Читаем без скачивания Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Гораздо существеннее была помощь со стороны самой житейской практики. Давно уже в Риме оживленные деловые сношения между римлянами и неримлянами выработали международное частное право (jus gentium), т. е. комплекс принципов именно относительно условий этого общения, и, сообразуясь с ними, в тех случаях, когда какое-нибудь дело не могло быть решено ни по римскому, ни по какому-либо иному местному праву, римские судьи произносили свое решение, невзирая на римские, эллинские, финикийские и иные правовые особенности, но руководясь общими правовыми воззрениями, лежавшими в основе обычных отношений между людьми. Тут-то и нашло для себя отправную точку образование нового права. Служа сперва руководящей нитью для правовых сношений римских граждан между собой, оно на место древнего, не пригодного на практике городского права фактически поставило новое право, которое по существу своему основывалось на компромиссе между национальным правом Двенадцати таблиц и интернациональным или так называемым «общенародным правом». Первого придерживались, изменяя его, конечно, в духе времени, в брачных, семейных и наследственных вопросах; во всех же постановлениях, касавшихся имущественных отношений, словом, в вопросах собственности и контрактов, дело решалось на основании общенародного права; в этом случае были даже заимствованы многие важные положения местного провинциального права, как, например, законы о ростовщичестве и институт ипотеки. Разом ли или постепенно, при участии одного или многих лиц, когда именно, через кого и как проникли в жизнь эти радикальные нововведения — на все эти вопросы мы не можем дать удовлетворительного ответа. Мы знаем только, что реформа эта, естественно, получила начало в городском суде, что она прежде всего получила свою формулировку от вновь вступавших в должность городских судей, в издаваемых ежегодно для руководства сторон наставлениях относительно важнейших юридических форм, которых надлежало придерживаться в начинавшемся судебном году (edictum annuum или perpetuum praetoris urbani de iuris dictione), и что эта реформа бесспорно нашла свое завершение лишь в рассматриваемую нами эпоху, хотя, конечно, многие подготовительные шаги могли быть сделаны и в более раннюю пору. Новые юридические принципы были в теоретическом отношении абстрактны, так как римские правовые воззрения были очищены здесь от своих национальных особенностей настолько, насколько эти особенности сознавались; но вместе с тем они отличались на практике положительностью, так как отнюдь не расплывались в туманных представлениях о всеобщей справедливости и не сводились к чистейшему абсурду так называемого естественного права, а, напротив, применялись назначенными для этой цели учреждениями к определенным, конкретным случаям, на основании строгих норм; они не только были способны принять юридическую формулировку, но уже в значительной степени вошли в городской эдикт. Далее, эти принципы фактически удовлетворяли требованиям времени, так как они представляли для процесса, для приобретения собственности, заключения договоров необходимые вследствие развивавшегося общения между людьми и более удобные формы. Наконец, они сделались в основных чертах общим вспомогательным правом на всем пространстве римской империи, так как различные местные установления были удержаны для тех юридических отношений, которые не возникают среди житейской практики, точно так же как и для местных сделок между членами одного и того же судебного округа; напротив, имущественные сделки между имперскими подданными из различных судебных округов регулировались всегда в Италии и в провинциях по нормам городского эдикта, юридически, конечно, не применимого к этим случаям. В общем право, изложенное в городском эдикте, занимало в это время то же самое положение, которое заняло в нашем государственном развитии римское право; абстрактное и в то же время положительное, насколько подобные контрасты соединимы, оно также имело за себя свои более гибкие, сравнительно с древнейшим правом, формы правовых отношений и служило наряду с местными статутами общим вспомогательным правом. Лишь в одном отношении развитие римского права имело существенное преимущество перед нами, а именно, лишенное национального характера законодательство в Риме не явилось, как у нас, преждевременно и как бы искусственно рожденным, а сложилось своевременно и естественно.

В таком положении застал Цезарь право. Если он составил план нового кодекса, то нетрудно сказать, что он имел при этом в виду. Кодекс этот мог обнимать только право римских граждан; сделаться общеимперским сводом законов он мог лишь постольку, поскольку собрание действующих законов господствовавшей нации должно было само собой сделаться общим вспомогательным правом на всем пространстве империи. В уголовном праве (если, конечно, план Цезаря касался и его) требовался только пересмотр и редактирование сулланских постановлений. Что касается гражданского права, то для государства, чью национальность составляло собственно все человечество, необходимой и единственно возможной формулировкой являлся естественно выросший из юридической практики городской эдикт, имевший определенную законную силу. Первый шаг в этом отношении был сделан в 687 г. [67 г.] законом Корнелия, который обязывал судью соблюдать нормы, установленные при вступлении его в должность, и не выносить иных произвольных решений; правило это может быть сравнено с законами Двенадцати таблиц и сделалось для закрепления новейшего городского права почти столь же важным, как и тот кодекс был важен для закрепления древнейшего права. Но если со времени издания Корнелиева закона эдикт не зависел уже от каприза судьи, а судья был юридически обязан руководствоваться эдиктом, если новый кодекс фактически вытеснил древнее городское право и в судебной практике и в самом преподавании права, то всякому городскому судье все еще предоставлялась свобода неограниченно и произвольно изменять эдикт при своем вступлении в должность, и законы Двенадцати таблиц с добавочными статьями все еще формально имели перевес над городским эдиктом, так что в каждом отдельном случае столкновения норм устаревшее положение должно было устраняться произвольным вмешательством должностных лиц, другими словами, нарушением формального права. Подсобное применение городского эдикта в судах над иностранцами в Риме и в различных провинциальных судах было теперь всецело поставлено в зависимость от произвола отдельных высших сановников. Очевидно, необходимо было окончательно устранить старое городское право, поскольку оно не вошло в состав нового, и в этом последнем поставить предел произвольным изменениям со стороны отдельных городских судей, а вместе с тем по возможности урегулировать подсобное применение его наравне с местными статутами. Таково было намерение Цезаря, когда он составлял проект кодекса; таково оно и должно было быть. План этот не был выполнен, и, таким образом, было увековечено тяжелое переходное состояние в римском судопроизводстве, пока через шестьсот лет, — но и тогда все еще в несовершенном виде, — эта необходимая реформа не была осуществлена одним из преемников Цезаря — императором Юстинианом.

Наконец, в монетной системе, мерах и весе было давно уже начато уравнение латинской и эллинской систем. Эта тенденция еще в глубокой древности сказывалась в необходимых для торговли и делового обмена постановлениях о весе, мерах объема и длины, в монетном же деле уравнение установилось немногим позже введения серебряного чекана. Тем не менее это старинное уравнение систем было недостаточно, так как даже в эллинском мире еще удержались тогда одновременно разнообразнейшие системы измерений и монеты; необходимо было — что, конечно, входило в план Цезаря — ввести повсюду в новой унитарной империи (в тех случаях, где это еще не было проведено) римскую монету, римские меры и римский вес и притом таким образом, чтобы в официальных сношениях расчеты производились только на этом основании, а неримские системы были оставлены для местного применения, частью же поставлены в раз навсегда определенное соотношение к римской системе 115 . Деятельность Цезаря можно, однако, проследить лишь в двух из важнейших этих областей — в денежной и календарной реформе.

Римская монетная система основана была на обоих совместно обращавшихся в правильном соотношении между собой благородных металлах, из которых золото принималось и выдавалось по весу 116 , серебро же по чекану; фактически вследствие расширившихся заморских оборотов золото получило значительный перевес над серебром. Неизвестно, не был ли еще и раньше на всем протяжении империи обязателен прием римской серебряной монеты; во всяком случае, роль общеимперских денег занимало во всех римских владениях золото в слитках, тем более что римляне воспретили чекан золотых монет во всех провинциях и зависимых государствах, и денарий законным путем или же фактически получил право гражданства, кроме Италии в Цизальпинской Галлии, Сицилии, Испании и многих других областях, особенно на Западе. Со времен же Цезаря ведет начало имперская монета. Подобно Александру, и он отметил основание новой монархии, охватывающей весь цивилизованный мир, тем, что единственный металл, способный к посредничеству между различными частями мира, приобрел и в монетном деле первенствующее значение. В каких громадных размерах стала немедленно чеканиться Цезарева новая золотая монета, доказывается тем фактом, что в одном кладе, зарытом семь лет спустя после смерти Цезаря, было найдено до 80 тыс. таких монет. Конечно, здесь могли иметь влияние и финансовые спекуляции 117 . Что касается серебряных денег, то благодаря Цезарю было окончательно установлено на всем Западе исключительное господство римского денария; начало этому было положено еще раньше, когда Цезарь закрыл в Массалии монетный двор, единственный на Западе, серебряные деньги которого соперничали еще с римскими. Чеканка мелкой серебряной и медной разменной монеты оставалась дозволенной некоторым западным общинам. Так, монета в три четверти денария часто чеканилась некоторыми латинскими общинами южной Галлии, полуденарии — многими северогалльскими округами, мелкие медные монеты чеканились многократно и после Цезаря в общинах Запада; однако и эта разменная монета чеканилась только по римской пробе, и принимать ее было, вероятно, обязательно лишь в местных сношениях. О приведении в единообразную систему монетного дела на Востоке Цезарь, по-видимому, думал так же мало, как и прежнее правительство. Здесь обращались громадные массы грубо выделанных серебряных денег, большей частью слишком легкого веса или совершенно стертые, или даже, как, например, в Египте, медная монета, родственная нашим бумажным деньгам, а сирийские торговые города, вероятно, сильно ощутили бы отсутствие своих прежних местных денежных знаков, соответствовавших месопотамскому курсу. Позднее мы находим, что денарий имеет везде признанный законом курс и что официально расчеты производятся только в денариях 118 ; местные же монеты также имели законное обращение внутри своего ограниченного района, но по курсу, невыгодному для них, сравнительно с денарием 119 . Правило это было, вероятно, введено не сразу и отчасти, быть может, даже до Цезаря; во всяком случае оно служило существенным дополнением к Цезаревой имперской монетной системе, чья новая золотая монета нашла себе непосредственный образец в имевшей приблизительно тот же вес Александровой монете и, вероятно, была прежде всего рассчитана на обращение среди народов Востока.