Читаем без скачивания Сказка со счастливым началом - Галина Маркус

– Ну вот и призналась!

– Тут и признаваться не надо! Нет, это надо подумать – после всех его предательств!.. Уговариваю его ещё! А надо было бы плюнуть на всё, да как дать тебе по морде!

Она знала, что слова её жестоки, несправедливы, но чувствовала: обвинять сейчас лучше, чем жалеть. Нужно любой ценой вывести его из этого замороженного, обречённого состояния.

– Уже дали… – он помолчал. – А долго же ты думала… плюнуть на меня – не плюнуть.

– Что? – обалдела Соня.

– Знаешь, как страшно… – вдруг негромко произнёс он. – Лежишь – а перед тобою полная темнота… и понимаешь, что никогда, никогда ничего не увидишь – и не убежать, не включить свет… и тебя, Сонь, никогда больше не увижу, не дотронусь… Пытаюсь что-то нащупать – а рука не слушается. Потому что её нет. Мне казалось, если ты придёшь, прикоснёшься, я почувствую тебя рядом – и кошмар сразу кончится. Но тебя не было, не могло быть. Нет, я тебя не упрекаю, правда. Я всё понял, всё… Ты правильно сделала, что не пришла. И сейчас не надо было… зря… Тебя мать попросила, да? Или Валерия?

Она только сейчас сообразила, что он ничего не знает.

– Дурак, сволочь! – задохнулась она. – Да я только пару часов назад… Анька потащила нас на море… после того, как ты приходил… в воскресенье. А я как чувствовала… сбежала оттуда. Митя, я только с вокзала! Надька мне… Я металась – куда идти, где искать… Нашла твою тётку… визитку…

Соня увидела, как он выпрямился. Сделал неопределённый жест, словно хотел обернуться к ней, но потом снова обмяк, безвольно уронив руку.

– Всё равно… ничего не будет… я не хочу…

Но её уже было не остановить.

– Не хочешь? Митя, не хочешь? А я? Я же люблю тебя, я всё это время подыхаю без тебя! Я и тогда, тогда – готова была кинуться к тебе, на всё согласиться… на тайные встречи… на всё… но не смогла… не смогла смириться, что ты меня предал. Но тебе больше не нужно моё прощение, да? Ты любишь только себя! Сходишь с ума от жалости к себе! Растравил сам себя, довёл мать – она трясётся, что ты на себя руки наложишь. Трус ты жалкий – вот ты кто! Взгляни мне в глаза, придурок! Ты обещал, что будешь со мной всегда… Что ты за всё отвечаешь… Это я – инвалид! Это меня – всего половина, у меня нет ни рук, ни ног без тебя. Вот как ты меня спас! Лучше бы меня убил твой папаша… Я и то была бы живей. Мы могли идти до конца, какой бы он ни был… но ты струсил, спрятался… спаситель ты мой! Мой замечательный муж гордо заявил, что развлекался только с дешёвыми девками и никого не любил! Дорого заплатил за разлуку, ничего не скажешь! А знаешь, сколько раз мне тоже хотелось… всё прекратить! Но я не могла позволить себе трусость!

Он обернулся и сразу отпрянул – видно, не ожидал, что она так близко. Невольно прикрыл рукой пострадавшую часть лица, но полностью спрятать не смог. Несколько секунд он так и стоял, а потом обречённо опустил руку.

Соня была уверена, когда шла сюда: главное – это то, что он жив, всё остальное – уже только мелочи. Готовилась ко всему, но сейчас едва удержалась, чтобы не вскрикнуть и не разреветься от боли.

Казалось, он постарел лет на двадцать. Правый глаз был едва приоткрыт, брови с этой стороны почти не было. Второй смотрел так, словно видел все ужасы мира и никак не может забыть. Было ясно, что кожа на повреждённой стороне лица и головы вряд ли когда-нибудь полностью восстановится.

Митя презрительно, вызывающе усмехнулся – ну что, мол, довольна? Хотела смотреть – так смотри! Но через секунду выражение его лица изменилось, в нём появилось что-то прежнее – страдание, смешанное с надеждой. Казалось, он не мог глядеть на неё равнодушно, даже сквозь злость в его взгляде пробивалось болезненное чувство, которое он так старался не пускать наружу.

– Я и так тебе жизнь испортил, Сонечка… – произнёс он совсем с другой интонацией, и снова заслонился от неё рукой.

– Я очень надеялся, что ты не придёшь… честно. Не смотри на меня… я сам к зеркалу не подхожу… У тебя может быть нормальный, хороший муж, пускай даже этот твой… или доктор… пора тебе, наконец, стать счастливой…

– У меня нет и не будет другого мужа, Митя, – она ласково взяла его руку, убрала от лица и прижала к своим губам. – Я хочу всю жизнь смотреть на тебя, и никого другого видеть не могу. Только тогда я смогу быть счастливой. Митенька, я думала, ты будешь рад мне, встретишь меня иначе… Что с тобой, родной мой? Очнись, пожалуйста… не могу без тебя, Мить… не могу…

И она, не удержавшись, заплакала.

– Сонь… – он пытался высвободить руку, но она не отпустила. – Ты права была – совсем без надежды легче. Я её тогда уже оставил, ещё до взрыва. И всё, что случилось… это уже ничего не меняет. Я по заслугам получил, знаю… Но тебе-то на кой это всё теперь?

– Мить, ты глупый, да? – всхлипнула она.

– Сонечка… то, что ты на меня больше не сердишься… мне легче, намного, – голос у него дрогнул. – Просто уйди… я буду знать, что ты меня… даже таким, как сейчас… Но не надо, не мучь меня… честно, не нужно подвигов. Я не рисуюсь, не самолюбие, пойми. Мне самому так проще.

– Чего-чего? Помнишь, я говорила тебе нечто подобное? Просила уйти… Не понимала, зачем я тебе… Ты что мне ответил, а?

– Что ты сошла с ума…

– Вот и ты не сходи! Тоже мне… бросьте – считайте меня коммунистом! Подвиги… слушать противно. Ты-то хоть эту глупость!.. – она с силой дёрнула его руку, но тут же схватила снова – ещё сильней, и стала целовать его пальцы. – Митенька… Мить, ты дурак!.. Послушай! Моя жизнь – это ты. Ты обо мне-то подумай – легче ему!..

– Я о тебе и думаю.

– Значит, ты, правда, считаешь, как твоя мать мне сейчас сказала… что мне было чего-то от тебя надо? Мить, да мне по фигу, как ты выглядишь, здоров или нет!

– Как это может быть по фигу? – поморщился он.

– А, значит, вот ты как… Значит, случись такое со мной – ты бы глядеть на меня не стал, да? Отвернулся, ушёл бы? Я нужна тебе только здоровенькая? А если я заболею? Если мне что-то отрежут… То всё, Мить? Ты меня бросишь? А почему ты тогда сбежал? Понял, что я для тебя старая, да? Ну, признайся, хотя бы сейчас!

– Не мели ерунды! – выкрикнул он. – Как ты смеешь…

– Тогда почему… Почему ты – смеешь? Ведёшь себя… как девица капризная. Будь мужиком!

Вопреки грубым словам, Соня нежно провела рукой по его здоровой щеке. Митя поймал губами её ладонь и судорожно поцеловал.

– Если бы мне сказали… станешь калекой… но это цена – чтобы ты вернулась, – внезапно проговорил он. – Сонь, я, наверное, согласился бы… Лучше без руки – с тобой, чем целым – с Наташкой. Я и больше готов отдать, лишь бы… Ты моя, моя… Сонечка…

– Митенька!..

Соня прильнула к нему, обвила руками, прижалась губами к его губам – осторожно, чтобы не причинить боль, потом принялась целовать – шею, грудь в том месте, где её открывал ворот рубашки, целовала и не могла остановиться. Митя с силой обхватил её здоровой рукой и крепко прижал к себе, прислоняясь губами к виску. Даже сейчас в его порывистом объятии она почувствовала бешеное желание. Но уже через секунду он оттолкнул её.

– Да бл… не могу я! Тебе-то за что… Ты-то в чём виновата? Нет, не жалей… я это не вынесу!

– Митенька… Жалость – это от того, кто не любит, обидно. Пожалей меня ты, а?

– Ты не всё знаешь. Скоро я ничего не буду видеть. Доктор сказал – потеря зрения пятьдесят процентов… и прогрессирует. Нужна операция. И не одна, наверно. Мать собирает последние деньги.

– Разберёмся… – пробормотала она. – Я с ней уже говорила…

– Ты не поняла. Операция может кончиться неудачно.

– Всё будет хорошо.

– А если нет? Зачем прятать голову в песок? Если нет?

– Если нет… значит, не будешь видеть моих морщин, когда я постарею. Видишь, какая я эгоистка? Мне лишь бы тебя заполучить, как сказал Женя.

– Женя? Ты была у него? – мгновенно вскинулся он.

– Я отвела к ним Вадика. А может, это сказала Валерия – я не помню.

– И как – как он тебя встретил? Почему ты пошла к нему?

– Потому что не к кому было! Мить, отстань ты от меня с этим Женей! Чья бы корова мычала, честное слово…

– Он сможет тебя видеть, а я – нет… Я не только твоих морщин не увижу, – с отчаянием сказал он, – ян твоих глаз не увижу… А это самое худшее – тебя не видеть.

– Полтора года не видел, и как-то жил, – отвернулась она.

– Да не жил я, Сонь. С тех пор и не жил.

– У тебя останется слух… и здесь… и здесь… – она дотронулась рукой до его лба и сердца. – Пока что-то остаётся – пока мы… мы же связаны – как никто и ни с кем не связан! Митенька, я не могу без тебя. Я не из жалости пришла. Просто – все обиды померкли… Я как подумала… что могла навсегда потерять тебя! Когда услышала… чуть не умерла… думаю, лишь бы он – был! Даже если лежит, ничего не помнит… лишь бы живой, а там… А ты на своих ногах, обнимаешь меня – разве это не счастье? Люди с войны – без ног возвращались. У тебя рука цела – что ещё надо? Да ты весь в порядке! Ну, что это за отчаянье такое? Что ты, как маленький… Ты ведь мужчина… Прекрати истерику!