузы. Персидский генерал Мемнон решил избегать сухопутного сражения. Вместо этого персы должны были отходить, сжигая за собой все запасы и завлекая армию Александра на земли без пищи и воды. Тем временем следовало выслать корабли, чтобы они атаковали земли Македонии с моря.6

Это был хороший план – комбинация римской стратегии в войнах против «альянса четырех» в Италии и скифской стратегии, которая принесла победу над первым Дарием. Но поддержки этот план не получил. Вместо этого персидская армия двинулась к берегам реки Граник и остановилась невдалеке от старой Трои.

Не послушавшись совета своего командующего Пармениона, Александр остановил войска и атаковал персидские порядки через реку. Первые македонцы, которые вышли из воды, были убиты, но натиск атаки Александра вскоре оттеснил персов. Греческий военный историк Арриан приписывает это опытности людей Македонского и «преимуществу длинного кизилового копья[242] над легкими пиками персов»7 – но присутствие Александра, несомненно, также имело отношение к стойкости его воинов. В отличие от Дария, он находился в самом центре первой схватки и сражался на передовой до самого конца. Он уцелел, хотя получил удар копьем в нагрудную пластину и потерял шлем от удара топором сзади. Его спас от потери головы один из его командиров, Клит Черный, который успел отсечь нападавшему руку у плеча, прежде чем тот смог поднять свое оружие для второго удара.8

Греческие источники утверждают, что македонские потери составили 200 человек, в то время как персы потеряли примерно 4 тысячи; среди убитых оказались сын Дария, его зять и шурин. Выжившие персы бежали, и Александр объявил, что ионические города освобождены (это означало, что теперь они находятся под его управлением). Он направился к Сардам, но Арриан говорит, что он находился еще в «восьми-девяти милях», когда правитель города вышел, чтобы сдаться.9 Малая Азия теперь принадлежала царю Александру.

Во время триумфального марша сквозь Малую Азию он остановился в городе Гордиум, старой столице Мидаса. Там, в храме Юпитера, он увидел повозку, которой, как говорят, отец Мидаса Гордий пользовался, когда впервые прибыл в эту страну. «Замечательным было ярмо, – свидетельствует римский историк Квинт Курций Руф, – завязанное несколькими узлами, такими туго спутанными, что невозможно было понять, как их развязать». У местных жителей ходила легенда, что человек, который развяжет их, станет царем Азии: невыносимый вызов Александру. «Какое-то время Александр безуспешно боролся с узлами, – говорит Руф. – Затем он сказал: «Неважно, как они развязываются», и разрубил все ремни мечом, избегнув таким образом предсказания оракула – или, наоборот, выполнив его».10

Тем временем Дарий отправился (с женами, детьми и большей частью двора) в Вавилон, желая сделать его центром операций против завоевателя. Тут он собрал поистине гигантскую армию: более четверти миллиона персов, мидян и воинов племен из различных частей своей империи, если верить Руфу. С этой армией, от которой дрожала земля, он вышел из Вавилона на открытую местность в сердце старых ассирийских владений, где персидские силы могли развернуться и сокрушить македонцев.

Но Александр заболел лихорадкой и задержался в Тарсе, дожидаясь, пока болезнь пройдет. Дарий, раздраженный долгим отсутствием врага, решил (игнорируя совет македонского дезертира, который появился в лагере персов) идти прямо в Малую Азию. В результате армии встретились на реке Исс в Сирии, где численное превосходство персов не давало им никаких преимуществ; все войско просто не могло поместиться на поле боя.11

И снова македонские силы прорвали боевые порядки персов.[243] Дарий, видя, что битва разворачивается не в его пользу, сверкнул пятками: «Он даже опустился до того, что оставил на месте свои царские регалии, дабы они не выдали его бегства», – говорит Руф.12 Багой не до конца ошибался в мягкотелости Дария: царь был напуган настолько, что бросил свою жену, пожилую мать и всех своих детей. Когда Александр прискакал с победой в центр персидского лагеря, он обнаружил их всех в царской палатке, пленниками македонцев, ожидающими его прибытия. «Они все спрашивали, на каком фланге стоял Дарий», – сообщает Руф; они были убеждены, что Дарий погиб, раз он не явился защищать свою семью. Новость о его бегстве оказалась шоком.