Читаем без скачивания Сотканный мир - Клайв Баркер

Магия! Как она бесила его теперь! Фуга соблазнила его обещаниями волшебства. Она разложила перед ним свои так называемые «чудеса», пока он, несчастный чокнутый, во всех смыслах не ослеп от них. Чары завлекли его в хоровод. Заставили рядиться в чужие перья, заставили обманывать и манипулировать людьми, и все из любви к здешнему обману. А это был обман, теперь-то он понял. Он протянул руку, чтобы взять обещанную награду, а награда испарилась, отреклась от его власти и выставила его главным виновником.

Однако он очень долго не понимал, что его используют, и это было доказательством его невиновности. Он не собирался никому причинять вред, он лишь хотел принести истину и мир в страну, печальным образом лишенную и того и другого. Но его в очередной раз надули и подставили. Единственное, в чем можно обвинить Шедуэлла после случившегося, так это в наивности. А наивность — простительный грех. Нет, настоящие негодяи — это ясновидцы, носители магии и безумия. Именно из-за них его мечты вышли за разумные пределы и навлекли на Фугу все эти ужасы. Привели к мрачным событиям и, в итоге, к распаду Вихря, а его — несчастную жертву обстоятельств — толкнули на убийство.

Шедуэлл выбрался из разлагавшейся Фуги и начал подниматься по склону холма, прочь из долины. Воздух на склонах был чище, что выставляло Коммивояжера в постыдном свете. От него воняло страхом и отчаянием, а ветер нес с собой запах моря. Вдыхая его, Шедуэлл решил, что в этой чистоте заключена единственная надежда на спасение.

Испытывая отвращение к самому себе, он стянул залитый кровью пиджак. Вот оно, дерьмо, запятнанное и пятнающее. Приняв подарок от инкантатрикс, он совершил первую ошибку: с пиджака началась цепочка неверных решений. В приступе праведного гнева он попытался оторвать подкладку, но ткань не поддалась, поэтому он просто скомкал пиджак и зашвырнул высоко в воздух. Пиджак немного пролетел вверх, затем упал обратно, покатился по каменистому склону, вызвал по дороге небольшой обвал и замер, раскинув рукава, словно безногий самоубийца. Наконец-то этот предмет оказался там, где ему полагалось быть с самого начала, — в грязи.

В ней же должны быть и ясновидцы, подумал Шедуэлл. Однако они уцелели. Обман у них в крови. Земли их уничтожены, но он уверен, что у них еще отыщется в запасе пара трюков. Пока живы эти паскудники, он не сможет спать спокойно. Они превратили его в дурака и убийцу, и теперь он не угомонится, пока не сотрет их всех до единого с лица земли.

Стоя на холме и глядя вниз, в долину, Шедуэлл ощущал, как жизнь его обретает новый смысл. Его обманули и унизили, но он хотя бы остался жив. Значит, сражение пока не проиграно.

У них, у этих чудовищ, есть один враг. Иммаколата часто видела его во сне и рассказывала о пустыне, где он обитает.

Бич, так она называла его.

Для уничтожения ясновидцев ему потребуется союзник, а что может быть лучше безымянной силы, от которой они скрываются уже целую вечность?

Теперь им негде скрыться. У них больше нет Сотканного мира, куда они могли бы спрятаться. Если Шедуэлл сможет отыскать Бича и пробудить его от сна в той пустыне, с помощью монстра он сумеет нанести решающий удар.

Бич. Шедуэллу чрезвычайно нравилось само звучание этого слова.

Однако еще больше ему понравится тишина, которая воцарится, когда его враги обратятся в прах.

V

Недолгое затишье

Кэл был счастлив немного поспать, понежиться в объятиях ласковых рук и ласковых слов. Медсестры приходили и уходили, появлялся доктор, улыбался ему сверху вниз и обещал, что все будет хорошо. Де Боно стоял рядом с врачом, тоже улыбался и кивал.

Ближе к ночи Кэл очнулся и увидел рядом с собой Сюзанну. Она произносила слова, которых он не мог понять, потому что слишком устал. Он заснул счастливый, оттого что она рядом, но, когда проснулся, ее уже не было. Он спросил, где Сюзанна и где де Боно, и ему ответили, что они вернутся, а ему нельзя переутомляться. Поспите, говорила сестра. Поспите, а когда проснетесь, все будет хорошо. Он смутно сознавал, что если последует этому совету, то предаст тех, кого знает и любит, но его замутненный разум не мог вспомнить, кого именно. Поэтому он сделал так, как говорила сестра.

Его сон был полон видений, и в этих снах он чаще всего исполнял главную роль, хотя не всегда являлся в своем привычном виде. Иногда он становился птицей, иногда деревом, и ветви его тяжело склонялись от множества плодов, в каждом из которых был заключен маленький мир. Иногда он был ветром или чем-то похожим на ветер. Он мчался, невидимый и могучий, над землей, составленной из обращенных к небу лиц — лица-скалы, лица-цветы — и потоков, в которых он знал по имени каждую серебристую рыбку.

А иногда ему снилось, что он умер; он плыл по бескрайнему океану из черного молока, пока кто-то невидимый и могущественный срывал звезды у него над головой, кидал вниз, а они падали по широкой дуге и пели на лету.

Какой бы умиротворяющей ни казалась эта смерть, Кэл сознавал, что она ему всего лишь снится из-за ужасной усталости. И что снова придется проснуться.

Когда это случилось, у его постели сидел Нимрод.

— Тебе не о чем беспокоиться, — заверил он Кэла. — Никто не будет задавать тебе вопросы.

Язык плохо слушался, но Кэл все-таки сумел выговорить:

— Как тебе это удалось?

— Маленькое волшебство, — сказал Нимрод, даже не улыбнувшись. — Время от времени мне еще удаются небольшие обманы.

— Как вообще дела?

— Скверно, — последовал ответ. — Все в трауре. Лично я не выставляю свое горе напоказ, поэтому на меня косо посматривают.

— А Сюзанна?

Он посмотрел уклончиво.

— Мне лично она нравится, — сказал он. — Но ей никак не договориться с семействами. Когда они не скорбят, они спорят друг с другом. До чертиков надоели их свары. Иногда я даже подумываю, не отыскать ли мне снова Маргарет. Позабыть о том, что я ясновидец.

— Ты не сможешь.

— Да ты сам подумай. Нет смысла обманывать себя, Кэл. Фуга погибла окончательно и бесповоротно. Надо как-то устраиваться. Пора воссоединяться с чокнутыми, и пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Господи боже, да нас никто даже не заметит! Сейчас в Королевстве и без нас есть чему удивляться. — Он махнул рукой на телевизор в углу. — Каждый раз, когда его включаю, там показывают что-нибудь новенькое. То одно, то другое. Может быть, я даже отправлюсь в Америку. — Он снял солнечные очки. Кэл уже успел позабыть, какие необычные у него глаза. — В Голливуде человек с моими данными пришелся бы кстати, — сказал он.