Читаем без скачивания Нищета. Часть первая - Луиза Мишель

— Как? Граф де Мериа? Виконт д’Эспайяк?

— Граф? Виконт? Они-то?! Проходимцы, вот они кто! Это жулики, полицейские агенты, уверяю вас, и могу это доказать.

— Вы ошибаетесь, мой друг. Это невозможно! Тут какая-то ошибка.

— Ошибка? Да, с вашей стороны, господин Сен-Сирг. Полюбуйтесь на физиономии этих жуликов и скажите, похожи ли они на честных людей?

— Почему вы не протестуете? — воскликнул старик, с величайшим изумлением убеждаясь в справедливости слов Леон-Поля. — Почему вы молчите? Слышите, в чем вас обвиняют? Скажите, что это — ложь!

— Стоит ли возражать помешанному? — ответил Гектор, пытаясь сохранить спокойствие. — Я никогда в жизни не видел этого несчастного. Что касается моей принадлежности к полиции — обвинение чересчур смехотворно, чтобы на него отвечать. Обсуждать это — и то для меня оскорбительно!

— Господин Леон-Поль! Вы слышите, что говорит граф де Мериа?

— Слышу. Если эти господа в самом деле те, за кого они себя выдают, то пусть они разрешат себя обыскать; держу пари, что мы найдем удостоверение агента тайной полиции!

— Вы же видите, кузен: этот человек не в своем уме! — сказал Гектор, который, забыв про свой недавний «обморок», нервно шагал из угла в угол. — Он, видно, из Бисетра[132]. Разрешите позвать полицейских, чтобы вновь водворить его туда. Пора от него отделаться!

И благородный граф направился к Леон-Полю. Лицо его перекосилось, руки дрожали, глаза налились кровью. Бывший учитель ждал, сжав кулаки.

— Твое счастье, пройдоха, — сказал он, — что здесь присутствует господин Сен-Сирг, иначе тебе пришлось бы вторично узнать тяжесть моего кулака! — Обернувшись к хозяину, он добавил: — Если я солгал, пусть меня накажут как клеветника; если хоть у одного из этих мошенников, которые меня арестовали, не окажется агентурного удостоверения, пусть меня упрячут в сумасшедший дом!

— Под каким же предлогом был совершен арест?

Леон-Поль начал было рассказывать о том, что произошло перед его лачугой. Но интриганы, почуяв опасность разоблачения, прервали метельщика негодующими возгласами. Они говорили наперебой; к их громким протестам присоединился и прерывистый голос Бланш, обратившейся к Сен-Сиргу:

— Дорогой кузен! Ваше гостеприимство не вяжется с такой сценой. Она унизительна для чести дворянина. Если слова какого-то безумца настолько вас взволновали, что вы перестали доверять людям, которым совсем недавно выражали свои симпатии, то велите открыть дверь! Мы уйдет, дабы не подвергаться оскорблениям, раз вы не считаете нужным призвать к ответу того, кто нас позорит!

— Да замолчите же, господа! — прервал оглушенный старик, затыкая уши. — Тут какое-то недоразумение, какая-то ошибка. Позвольте мне все разъяснить и доказать Леон-Полю, что он заблуждается. Он человек, которого — заявляю это во всеуслышание — я чрезвычайно уважаю, но он мог ошибиться. Его могло обмануть сходство…

— Да, да, — пробормотал Николя, потеряв способность соображать, — сходство… роковое сходство… и…

— Дайте мне говорить, господин д’Эспайяк, не прерывайте меня! Я стар и болен; эта сцена меня утомляет и расстраивает.

Сыщик замолчал.

— Вы мне представились в качестве сына моего старого друга, и я принял вас как такового. Хоть я никогда вас не видел, у меня не было оснований усомниться в вашей личности. Теперь высокочтимый мною человек обвиняет вас в принадлежности к полиции. Признаюсь, это меня поражает. Но если вы действительно Гонтран д’Эспайяк, то это обвинение отпадает само собою.

— Как, действительно ли я Гонтран д’Эспайяк? — воскликнул Николя, становясь в театральную позу и пытаясь придать голосу уверенность. — Действительно ли я — Гонтран д’Эспайяк? Тысяча чертей! Я перережу глотку всякому, кто не поверит мне? Слышите, господин Сен-Сирг?

— Прекрасно слышу и, не подвергая ваши слова сомнению, требую, однако, чтобы кто-нибудь удостоверил вашу личность.

— Ничего не имею против. Какие вам нужны доказательства?

— Я пошлю за кем-нибудь, кто вас знает.

— Меня?

— Да, вас. Почему вы удивлены? Разве у вас нет знакомых?

— Конечно есть… — пробормотал сыщик, приведенный в полное замешательство.

Сен-Сирг продолжал:

— Граф де… бывший товарищ вашего отца и мой собственный, которого вы просили помочь вам стать дипломатом, говорил мне о вас.

— Я? Дипломатом? Не может быть! Это, видно, другой д’Эспайяк.

Негодяй рассчитывал взять дерзостью, но в глубине души был совершенно обескуражен. Его хитрость истощилась, положение казалось безвыходным. Им овладело желание все сказать, во всем признаться, лишь бы его отпустили… Но проклятый метельщик запер дверь.

Бланш взглядом подбадривала своего соучастника. И, сам не соображая, что говорит, Николя твердил: «Это другой, это наверное другой д’Эспайяк!»

— Увидим! Я сейчас пошлю за графом, — сказал Сен-Сирг. — Он живет близко и не откажется зайти ко мне.

Гектор обрел наконец дар речи:

— Кузен, вы решаетесь потревожить столь важную особу, чтобы устроить очную ставку?

— Пустяки! Он охотно окажет мне эту услугу.

— Но, сударь, все мы попадем в более чем смешное положение. Что касается меня, никакой очной ставки я не допущу. Для вас должно быть довольно моего слова, слова моей сестры. И если мы утверждаем, что этот господин — д’Эспайяк, вы обязаны нам верить…

— Их слово! Нашли на что полагаться! — воскликнул Леон-Поль. — Разрешите, я вам объясню, господин Сен-Сирг, и вы убедитесь сами!

И, несмотря но новые протестующие возгласы, честный метельщик кратко рассказал о западне, в которую его поймали.

— Вам нужны доказательства? — заключил он. — Я готов взять свои слова обратно, если эти молодчики вывернут карманы.

К изумлению Сен-Сирга, Николя согласился. Агентурное удостоверение находилось у него в пальто, оставшемся в номере. Никаких компрометирующих вещей и документов при нем не было. Беспокоил его только бумажник. В конце концов что тут особенного, если у виконта д’Эспайяка найдется тысячефранковый билет?

Граф де Мериа, вне себя, побагровев, наблюдал, как сыщик подвергается оскорбительному обыску.

— Откройте дверь! — настаивал он. — Господин д’Эспайяк не понимает, как унижают его честь. Видно, безумие заразительно… Но я ни за что на свете не соглашусь присутствовать на…

Торжествующий возглас Леон-Поля прервал его слова. Среди предметов, извлеченных сыщиком из карманов и выложенных на стол, оказался бумажник. Бывший учитель открыл его и обнаружил тысячефранковую ассигнацию.